Наш завод - Евгений Шварц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я, как и прежде, рабочий, а вместе с тем и хозяин. Завод теперь чей? Государственный. А государство чьё? Наше — трудящихся. Тех, кто трудится, работает. Значит, и завод теперь мой.
Вот что получилось, внучек. Вот до каких чудес я дожил! Прямо как в сказке.
В одном только разница.
В сказке человек находит своё счастье легко. По волшебству. А мы счастье своими руками добыли. С бою взяли.
Легко это было?
Нет, не легко.
Заводчики и фабриканты дрались за своё богатство беспощадно. Когда прогнали мы их в октябре семнадцатого года, отобрали у них заводы и фабрики и взяли власть в свои руки, они ни за что не хотели верить, что потеряли владения свои навеки.
Подняли они против нас войну.
Позвали на помощь всех богачей.
Привели они, предатели, на нашу родную землю разные иностранные войска. И немцы пришли, и англичане, и французы. Четырнадцать армий со всех сторон окружили нашу Советскую республику. А против них стояла одна только наша Красная Армия. Молодая ещё, необученная.
Трудные были дни…
Такие случались дни, что придёт, например, человек в партийный комитет, а на двери записка:
«Комитет закрыт, все на фронте».
И вот, помню я, как в такие трудные дни закончил наш завод постройку бронированного поезда.
Четверо суток не выходил я с завода.
Иду домой и даже ослабел на свежем воздухе.
Голова кружится. Хочется прилечь на травку у забора да уснуть.
Наш город тогда больше на деревню походил. Трава росла на улицах. Прихожу домой.
Бабушка твоя тогда ещё молодая была. И хоть жилось нам в те дни голодно и трудно, всегда она встретит меня весело, сынишку поднесёт поздороваться. А так как сынишка в те дни ещё разговаривать не умел, то она и поздоровается бывало за него и поговорит.
Так она встретила меня и на этот раз. Спросила, как с бронепоездом. Я рассказал. Собрала она мне поесть, что дома было.
И тут я ей говорю:
«Слушай, Елена Игнатьевна. Я нынче вечером ухожу с бронепоездом на фронт».
Она спрашивает:
«Положение на фронте тяжёлое?»
А я отвечаю:
«Да».
Она только головой кивнула.
Спрашивает:
«Когда итти вам?»
Я отвечаю:
«Через час».
Она опять головой кивнула.
А я, поев, совсем ослабел. Лёг на лавку, думаю: полежу немного и отойду. Голова перестанет кружиться.
Лёг я и вдруг уснул. Ведь почти не спал я четверо суток: бронепоезд строили мы.
Разбудил меня будильник.
Вскакиваю, гляжу на часы — ровно час я проспал. Зову:
«Лена, Лена!»
Никто мне не отвечает. Пусто в доме. Что такое?
На столе стоит мой деревянный сундучок. Уложено всё, что надо в поход. А ни жены, ни сына нет дома.
Сбегал к соседям — и там их нет и не было.
Ну, что ты будешь делать? Время не ждёт! Захватил я сундучок — и бегом на завод. Думаю: наверно, она уже там. Туда придёт со мною прощаться. Пошла, наверно, добыть мне еды какой-нибудь в дорогу.
Не простой поезд вышел с завода, а бронированный. Покрытый бронёй. Пулемёты, орудия глядели из бойниц. И вся команда этого поезда состояла из заводских рабочих, из тех самых людей, которые его строили.
Провожали нас на фронт и жёны, и дети, и друзья, и товарищи. Только моей Елены Игнатьевны не было.
Что это значит, не могу понять.
И ещё одна загадка. Товарищи, вместо того чтобы посочувствовать мне, перемигиваются, посмеиваются, как будто что-то знают, чего я не знаю.
А поезд уже мост миновал, бежит среди ёлок.
И подходит ко мне командир бронепоезда:
«О чём задумался, Иван Сергеевич?»
«Так, ни о чём, товарищ начальник».
«А не хочешь ли познакомиться с нашим пулемётчиком?»
Указал он мне на невысокого парнишку в красноармейской форме, а сам отошёл. Глянул я — о-о! Да ведь это моя Елена Игнатьевна!
— Бабушка? — воскликнул Ваня.
— Она самая! — ответил Иван Сергеевич. — Но только ты не забывай, что в то время она была не бабушка, а всего только молодая мама.
Сначала я удивился, потом обрадовался. Потом нахмурился.
А Лена мне говорит:
«Слушай, Иван Сергеевич. Ты на меня не сердись. Раз такое время пришло суровое, все должны итти на войну. Не могу я дома сидеть, когда наша Советская страна в опасности. Понимаешь?»
Я молчу.
«Если прикажешь, — продолжает она, — то я перейду в другую воинскую часть, как только мы прибудем на фронт. Пока ты безвыходно работал на заводе, я окончила пулемётные курсы. У меня справка есть. Меня всюду примут».
Я ничего не отвечаю. Смотрю на неё. Любуюсь ею, а она всё оправдывается:
«Может быть, ты сердишься, что я нашего Серёжу оставила? Не сердись! Он в хороших руках. Его моя мама взяла. Я так рассудила: что у него будет за жизнь, если мы не разобьём наших врагов? Не только за своё, но и за счастье наших детей и внуков бьёмся. Чтобы выросли они людьми свободными. Верно я говорю?»
И тут я кивнул ей головой, а она заплакала — обрадовалась, что я на неё не сержусь.
И стали мы воевать рядом.
Вот, внучек, как мы дрались за ваше счастье! Все как один поднялись. А во главе шла партия большевиков. Ленин и Сталин вели нас в бой. Разбили мы врагов и стали строить новую жизнь.
Когда дедушка сказал эти слова, дверь тихонько-тихонько приоткрылась и в комнату вошла бабушка.
— Вот они куда скрылись! — сказала бабушка шопотом, чтобы не помешать музыкантам. — А я без вас соскучилась.
Бабушка подсела к Ване.
— Что ты на меня так смотришь, внучек? — спросила она. — Не узнал, что ли?
— Так просто, — ответил Ваня робко.
И все трое замолчали. Смотрели на освещенный город, думали, слушали музыку.
И вот скрипка, рояль и виолончель сказали что-то громко, дружно и решительно в последний раз и замолчали.
— Ну, а теперь спать, внучек! — сказала бабушка. И Ваня с особенной готовностью, ещё более послушно, чем всегда, вскочил и пошёл к двери.
И уже в дверях он задержался и сказал:
— Спасибо тебе, бабушка.
— За что? — удивилась она.
— Ты знаешь! — ответил Ваня и убежал.
5В выходной день утренний чай был позже, чем всегда, и сидели за столом дольше, чем обычно. Это было настоящее воскресное утро. Сегодня никто никуда не спешил.
После чая папа кивнул Ване, Ваня вскочил, и оба вышли из комнаты.
Ваня и папа вошли в комнату рядом. Тут на полу, у стены, стояла их работа. Они начали эту работу очень давно — три воскресенья назад.
Ваня и папа по воскресеньям строили из «конструктора» мост, очень похожий на тот, по которому шли на завод рабочие.
И вот они принялись достраивать мост, который был готов только наполовину.
Ваня очень любил строить вместе с папой.
Разговаривали отец и сын немного, но они и без слов хорошо понимали друг друга.
— Папа! — сказал Ваня после долгого молчания. — Мне бабушка рассказала, как трудно жилось при царе. А потом дедушка рассказал, как прогнали и царя, и фабрикантов, и помещиков, а они привели к нам иностранные войска. А мы собрали все свои силы и прогнали их всех тоже… А теперь ты расскажи! — попросил Ваня.
— О чём?
— О том, как опять напали на нас фашисты. А ты пошёл с ними воевать. Пожалуйста! Папа, расскажи!
— Я тоже, брат, как и дед, воевал на бронепоезде, только наш бронепоезд был куда сильнее…
Папа замолчал и отошёл к окну. Перестал работать.
— А ты долго дрался с фашистами? — спросил Ваня.
— Всю войну, до победы, — ответил папа.
— А теперь войны больше не будет? — спросил Ваня.
Папа поднял Ваню на руки высоко-высоко и сказал:
— Расти, сын! Вырастешь — будешь работать над тем, чтобы завод наш строил паровозы быстрые, как самолёты, и при этом сильные, как сто нынешних. Ну, а если кто-нибудь нас тронет, то мы прогоним их так далеко, что они сами удивятся.
Праздник
1Заводской праздник подошёл совсем близко и от этого стал казаться Ване ещё более огромным.
Вот всего только одна неделя осталась до праздника.
Вот всего только два дня.
Открылось наконец таинственное окно в магазине номер один.
Никита Васильевич вместе со своими друзьями построил за окном огромную карту Советского Союза. И железные дороги на этой карте были обозначены узенькими стальными рельсами. И по этим рельсам бежали, как живые, паровозы нашего завода. Они вели за собой и пассажирские и товарные составы. Они исчезали высоко на севере, за Полярным кругом, а потом появлялись внизу — на юге, возле самого Чёрного моря. И целый день у окна стояла толпа — любовалась живой железнодорожной картой. А паровозы всё бегали и бегали безустали. Они не останавливались, когда в магазине был обеденный перерыв. Они не остановились и вечером, когда магазин закрылся. Бегали они и ночью, когда весь город спал и возле окна не было ни одного человека. Короче говоря, игрушечные поезда в окне работали, как настоящие, которые тоже не отдыхают ни днём, ни ночью.
