Проблемы этологии - Игорь Акимушкин

«При выборе материала для изучения экстраполяционных рефлексов мы считали целесообразным остановиться на животных с относительно простыми формами высшей нервной деятельности, так как можно было ожидать, что у таких животных изучаемые рефлексы (если они у них имеются) должны проявляться в наиболее простом виде» (профессор Л. В. Крушинский).

Поэтому избрали для опытов кроликов и птиц: голубей, уток, кур, врановых (вороны, сороки, грачи) и некоторых хищных.

Методика исследования такова. Представьте себе длинный ящик-кормушку, которая движется по рельсу с постоянной скоростью 8–10 сантиметров в секунду. Первые полтора метра своего пути кормушка открыта, так что подопытные животные могли идти за ней и на ходу есть корм. Затем кормушка словно в тоннель ныряет: скрывается под крышей коридора.

Что же пытались выяснить? Вот что: будет ли животное искать корм только там, где он исчез в закрытом коридоре, или же побежит вперед вдоль коридора, из которого скоро появится кормушка.

В первом случае опыт покажет, что у животного, которое бестолково суетится в месте исчезновения кормушки, экстраполяционных рефлексов нет. Во втором они очевидны.

Что же получилось?

Голуби шли за открытой кормушкой, клевали из нее корм, но как только она исчезла в коридоре, перестали искать пищу и пошли в обратном направлении. Так же вели себя и утки. Но вот куры кое в чем отступили от норм поведения голубей и уток: они не уходили сразу, как только корм исчезал, а некоторое время искали его там, где кормушка скрылась в тоннеле. Однако не побежали к другому концу коридора, где кормушка вновь появляется.

Совсем иначе поступали врановые птицы. Например, ворона по кличке Варя долго и упорно искала корм не только в месте его исчезновения, но и дальше вдоль коридора и в противоположном конце, где кормушка вновь появляется на свет божий. Вот протокольная запись ее поведения:

«Ворона бежит за кормушкой с закрепленным в ней куском мяса и клюет его. Как только кормушка исчезает в коридоре, птица бежит вдоль коридора, пробегает 240 сантиметров, возвращается назад к началу коридора, но, не дойдя до него, снова идет вперед по ходу движения корма. Через 47 секунд поиск корма прекращается, и ворона отходит от коридора».

Задачу поиска корма врановым птицам облегчили тем, что посередине коридора оставили небольшую щель, через которую птица хотя и на миг, но могла увидеть проходящий мимо корм. Сейчас же экстраполяция у птиц улучшилась: заметив мелькнувший в щели корм, они бежали к концу коридора и ожидали здесь появления кормушки. Дождавшись, ели его.

Кролики вели себя примерно как куры. А это означает, что до интеллектуального уровня ворон и сорок им далеко.

Иерархия и территориальный императив

Ранги у животных

Японские биологи изучали жизнь макак, которые местами еще уцелели на их островах. Методы у них были те же, что и у других этологов: по разным приметам запомнить «в лицо» всех обезьян, пронумеровать их и следить за поведением каждой. Исследователи расписали время дежурств и все, что видели и слышали, записывали в журнал и на магнитофон. И так восемь лет подряд — день за днем, час за часом.

И вот что узнали ученые: у обезьян есть ранги!

Одна стая макак жила на горе Такасакияма, «отрезанной от мира с трех сторон морем, а с четвертой — горными хребтами». На горе этой обезьяны сидели и ходили не как попало, а в строгом порядке и в зависимости от «чина» каждой обезьяны. В центре всегда были самцы и самки самого высокого ранга. Только малышам разрешалось здесь играть.

На Такасакияме жили шестнадцать взрослых самцов, но лишь шестеро из них, «самые крупные и сильные», владели прерогативами столь высокими, что могли гулять «по центру». Всем другим вход был воспрещен. Они, тоже строго по чину, «прозябали» в провинции, то есть с краю, располагаясь кругами со всех сторон привилегированного центра.

Порядок был такой: первую круговую орбиту, ближайшую к вожакам в середке, занимали самки более низкого ранга. А вторую за ней — молодые и слабые самцы. Только совсем молоденьким обезьянкам разрешалось переходить как угодно границы всех рангов, «и они широко использовали эту возможность».

Вечером обезьяны идут спать. В авангарде дозор молодых самцов, затем вожаки, с ними самки высшего разряда с детенышами. Как только покинут они свою центральную резиденцию на холме, туда уже без страха приходят подчиненные им самцы и уводят самок чином пониже. Процессию замыкает молодежь, которая обычно задерживается, чтобы порезвиться у «трона» вождей, в сопровождении отряда молодых взрослых самцов.

Утром обезьяний караван возвращается на гору и располагается, так сказать, концентрически, распределяя места строго по сферам влияния.

В этой обезьяньей иерархии интересно не то, что есть вожаки и подчиненные, а то, что подчинение соблюдается последовательно и без исключения сверху донизу. Буквально каждому животному точно определено его место в стае, которое, если внимательно к нему присмотреться, можно обозначить порядковым номером или буквами алфавита, от первой до последней, что часто и делают наблюдатели.

Открытие это, вначале его многие оспаривали, сделано было недавно. И когда попытались исследовать детальнее, неожиданно выяснилось, что иерархия и ранги, иначе это и назвать нельзя, существуют почти у всех животных, которых брали под наблюдение (довольно беспорядочно, переходя от обезьян к курам, от кур к волкам, от волков к сверчкам, от сверчков к оленям, от оленей к мышам, от мышей к коровам и шмелям, а от тех к треске и дальше в этом роде). В каждой стае, и не только в стае, есть животное № 1, 2, 3 и так дальше. Причем соподчинение устанавливают между собой и самцы и самки. А иногда даже и детеныши (например, у кур).

Среди цыплят есть свой цыпленок-«генерал», который всех клюет, а его никто. (Это установили, точно подсчитав все раздаваемые направо и налево удары клювом на птичьем дворе.)

Есть и «полковник», и «подполковник», и так дальше, до рядового, которому живется хуже всех, так как все отовсюду его гонят и клюют, а он все терпит, подобно стоику, у которого, кроме сомнительной философии, ничего нет. Молодые петушки выясняют свои отношения, кто кого главнее, примерно к седьмой неделе после появления на свет из яйца, а курочки чуть позже — к девятой.

Когда цыплята подрастут, могут и поменяться рангами: ведь силы и опыт набирают они неравномерно, кто больше, а кто меньше. Но ранги у них остаются.

Курица № 1 ходит по двору как царица. Голову держит высоко. Ноги ставит прямо, с достоинством. А другие куры изъявляют ей свою покорность. Когда она пожелает их клюнуть, без сопротивления приседают и опускают крылья. Сразу видно: подчиняются. А переведите курицу № 1 в другой двор, она там может оказаться и номером два, и номером пять и еще похуже. И сразу гордая осанка сменится на подобострастную.

Одна курица, побывав в пяти разных куриных компаниях, занимала там места: 1, 5, 1, 5 и 6. А другая, которая у себя на дворе была № 2, на других четырех дворах, куда ее переводили, стала № 6, опять № 2, потом № 4 и 7.

Достаточно курице в каждой группе бывать ежедневно по часу, ее тут не забудут и без ссор и драк сохранят за ней то место, которое у нее было вначале (в каждой группе свое!). «Как объяснить все это?» — спрашивает Реми Шовен, который лучше многих других изучил иерархию у животных. И отвечает: «На этот вопрос пока нет ответа».

Когда по разным дырам и щелям под полом бежит самая главная мышь, все дорогу ей уступают. Крупу и всякую провизию, до которой мыши доберутся, она первая хватает. Всех мышей кусает направо и налево, и те терпят. Даже встают на задние лапки и покорно подставляют ей живот — самое больное место.

А стоит главной мыши кому-нибудь хоть раз уступить, сейчас же «генералом» будет другая, самая сильная мышь (правда, первое время она на всякий случай держится подальше от норки разжалованного «генерала»).

Хуже всех, как и у цыплят, живется мышке номер последний. Ее все кусают и иногда до смерти. А если и не забьют, все равно ей не сладко. От голода погибнет: ведь есть ей приходится украдкой, когда все другие наедятся.

И у коров, которых пастух выгоняет утром на луг, есть «главные» и «подчиненные». Если коровы лижут друг другу плечи, значит, они близки по рангам (разница между ними обычно в три ранга). Коровы, далекие «по чину», как бы не существуют друг для друга.

И у оленей есть ранги. Наверное, у всех животных, которые живут стадами. Да и не только стадами…

Открыли ранги даже у сверчков. Не у тех, что по ночам за печкой трещат. А у полевых. Встретятся где-нибудь два сверчка, сразу затеют драку: сцепятся усиками и давай толкаться. Если один сверчок ниже рангом, он особенно и не сопротивляется: скорее удирает поближе к своему дому. Там он хозяин.