Двуглавый. Книга первая - Михаил Иванович Казьмин

— Что будет и повторная попытка убить. И заметь, не только тебя убить, но и меня добить окончательно. Может, кстати, и не одна. А я, как ты понимаешь, ну о-о-очень хочу этого избежать. Жить только в виде второго сознания в чужом теле один хрен лучше, чем не жить вообще. Или у тебя на этот счёт иное мнение?

— Похоже, ты прав, — со свойственным ему благоразумием признал тёзка. — Но это в том лишь случае, если убить и правда пытались меня.

— Вообще-то ты сам говорил, что стрелял он в тебя, — напомнил я. — Да и всё случившееся это подтверждает.

— Каким же образом? — затребовал тёзка разъяснений. Ну, такого добра для хорошего человека не жалко…

— Ну, смотри сам, — принялся я ему разжёвывать. — Ты ехал в Москву, он из Москвы. Так?

— Так, — согласился Виктор.

— Значит, двигался наперехват, — пояснил я. — Опознал этот козёл, скорее всего, твою машину, она у тебя приметная, да и номер он наверняка знал. Я так понимаю, он собирался завалить тебя именно на дороге подальше от Москвы, чтобы нашли не сразу и у него было время скрыться. Может, кстати, и тело планировал спрятать или вообще сжечь с машиной вместе.

Тёзку передёрнуло. Хорошо так передёрнуло, и страх его я очень даже явственно почувствовал.

— Но это, дорогой мой, ещё не всё, — принялся я дожимать товарища. — Я, видишь ли, точно знаю, что там, в моём мире, меня никто убивать не собирался. Не за что потому как.

— А меня, по-твоему, есть за что⁈ — тёзка от души возмутился.

— Получается, что есть, — не стал я щадить дворянина Елисеева и вывалил на него итоги своих ночных размышлений. — И меня, сказать по правде, очень печалит, что ты не можешь этого вспомнить, — добавил я. — Смог бы — нам с тобой было бы намного легче. Есть, конечно, возможность, что тебя с кем-то перепутали, но я бы на такое надеяться не стал. Речь о нашей с тобой жизни идёт, и перестраховаться тут куда лучше, чем недобдеть.

— Не поспоришь, — вздохнул тёзка. Вздохнул, что меня обнадёжило, не сразу, хорошо подумал предварительно. Приятно всё-таки иметь дело с умными людьми, хорошо бы, в данном случае оказалось ещё и полезно. — Но всё равно, ничего похожего я припомнить не могу.

— Вспоминай, дорогой, вспоминай, — наседал я. — Не сейчас, так завтра, послезавтра или ещё когда, но лучше бы поскорее. В идеале — раньше, чем случится вторая попытка нас с тобой прикончить.

— И когда, по-твоему, она случится? — встревожился тёзка.

— Когда до заказчика дойдёт известие о провале первой, — ну да, никакой особой конкретики мой ответ не содержал, но откуда ж её сейчас взять? — Плюс какое-то время на подготовку второго захода, — добавил я в том же духе.

Тёзка замолчал, погрузившись в раздумья, явно невесёлые.

— Я так и так в Покров на лето вернуться собираюсь, — наконец выдал он. — Значит, надо тут в Москве поскорее дела закончить и уезжать. Там, думаю, спокойнее будет…

Пришла моя очередь задуматься. В принципе, ничего плохого я в этом тёзкином плане не увидел. Да, просто, примитивно, я бы даже сказал, но в маленьком городе, где тёзкина семья наверняка не из последних, убийцам будет действовать уж всяко сложнее. Так что вполне себе может и сработать…

— Ну и хватит пока о грустном, — я решил вернуться к тому, с чего начал. — Так о чём там ты умолчал?

[1] У Виктора Михайловича глаз-алмаз:) 1 чарка = 123 г

[2] Манифестом 5 апреля 1797 года Павел I ограничил работу помещичьих и государственных крестьян на господина (барщину) тремя днями в неделю и запретил привлекать крестьян к работе по воскресеньям. Самое же главное — царь разрешил крестьянам жаловаться властям на помещиков, не исполнявших это повеление

Глава 4

О страшных тайнах и храмах науки

— Сказать по чести, я и сам толком не понимаю… — не особо уверенно начал тёзка. — Разное говорят…

Сосредоточившись на беседе, я не стал прислушиваться к его мыслям. Так, пожалуй, даже интереснее, если тёзка сам расскажет.

— Когда Николай Первый крепостное право отменил, для многих дворян это было как конец света, — кажется, тёзке удалось наконец собраться с мыслями. — Тогда дворянство увлеклось всяческой мистикой — спиритизмом, прорицаниями, прочей разной чепухой.

Ну да, ничего удивительного я от тёзки не услышал — не шибко уверенные в себе люди всегда на такое падки, особенно в нелёгкие времена. По своей жизни я такое хорошо помнил.

— А потом вдруг оказалось, что не такая уж это и чепуха, — смущённо выдал тёзка. — То есть общение с духами там всякими или мёртвыми — вздор, конечно, но вот другие сверхъестественные способности…

— Это какие же? — подтолкнул я его к продолжению.

— Слухи пересказывать, уж прости, не буду, — суховато сказал тёзка, — хотя всякое говорят и про многих. Но вот Ольга, сестра моя старшая, может лечить наложением рук. Не все болезни, понятно, однако ж, когда я детстве ногу себе сильно поранил, она кровь остановила сразу почти. Доктор потом только помазал чем-то и забинтовал, да удивлялся ещё, что очень уж быстро зажило.

— И что же, только у дворян такое? — честно говоря, я слегка обалдел. Нет, и там у себя не раз и не два подобное слышал, в том числе и о знакомых людях, но вот с демонстрацией и подтверждением тех самых способностей всегда как-то не залаживалось.

— По большей части, — что-то особой радости по такому, казалось бы, замечательному поводу я у тёзки не заметил. — Всё же именно дворяне первыми увлеклись всем этим, да и увлечённых таких среди нас было больше. Но у нас такое… не приветствуется.

— Почему? — не понял я.

— Считается не вполне пристойным и уместным, — кажется, я понял, почему тёзке не шибко приятно об этом говорить… Ну точно! — У Ольги после того случая были… хм… некоторые сложности.

На сей раз я обошёлся без наводящих вопросов, давая тёзке возможность сказать именно то, что он хочет и именно так, как он хочет. Всё равно потом по-тихому разберусь со всеми его умолчаниями,