Истории 80-го танкового - Сергей Владимирович Сороковиков

По двум, а не четырём адресам работаем не оттого, что мы на экономе, не, мы снаряды не жалеем, чего-чего, этого нам привозят в достатке. Но задержка на рубеже, если надо четыре или к ним плюс адресов, чревата. Ночью по вспышкам просчитают, вычислят и накроют. Так что пока ответку не прислали, лучше по двум — и по-быстрому отдыхать. Откатываемся и в нычке курим.

Курить, курить. С куревом тяжело. Мало его. А нормального совсем мало.

В отстойнике сидим тихо, всяким развлекаемся: если повезёт, то гуманитаркой, а нет, то тушёнкой. Не-не, тушёнка, оно мясо, оно ничего, это здорово. Просто уже столько её съедено, что теперь, дабы проглотить, приходится ложкой далеко внутрь пропихивать и глаза пучить, проглатывая. Так что всё у нас по плану: и цели плановые, и отстойники, и обед по расписанию. Когда есть что есть, тогда всё по расписанию. А по «Киросану» (радиостанция Kirisun) штабные стимулируют желания расписание не нарушать.

Только ночь повернёт к рассвету, мы уже с нетерпением ждём утра. И никаких «баиньки», не до того. С чего это воин должен утром спать? Как утро только собирается прийти, сразу бодренько подпрыгиваем, улыбаемся и с самого ранья на представление выезжаем, на котором обещанный концерт наконец начинается. Партитура на несколько отделений заготовлена. Все цели заранее по координатам точно расписаны, только успевай наводиться. Не забалуешь.

Всем оркестром играем так, что БК еле успеваем пополнять. С самых первых лучиков ласкового солнышка танковую карусель парой-тройкой машин закрутим, залюбуешься, ладоши отобьёшь аплодировать.

Бывают разгильдяи, что всю ночь катаются от точки до норки, потом в другую точку и другую норку, где только едят да курят, и не могут определить вовремя, что стук нехороший, так это не борт по гусянке долбит, а на звёздочке подшипник «тёплым одеялом» накрылся на переднем опорном катке. Нельзя на такой дефектной машине пехоту днём будет обеспечивать. Да и сам не уйдёшь, когда квадрик срисует на позиции, а потом арта начнёт площадь накрывать.

Было и другое. Много раз убегали на своём танке, чтобы в камеру оператора «Бабки-ёжки» не попасть. Гоняли так, будто школьники по коридорам от учителя бегают. Не знаю, почему школьники. Может, потому что весело и задорно, да со смехом и песнями. Или просто другая жизнь вспомнилась, которая ещё без танка.

Бодрым нужно оставаться весь день, а лучше всё время. И вид принять лихой. Нам же с вечера, после дневной, снова в ночную смену заступать. За день, пока мы танковую карусель в поддержку отрабатывали, разведка новые цели по координатам нарисовала. Так что как стемнеет, мы с дневной работы сразу на ночную переключаемся. Точки, рубежи, отстойники-нычки, надо бы вчерашние уже забыть. Их вчера и присмотреть могли. То, что по ним ещё не долбили крупным калибром, не значит, что не вычислили, — может, просто не уверены были. Могли просто принюхиваться до времени, чтоб наверняка поймать. Не нужно подкреплять их надежды. Удивлять их будем.

Как танк сломался

Да, на СППМ едем, где машины сломанные ремонтируют. Отдыхать будем. Нет, на трале везут. Танк сломался, вот на трале и едем. С чего это мы разгильдяи? Нормальный мы экипаж. Нет, у других тоже танки ломаются, не только у нас. Всякое бывает. На задаче были — были, и раз, танк сломался. А мы не поняли. Отвалилось что-то. Пусть ремонтники разберутся и всё сделают. Да что отвалилось, то и приладят куда надо. Ещё и подшаманят где-нибудь. Мангал, например, покруче приварят, не такой, как мы сами сделали. А тебе какая разница, что у нас отвалилось? Ты что, в танках разбираешься? Ну, скажу я тебе, ты же всё равно не поймёшь. Да ладно, сломалось и сломались. Не-не-не, с той задачи мы своим ходом вышли. Ну да, получается, что у нас не такая уж прямо серьёзная поломка. Конечно, у других хуже. Мы их на тросах и вытаскивали. Ну многих, не многих, вытаскивали короче.

Не, в Бахмуте мы не были, мы в Артёмовске. Блин, что-то я уже лишнее наговорил. Маме не рассказывай про Артёмовск. Ну нет, не одно и то же. Там нюансы есть. Сложно объяснять, в общем. Артёмовск — он наш. Теперь навсегда. Про Бахмут забыли. Да мы там совсем недолго. Нет, не месяц. Месяц на танке это для Артёмовска уже долго. Мы по-быстрому отработали и на отдых. Сломались где? Ну, почти там. Ну да, там. Других тоже оттуда вытаскивали. Как-как? Едем, видим чей-то танк встал — значит точно что-то у них не так пошло. По своей воле танк просто так стоять не будет. Там вообще не надо стоять, будешь стоять, совсем доломают. Окончательно. Мы по шустрому к ним, на трос и в тыл. Конечно, сломанную машину подальше надо в тыл утаскивать. Ближе к СППМ. Как сказать, по правде? Тогда да, не один раз, получается, других вытаскивали. Нет, не много.

Нет, все целы. Ни двухсотых, ни сильно трёхсотых, слава Богу, нет. И не будет. Мы же всё умеем, и мы бдительные, а командиры у нас грамотные. Нам не страшно, танк железный, так что нас не достать, пока мы в танке. Танк ломается, случается такое, устаёт он, вот и ломается. А нам ничего, нам бы лишь бы пешком не ходить да укрытия не копать. Конечно, восьмидесятка скоростной, отработали и моментально откатываемся. Никто даже понять не успевает, откуда мы работали. Поработали, потом прячемся. Не, никто не найдёт. Мы хорошо прячемся. Артиллерию-то чего бояться. Не, арту мы не боимся, мы на месте не стоим, всё время ездим, по нам не попадёшь. Да и танк, он же крепкий! Это на грузовике опасно, в танке не опасно. Он же танк. Мы хитрые, никто нас не увидит, не разглядит. И от птичек скроемся.

ПТУРщики это плохо. Мы их не любим совсем. Не, ещё хуже. А мы к ним близко не будем подъезжать. Обещаю. Да точно говорю, не будем. Нет, не они наш танк сломали. Я же говорю, само отвалилось что-то. У других? Мы не знаем. Пусть сами рассказывают. Мы не видели, как они ломались, у каждого своё. Вытащили и вытащили, какая разница, кто и как им танк поломал. Не наше дело, пусть командиры разбираются. Мы не сильно, мы на ходу как-никак остались. Да, поэтому нас командиры не будут стыдить. Кто задачу выполнил и своим ходом выходит, к тому от командиров претензий не бывает.

Нормальный