Театр Клары Гасуль - Проспер Мериме

Г-жа де Турвиль. Разумеется... Вот что значит быть хорошенькой женщиной! Ей незачем и утруждать себя: только покажется, за ней так и бегут.

Дон Хуан (входит). Простите, сударыня, я к вам на правах соседа. Я взял на себя смелость явиться, чтобы узнать, не имело ли вчерашнее происшествие дурных последствий для здоровья госпожи де Куланж.

Г-жа де Турвиль (в сторону). Хорошо сказано. (Дону Хуану.) Присядьте!

Г-жа де Куланж. Вы не заболели?.. А как тот несчастный, которого вы спасли?..

Дон Хуан (садится). Он бодр и весел и поговаривает уже о том, чтобы пуститься в погоню за сельдью... Однако, сударыня, вы, по-видимому, еще плохо себя чувствуете. Я раскаиваюсь, что принес к вам погибавшего... Но в суматохе...

Г-жа де Куланж. Пустяки! Я ведь до этого видела, как вы подвергали себя смертельной опасности... К тому же я совершенно здорова.

Г-жа де Турвиль (в сторону). Она отлично разыгрывает страсть! (Дону Хуану.) А вы даже не сказали нам, как чувствуете себя после такого неосторожного поступка. Ах, молодой человек, молодой человек! Впрочем, все вы такие.

Г-жа де Куланж (матери, тихо). Все?

Дон Хуан. По правде сказать, я был в восторге оттого, что смог принять в это время года морскую ванну. А затем я прекрасно проспал всю ночь.

Г-жа де Турвиль. Моя дочь только и говорит, что о вашей храбрости. Она боялась, как бы вы не схватили воспаление легких.

Дон Хуан. Я горжусь тем, что вы обо мне думали. Но что нам, военным, холодная ванна?

Г-жа де Турвиль. Может быть, вам случалось в вашей походной жизни встречать моих сыновей, двух офицеров, подающих большие надежды?.. Старшего, генерала де Турвиля, и младшего, полковника Огюста де Турвиля?

Г-жа де Куланж (матери, тихо). Будь осторожна!

Дон Хуан. К стыду моему, должен сознаться, что впервые слышу их имена... Но я так редко читаю бюллетени!

Г-жа де Турвиль. Вы совершенно правы! В них только и говорится, что о пролитии крови. Ах, господин Диас, я так боюсь, чтобы моих сыновей не послали в Испанию! Мы были бы этим очень огорчены: несправедливая там ведется война.

Дон Хуан вместо ответа играет шарфом.

Г-жа де Куланж. Вы, кажется, говорили мне, что живали в Севилье?

Дон Хуан. Достаточно долгое время, чтобы у меня сохранилось самое приятное воспоминание об этом благородном городе и его жителях. Но в вас, сударыня, я нахожу все, чем восхищался в севильских дамах, кроме, конечно, цвета кожи, который у них, по правде сказать, несколько мавританского оттенка.

Г-жа де Турвиль. Ваша хунта находится, кажется, в Севилье? Ах, какие это мужественные люди! Настоящие римляне времен Юлия Цезаря.

Г-жа де Куланж. Полковник! Вы, наверное, занимаетесь музыкой? Вам, как испанцу, полагается хоть немного играть на гитаре. Я бы подвергла ваши таланты испытанию, да боюсь, что вам будет скучно.

Дон Хуан. Помилуйте, сударыня, разве я могу скучать, когда вы забавляетесь? Но — говорю это не из скромности — я умею играть на гитаре лишь настолько, чтобы дать в случае надобности серенаду или аккомпанировать, когда кто-нибудь поет наши простые испанские романсы. А вы, сударыня, как настоящая француженка, любите, наверное, только оперные арии?

Г-жа де Куланж. Вы ошибаетесь. Ваши меланхолические напевы нравятся мне гораздо больше, чем вся эта бесцветная музыка, которой принято теперь восхищаться.

Г-жа де Турвиль. Когда дело доходит до музыки, я исчезаю. Вы меня извините, полковник Диас. (Дочери, тихо.) Случай редкий, воспользуйся им. И вот что, разыгрывай добродетель, мужчины это любят. (Уходит.)

Дон Хуан. Вам нравятся испанские романсы? Спойте мне!

Г-жа де Куланж. Но он, пожалуй, нагонит на вас тоску по родине?

Дон Xуан. К счастью, певица такая, что забудешь, о чем говорится в песне.

Г-жа де Куланж. Вот романсы, выбирайте.

Дон Xуан. Хотя бы этот. Я прочитал только заглавие, — это, должно быть, старинный романс.

Г-жа де Куланж (про себя). Ой! Что он выбрал!

Дон Хуан. Рыцарь, влюбленный в мавританку, — любимый сюжет наших старых поэтов.

Г-жа де Куланж поет, дон Хуан аккомпанирует на гитаре.

Романс[31]

Альваро де Луна был славный рыцарь, родом из Саморы. Конь его звался «Вихрь», меч его звали «Руби железо». Он убил больше мавров, чем в моих четках зерен. Ни один рыцарь во всей Испании не выбил его из седла. Никогда не терпел он поражений — ни в поединках, ни в битвах. Но победили его прекрасные глаза.

То были дивные глаза Зобеиды, дочери алькайда[32] Кордовы Великой. Он отбросил свой меч, пустил скакуна гулять по лугу. Взял гитару, сел на черного мула с белыми ногами, добрался до кордовского алькасара[33] и сказал Зобеиде: «Я люблю тебя. Садись сзади на мула и поедем в Самору».

Зобеида ответила ему со вздохом: «Прекрасный рыцарь! Я люблю тебя страстно, но мой бог — аллах, а твой — Христос. Скажу тебе правду: я скоро умру, ибо ты ранил меня в самое сердце. Но женой твоей я не буду, ибо я мавританка, а ты христианин».

Добрый рыцарь снова сел на мула и возвратился на родину в Самору. Там он роздал свое имущество бедным. Господь да пошлет мир брату Хайме из обители святого Иньиго! И он умер, как святой. Любовь разбила его сердце, ибо Зобеида была мавританка, а он христианин.

Г-жа де Куланж (печально). Ну, что вы скажите об этой песне?

Дон Хуан. Очаровательная песня. И спели вы ее божественно! Я хотел бы, чтобы в Испании издали закон, запрещающий уходить в монастырь всем безумцам, кроме тех, кто обезумел от любви. Это был бы верный способ уменьшить количество монастырей. А если бы после этого они еще и сохранились, у иностранцев сложилось бы о нас хорошее мнение.

Г-жа де Куланж. А как вы находите слова?

Дон Хуан. Да во всех наших старых романсах одно и то же. Дурацкие нравы доброго старого времени. Жалкий глупец был этот Альваро де Луна, клянусь богом! Зачем он не перешел в мусульманство, вместо того чтобы идти в монахи?

Г-жа де Куланж. Ах, бывают и вправду препятствия, которые могут разделить двух людей, созданных для того, чтобы любить друг друга!

Дон Хуан. Какие? Различие в национальности или религии?

Г-жа де Куланж. Может быть еще много других причин.

Дон Хуан. А именно?

Г-жа де Куланж. Например...

Дон Xуан. Ну, вот вы и не можете придумать примера! Ах, сударыня, скажите, неужели вы были бы не способны отказаться от родины ради... ради супруга... который сумел бы внушить вам любовь?

Г-жа де Куланж. Конечно, такова обязанность супруги. Но...

Дон Хуан (с живостью). Но?..

Г-жа де Куланж. ...я вторично не выйду замуж. (Улыбаясь через силу.) Очень уж приятно быть вдовой.

Дон Хуан (в сторону). Черт бы побрал этот романс!

Г-жа де Куланж. Хотите, споем еще?

Дон Хуан. Боюсь, что вы устанете. Кроме того, мой визит, кажется, немного затянулся.

Г-жа де Куланж. Полковник! Я всегда с величайшим удовольствием... Но... (в сторону). Что сказать ему, чтобы он сам не лез в расставленную западню?

Горничная (входит). Сударь! Вас просит господни маркиз де Ла Романа.

Дон Хуан. Генерал у военного на первом месте... вот принцип дона Альваро. Разрешите, сударыня? (Целует руку г-же де Куланж и уходит.)

Г-жа де Куланж (горничной). Расшнуруйте мой корсаж, я задыхаюсь. (Уходит.)

КАРТИНА ВТОРАЯ

Берег моря.

Дон Хуан, Уоллис; в глубине сцены — матросы, занятые спуском лодки на воду. У входа в гостиницу прохаживается часовой. Темно.

Уоллис. Видите? Шлюп приближается к нам. Он поднимает на марсе сигнальный фонарь.

Дон Xуан. Я замечаю что-то вроде светлячка в доброй миле от нас.

Уоллис. У вас еще глаз не навострился по-морскому. Они гораздо ближе к нам, чем вы думаете. Через час я высажу вас на этом же месте, и все будет в порядке. Ребята! Вы хорошо обмотали весла тряпками?

Матрос. Сейчас кончаем, лейтенант. Они будут ударять о воду без шума, совсем как утиные лапы.

Уоллис. Когда пойдем мимо мола и батареи, приналягте на весла, а если нас окликнут, ни слова в ответ.

Дон Xуан. Не беспокойтесь. Каждую ночь мимо прибрежных портов проплывают контрабандисты, и никто их не замечает.

Открывается окно; на балконе гостиницы появляется г-жа де Куланж.

Дон Xуан. Ах!