Сто сорок писем Василия Белова - Анатолий Николаевич Грешневиков

Ладно. Обнимаю.

Привет соратникам.

Белов. 18 февраля 1998 г.

Макет книги Белова уже был подготовлен в Пензе к печати, текст набран, нужны были лишь деньги для печатания. Губернатор мне железно пообещал помочь. Но дело не двигалось с места. Мы терпеливо ждали.

Нервозность писателя, жаждущего поскорее издать книгу, связана была не столько с желанием увидеть плоды своего труда, сколько с намерением получить гонорар. Писатель живет за счет средств от издания книги. У Белова не было других источников прокормить семью. Переживания по этому поводу были вполне обоснованы. Государство перестало быть благодетелем для писателей. Наоборот, власть ельцинских младореформаторов сделала из писателей нищих. И им ничего не оставалось, как искать благодетелей среди жадных до денег предпринимателей, либо в среде губернаторов, которые еще понимали значение литературы в воспитании подрастающего поколения.

Угасающий интерес к политике как раз был связан с тем, что писатель больше времени тратил на решение вопросов выживания, на поиск финансирования своих книг. Существовали и иные причины, носящие чисто политический характер. Отсутствие у оппозиции в Государственной Думе России стремления к жесткой борьбе, к открытому противостоянию с той олигархической властью в Кремле, что грабит страну и унижает народ, вызывало у Белова вначале протест, негодование, а затем и охлаждение, которое он охарактеризовал четко – «откололся от думских дел».

У самого Белова еще были силы для борьбы как с неугодным правительством, так и с думской оппозицией – конформистской, сговорчивой, ищущей с разрушителем Ельциным компромисса. В центральных патриотических газетах то и дело в то время появлялись его смелые и громкие статьи. Демократические издания обходили его стороной, боялись обличительного слова, старались вообще замолчать его существование. То были трусы, русофобы, понимающие, что если предоставить Белову трибуну, то он их политику разденет догола и выставит на обозрение всему народу, он скажет ту правду, в которую поверят люди.

Я вспоминаю те времена с сожалением и горечью, ибо Белов действительно был прав, оппозиция в Думе бездействовала, а разоблачительные статьи писателя почти никто не читал, потому что тираж патриотических изданий оставался мизерным.

Одна из статей Белова, опубликованная в газете «Завтра», называлась жестко – «Стыдно!». Пойти в атаку на единомышленников, на ту часть народа, которая ненавидела Ельцина, но сидела сложа руки, мог только бескомпромиссный Белов. Он взывал к исторической памяти, взывал к совести… Так высказался однажды великий писатель-подвижник, певец русского Севера Федор Абрамов в своем знаменитом открытом письме к односельчанам «Чем живем-кормимся», опубликовав его в районной пинежской газете и укорив земляков за непаханные земли и отутюженные тракторными гусеницами заливные луга. Абрамов по-дружески учил Белова: никогда не молчи…

И вот он говорит не нужную никому правду, пишет строго и прямолинейно: «Так что же произошло с нами дальше?

Отчего русские не испугались грозных фашистских полчищ, а каким-то жалким банкирам и продажным телевизионщикам отдали себя с головой?

Стыдно…

Стыдно за тронутых чужебесием представителей власти, в одну шеренгу, как новобранцы, стоящих перед Ельциным. Стыдно за самого Ельцина, который в косноязычной своей гордыне показывает, как танцует на кремлевском паркете норвежская королева (Хорошо хоть не стал петь «Калинку» и отплясывать какой-нибудь шейк.)

Стыдно за шахтеров, требующих денег лишь для себя. Как будто дети учителей и врачей не хотят ни есть, ни пить. Но спасибо и на том, что вышли мужики на рельсы, легли на рельсы в прямом смысле, заместо Ельцина. А что в это время делают господа шмаковы, возглавляющие так называемые «независимые профсоюзы»? И как понимать думскую оппозицию трусливых коммунистов, шумных элдэпээровцев, сонных аграрников, блудливых «яблочников»? Ничего себе партии.

Шахтеры все же хоть поднапугали вечных лжецов…».

Статья переполнена болью, состраданием к обворованному народу. Мне не хотелось читать ее одному, и я размножил и раздал ее депутатам. Реакции не последовало никакой. Как только часть думской оппозиции подняла вопрос об отставке правительства и в зале замаячила опасность разгона парламента, так вопрос был снят с повестки.

В депутатском корпусе не все боялись отставки правительства. Некоторые парламентарии во главе с Сергеем Бабуриным, входившие в группу «Народовластие», относились как раз к ним. Но так как группу возглавлял не Бабурин, а Николай Иванович Рыжков, то позиция была общей – не обострять отношения с правительством. Разногласий в группе, в которой работал и я, зарождалось все больше и больше. И тогда мы поставили вопрос на группе о замене ее лидера. Я выдвинул Бабурина… Но тут началась подковерная игра, запугивание моих коллег со стороны части фракции коммунистов. Так как Геннадий Зюганов послал в нашу группу для ее полноты своих однопартийцев, то и дал им команду: оставить Рыжкова, прокатить при голосовании Бабурина. Мы оказались в меньшинстве, потому проиграли. Кажется, интрига была исчерпана. Но на сессии парламента коммунисты-зюгановцы и сам спикер Геннадий Селезнев начали критиковать и обвинять Бабурина в клевете, а подпевать им и ехидничать стал депутат Николай Травкин.

Мне пришлось на сессии 6 февраля выступить с опровержением: «Уважаемый Геннадий Николаевич (Селезнев), смею вас заверить, что от Сергея Николаевича Бабурина в ваш адрес и в адрес наших коллег никакой клеветы не исходило и исходить не может. И Сергей Николаевич, и его коллеги надеются на то же. Что касается заявления Травкина. Я не буду говорить, кто породил Травкина, пусть он сам с этим мучается. Но то, что у Сергея Николаевича другие родители, в этом я вас точно могу заверить».

В своем выступлении я имел в виду, что Травкин прошел в Думу при поддержке команды Ельцина, а Бабурин прошел не от КПРФ, как считал Травкин, а будучи одномандатником. Писатель Белов знал о том, что коммунисты объявили информационную войну Бабурину, потому спросил в письме меня, что с Бабуриным?

А разочарование Белова в коммунистах Селезневе, Зюганове, Рыжкове связано не только с наездом на Бабурина, что не позволило ему стать лидером группы «Народовластие», а с их очевидной беззубой политикой.

Совсем иную работу и борьбу демонстрировала в Думе наша команда во главе с Бабуриным. Белов был в курсе ее. И Бабурин, и я постоянно его информировали. Пять месяцев назад, а точнее 17 октября 1997 года, я выступил на сессии с предложением отправить правительство Ельцина в отставку. Если Белова учил говорить правду и никогда не молчать писатель Федор Абрамов, то меня тому же самому учил Василий Белов. В моем выступлении прозвучало такое предложение: «Президент никогда не выполнял ни одного требования оппозиции, и те 11 требований были полностью проигнорированы. Но сегодня у