Не упасть за финишем - Анатолий Бышовец

На чемпионате мира 1970 года у меня получился обводящий удар по воротам сборной Бельгии. К четвертьфиналу у меня накопилось уже 4 гола, и тогда Гавриил Качалин на теоретическом занятии предложил следующий вариант: играть на меня, как на лучшего бомбардира команды на тот момент. Реакция партнеров в целом была положительная, но я сам был против. Слишком ко многому обязывал такой стиль игры, и, быть может, подобная тактика оказалась бы в ущерб командной игре и результату.

У нас с Качалиным были, так скажем, «свои» отношения. Считаю его выдающимся тренером, но иногда находила коса на камень. Перед тем самым мексиканским чемпионатом мира нам предоставили три месяца на подготовку. Постоянные перелеты, контрольные игры, травмы футболистов - Рудакова, Папаева - привели лично меня в очень тяжелое психологическое состояние. В тех матчах, что мы проводили, нужно было не только наигрывать стандартные положения, не только отрабатывать внутрикомандные связи, наигрывать состав, но и добиваться результата. В таких условиях можно впасть в угнетенное состояние, начать себя подсознательно щадить, чтобы ни в коем случае не оказаться в плохой форме к началу самого турнира. В какой-то момент я выразил Гавриилу Дмитриевичу несогласие с тем, что происходит, и попросил перевести меня на индивидуальный график занятий. Согласен, это почти конфликт. Но каким же нужно быть великим тренером, чтобы согласиться в этой ситуации с игроком! Меня вывели из общей группы, я начал работать сам, и, что самое интересное, к этому нормально отнеслись остальные ребята. Потом, когда мы провели контрольный матч уже непосредственно перед чемпионатом, все признали, что я выглядел свежее других. У меня был кое-какой опыт по самоподготовке еще по киевскому «Динамо» - тогда ведь не существовало специальных тренеров по «физике», приходилось работать самому. Та команда вообще воспитывала сознательность. Наверное, трудно себе представить, что с утра все добровольно выходили с гантелями и прочим инвентарем на зарядку и занимались в течение часа физическими упражнениями, включая беговые и прыжковые. Мне впоследствии это очень пригодилось, и мы еще вернемся к принципу Маслова, который я всю жизнь сам пытался донести до подопечных: так, как сам себя подготовишь, ни один тренер не подготовит.

Качалин сумел сделать невероятное: укротить в себе начальственные порывы, чего, пожалуй, никогда бы не смог сделать на его месте Бесков. Можно вспомнить еще одну мою историю, на сей раз с Якушиным. Сборной СССР предстоял матч со сборной Венгрии. Мы выиграли его 3: 0 после гостевых 0: 2, и это был, наверное, один из лучших поединков в истории нашего футбола. Но перед матчем я знал, что, скорее всего, играть не буду и что на поле появится Стрельцов. В итоге опоздал к отбою и наткнулся на Якушина. Тот спрашивает: «Ну что, как погулял?» Я развожу руками: «Михаил Осич, готовиться как будто не к чему. Я не в составе. Разве не так?» Надо сказать, что жили мы не на базе, которой, собственно, и не было, а при Центральной школе комсомола. Было где и с кем провести время. Вот и провел… И тут Якушин в ответ на мою фразу говорит: «А если все-таки сыграешь?» - «Тогда буду готовиться».

Это был диалог людей, которые предпочитали говорить все прямо. В этом и заключалась сила Якушина, Качалина и Маслова. От них всегда исходила реакция на то, что ты говоришь им, никто не кривил душой. Такой подход порождает настоящее сотрудничество. Ведь по сути получилось, что Якушин вывел меня на откровенный разговор и подвел к тому, чтобы игрок взял на себя какие-то обязательства. В итоге я появился-таки на поле и забил третий, решающий мяч. Он, кстати, оказался похожим на тот, что получился у Ибрахимовича на чемпионате Европы в матче с Грецией, - та же позиция, может быть только если у шведа последовал прямой удар, то я использовал обводящий.

Два приведенных примера говорят в пользу Качалина и Якушина. Оба добились собственной правоты, наступив себе на горло и дав мне шанс. Но в том, что я все-таки сумел перед той Мексикой привести себя в боевое состояние, еще раз повторю, огромная заслуга Виктора Александровича Маслова…

* * * Это был самородок, и его схемы не были научно обоснованы. Но он тонко чувствовал игру, футболиста, его место на футбольном поле. Именно при нем и были заложены традиции киевского «Динамо». При нем заиграло очень много игроков - Хмельницкий, Мунтян, Пузач, Поркуян, Серебренников и другие. Могу говорить о себе: я пришел в основной состав после юношеской сборной Украины, после юношеской сборной Союза, после участия в Спартакиаде, и в тот момент мне очень повезло с тренером. Кроме того, со мной рядом были выдающиеся игроки, что оказалось крайне важно для моего роста. На своем раннем этапе - где-то с 1963 по 1965 год - я играл более разнообразно. Индивидуальные качества решали многое, но и с появлением новой системы Маслова, которую «Динамо» использовало до чемпионата мира 1966 года - 4 + 4 + 2, при которой я был выдвинут вперед, - я изменил свой стиль игры. Тот же Мунтян мог дать великолепную передачу на ход, а Хмельницкий и Пузач, игравшие, соответственно, слева и вторым центрфорвардом, были настоящими партнерами: мы понимали друг друга с полуслова. Если говорить об иностранцах, приходящих в наш чемпионат, то считаю, что они должны быть очень высокого уровня, должны обогащать наш чемпионат, чтобы нынешнее поколение российских игроков могло учиться. То «Динамо», в котором играл я, было как раз такой командой, которая позволяла раскрываться молодым.

Мой пример - не единственный. Можно говорить в том же духе о Блохине, потом о Шевченко, выросших в подобной атмосфере. В моем случае создателем этих условий был Маслов, и результаты той команды говорят сами за себя - «Динамо» трижды подряд становилось чемпионом СССР, выиграло Кубок в 1964 и 1966 годах. Это - эпоха Маслова, который подобрал игроков, создал коллектив.

Успехи, тем не менее, не давались легко. Были тяжелые подготовительные сборы по месяцам, а перед матчами заезжали на базу на 3-4 дня… Меня, признаю, считали белой вороной на поле и за его пределами. Я пришел в киевское «Динамо» в 1963 году. Время было сложное, в том числе трудный период для страны с экономической точки зрения. В футболе уже существовало определенное ядро, имелись свои традиции, свои устои. По большому счету для игроков существовало два отрезка времени - подготовка к матчу и разрядка. С алкоголем, как «положено». Замкнутый круг, из которого крайне сложно было выйти. Попадались, конечно, и среди футболистов, и среди тренеров совершенно другие люди, которые вели иной образ жизни. Такие, как Борис Аркадьев. Он к игрокам обращался на «вы», мог прочесть им стихи, был разносторонне развитой личностью. Наверное, поэтому он и считается нашим главным теоретиком. И, как ни странно прозвучит, предтечей. В своих книгах именно Аркадьев предрек рождение тотального футбола.

Сюда бы я отнес Якушина, Маслова, Качалина, Горянского, Симоняна. Но они-то, скорее, казались заметными, яркими одиночками, а в целом культурный уровень в футбольном мире был невысок. Скачок случился где-то в середине 60-х, когда сборная сыграла на чемпионате мира в Англии, потом была Европа в 1968-м, Мексика в 1970-м… Начались стабильные выезды на крупные турниры, удачные результаты - я бы сказал, что это было золотое время нашего футбола.

Что касается меня, то вспоминаю первую выигранную золотую медаль и первый банкет. Маслов идет с рюмкой, каждого поздравляет, чокается… Потом оказывается рядом со мной, а я ему: «А со мной?» - «Ты же не пьешь!» - «Но сегодня-то можно…»

Маслова нельзя было причислить к классическим педагогам. Иногда ему приходилось следовать принципу «если нельзя остановить пьянку, ее следует возглавить». Наш тренер был деликатным человеком и мог оказаться внутри команды в нужный момент. Он понимал, какими серьезными были для игроков нагрузки. Выпивка для многих оказывалась восстановлением после тренировок, игр, перелетов, но для кого-то она превратилась в болезнь. Как-то после матча со «Спартаком» в Киеве мы встретились с Логофетом. Решили поужинать. И так вышло, что столкнулись на улице с Масловым. Он обрадовался и без обиняков предложил пойти и посидеть. Мы выпили даже немного коньяка, и вечер прошел в раскованной беседе о только что сыгранном матче. Что и говорить, Виктор Саныч жил в непридуманном мире и умел видеть и понимать непридуманную жизнь…

Впрочем, вернемся к самой игре. Маслов верил в зонную оборону и не представлял себе возможности «размена». Задания держать конкретных игроков соперника наши защитники почти никогда не получали. В 1969 году мы играли с «Фиорентиной» на Кубок чемпионов (мы в итоге уступили дорогу итальянцам - 1: 2 и 0: 0). В той команде блистали такие футболисты, как Де Систи и Амарилдо. И я позволил себе высказать мнение, что «Фиорентина» - чемпион Италии и что некоторых ребят неплохо было бы взять под персональный контроль. В будущем я уже сам как тренер использовал комбинированный вид опеки - мои команды играли зону, но в каждой зоне полагалось действовать по игроку до конца. Так и получилось, но я навлек на себя раздражение Маслова - дескать, тренер у нас новый появился, большой специалист… Но Амарилдо, так или иначе, нам забил. Маслова, впрочем, тоже можно понять - он защищал свой принцип, по которому привыкла действовать его команда. И Виктор Александрович в тактическом плане был очень мудрым тренером. Точно так же, как был выдающимся педагогом. Известно, что гордые люди тяжело переживают гордость других. И умение смириться - один из главных психологических приемов тренера, которым Маслов в том числе владел великолепно. Понимание этого приходит, лишь когда начинаешь смотреть на футбол со скамейки запасных. Сейчас я могу сказать, что я - ученик Маслова. А тогда мог спорить, не соглашаться, стоять в оппозиции. Яркий пример: ответ Лобановского на вопрос журналиста, отчислил бы он сам себя из киевского «Динамо». Валерий Васильевич сказал «да». Я был свидетелем того, как развивался тот конфликт между ним и Масловым. Играли в Кутаиси, тренер сделал Лобановскому замечание по поводу его игры. Тот выпалил что-то вроде: «Да как я могу играть в таких условиях, при таких тренировках!» Маслов посмотрел на него и ответил: «Для того чтобы играть, нужно сначала попасть в состав». После этого Лобан на поле уже не появлялся.