Судьба по СМС (СИ) - Макуш Тиана

Впрочем, потом она попросила такие фантазии всё же оставлять при себе: они плохо сочетались с дружеским общением, установившимся к этому моменту.

А ещё через некоторое время Борис стал называть её Олюшкой. Непривычно, но безумно приятно и мило.

Сестра с мужем вроде снова помирилась, и Оля вздохнула с облегчением — не будет переживать вдали, что и как. Время меж тем шло, и ожидаемо-неожиданно подкралась последняя неделя августа.

Август 2007, Уссурийск.

Приехала она действительно вовремя — даже за неделю раньше в общаге уже стояло жужжание проводимых ремонтов: оказалось, что комнату, в которой предстояло жить все пять лет, в порядок приводить надо не только своими руками, но и за свой счёт. Но об этих тратах Оля подозревала, и сильно уж большой новостью они не оказались.

Доехав на такси с двумя здоровенными сумками (общага находилась на окраине города и искать её с таким багажом «в зубах» она не имела ни малейшего желания, так что пришлось раскошеливаться; цены, впрочем, приятно удивили), Оля зашла в большое, несколько облезлое фойе и спросила на вахте, куда ей обращаться по вопросу заселения.

Бабуська не слишком доброжелательного вида осмотрела её с ног до головы и протянула:

— Так к Марь Иванне, коменданту иди. Тута, на первом этаже, за вахтой налево и последняя дверь по правой стороне.

Едва не хихикнув на имени коменды — очень уж памятное, по анекдотам, — Оля потопала, куда послали. И, несмотря на несусветную рань, среди желающих она оказалась совсем не первой, заняв очередь за весьма громкой мамой с дочкой. Дочка была пухленькой, молчаливой и хлопала по сторонам испуганными глазами. Оля и себя-то не считала особо стройняшкой, скорее девушка в теле с приятными округлостями, но эта девчушка вся казалась сплошной… округлостью. Что не отменяло некого очарования и симпатичности мордашки. Да и улыбка добрая, немного застенчивая. Но вообще — дитё дитём. Оля мысленно тяжело вздохнула: ей с такими теперь учиться.

— Детка, а ты не старовата для первокурсницы?

Первой с ней заговорила любопытная маман девочки. Вопрос несколько беспардонный, но тон оказался доброжелательным, с нотками любопытства, а не подкавыки какой или, не дай боже, презрения. Ну, манера разговора такая у человека.

— Может и старовата, но так сложилось.

— О, а сколько тебе лет?

Конечно, прям сразу раскрывать возраст не хотелось, но девочка же не факт, что на один с ней факультет поступает. Тем более, раз уж её так влёт раскусили, что не вчерашняя школьница, играть в таинственность нет смысла.

— Двадцать семь.

Безымянная пока девчонка удивлённо воззрилась на неё, словно увидела какое чудо дивное. Зато мама её очень обрадовалась.

— Ой как здорово! Точно мозги уже есть, хоть будет кому за Катенькой присмотреть. Она у меня девочка стеснительная, домашняя, город опять же незнакомый.

Ошарашенная внезапным напором и назначением на роль дуэньи, Оля аж прокашлялась.

— Ну, как бы, город и для меня незнакомый. К тому же не факт, что нас поселят вместе. Да даже что мы на одном факультете окажемся, не говоря уж о группе!

— А ты откуда?

— Из Хабаровска.

— Ого! А мы из Совгавани…

В следующие минуты на неё вывалили кучу подробностей про замечательную Катеньку. Оля не то чтобы горела общаться с посторонним человеком, но Катиной маме хватало имитации внимания в виде редких да-нет и кивания головой. Слава богу, ещё трое желающих заселиться (тоже с родителями, но не в пример более молчаливыми), что были впереди говорливой женщины, быстро решили свои вопросы, и мама с дочкой скрылись за заветной дверью.

Задержались они несколько дольше, но, выйдя из кабинета, женщина подмигнула ей и отправилась в сторону вахты, таща дочь как на буксире.

Оля вздохнула и постучалась.

Коменда оказалась женщиной того неопределённого возраста, когда можно дать и тридцать, и сорок с хвостиком. Взяв протянутый паспорт, та внимательно сверила фото с оригиналом, со списками, и сделала себе ксерокопию.

— А я всё думала, какой ты окажешься… — на немой вопрос, наверняка отразившийся на её лице, Марь Иванна усмехнулась: — так нечасто у нас такие возрастные первокурсники случаются. Тем более настолько издалека. Тем более медалисты-краснодипломники — о тебе с момента приёма весь педсостав академии знает.

Оля поёжилась. Вот уж спасибо, она как-нибудь обошлась бы без подобной популярности. Но что уж теперь…

— И как, соответствую ожиданиям?

Женщина хмыкнула.

— Неа, и поверь — это к лучшему. Жить будешь на седьмом этаже. В комнате, соседней с моей. Девчонки, что до этого жили, в этом году выпустились, так что вот подыскиваю им замену.

Седьмой этаж? После родного второго, да при имеющих дурную привычку частенько ломаться лифтах? Совсем не желаемый вариант. И как же с возможностью выбора, если раньше приехал?

— Ты не спеши расстраиваться-то, — ну да, лицо у неё всегда по части эмоций выразительное. Пора бы уже сдержанности учиться, пора. — Жить будете втроём, комната тёплая, прихожка маленькая, конечно, и кухонного закутка нет, зато разрешу готовить прямо в комнате. Уж ты-то взрослая, ответственная, проследишь если что за малолетками. Да и девочек я стараюсь подбирать тихих, скромных, чтоб не шумели, а то у меня ребёнок маленький.

В общем, оказалось, что та самая Катенька коменде тоже глянулась, тем более её мама очень уж просила поселить её «деточку со следующей в очереди взрослой девушкой, чтоб присмотр был». Марь Иванна ещё тогда ушки навострила и практически была уверена, кого увидит. Ну и ладно. С кем-то же в любом случае пришлось бы жить. Отчего и не с Катенькой? Тем более с виду девчонка действительно нормальная.

Ну и окончательно чашу весов перевесило известие, что студентов много, мест не хватает, и порой приходится селить не только по четыре, но и по пять-шесть человек на большую комнату! Или четверых в маленькую. Нет уж, пусть с комендой за стенкой, но не как селёдки в бочке. Тем более шуметь Оля не собиралась, как и парней водить (об этом Марь Иванна предупредила отдельно, в смысле, о недопустимости всяких пьянок-оргий, узнав, что возрастная студентка не замужем).

— Третью девочку я ещё не подобрала, ну да и первачки только-только поехали. Ладно, можешь пока идти вселяться и знакомиться с соседкой.

Тут Оле в голову пришла внезапная мысль.

— Ой, Марь Иванна, а не подскажете, где-нибудь поблизости на подработку какую устроиться нельзя?

Увы, поиск по сети в течение нескольких недель до отъезда обнадёживающих результатов не дал: в больницы на дежурства персонал не требовался, были только вакансии в поликлинике. Но последний вариант совсем и не вариант, при очном-то обучении. А коменда местная, может что и посоветует?

Марь Иванна посмотрела с прищуром и покачала головой.

— Детка, какая подработка? Вас на первом курсе так загрузят, что продохнуть не будешь знать когда! А дальше ещё сложнее. Уж такую специальность выбрала.

Оля упрямо вздёрнула нос. С трудностями знаком любой, кто пережил смутные девяностые, а учиться она всегда не только любила, но и умела.

— Я понимаю. Только и выхода другого нет. Обеспечивать меня некому, у родителей свои проблемы и с деньгами не густо. А на стипендию точно не проживу.

— Так-то оно дааа, — женщина ненадолго задумалась. — Ладно, обещать ничего не буду, но поспрашиваю и скажу, если что узнаю. На первое время-то деньги есть?

— На первое — есть.

Правда, неизвестно ещё, сколько ремонт сожрёт, но на месяца два, а то и три должно хватить

— Вот и славно. Зови, кто там следующий.

Узнав номер комнаты, Оля отправилась прямиком на седьмой этаж — наверняка же Катя с её гиперактивной мамой ключи от комнаты уже взяли. Лишь у вахты притормозила, чтоб сообщить, в какую комнату её определили. Вахтёрша кивнула, переспросила фамилию и демонстративно потеряла к ней интерес. Ну и не больно-то хотелось, мысленно фыркнула Оля.