Девочки - Ник Келман

Так как ты уже достаточно тверд, она переворачивается на спину, раздвигает ноги и, лаская себя пальцем, произносит:

— Трахни меня.

Зная, что это тоже вызывает у тебя невероятное желание, она старательно орудует средним пальцем.

Она не открывает глаза дольше обычного и, когда ты ее трахаешь, она не обнимает тебя, а вцепляется руками в спинку кровати. Тебе интересно, не представляет ли она на твоем месте кого-то другого, интересно, не представляет ли она на твоем месте Клея. И внезапно ты видишь в воображении, как Клей трахает ее. Фантазия вызывает у тебя желание кончить. Ты шепчешь:

— О ком ты думаешь?

— Ты о чем? — переспрашивает она. Ее глаза по-прежнему закрыты.

— Все в порядке, я не против, скажи мне.

Ты замедляешься, почти останавливаешься. Она не отвечает.

— Это Клей, да?

Она открывает глаза, какое-то мгновение изучает твое лицо.

— Возможно.

— Да? — повторяешь ты, начиная снова ее трахать, грубо, но медленно. — Ты хочешь, чтобы он тебя трахнул?

— Возможно, — снова отвечает она, закрывая глаза каждый раз, когда ты входишь в нее, и открывая их снова, когда выходишь.

— Да? — спрашиваешь ты. — Думаешь, у него огромный член?

Она ничего не отвечает, только стонет. Твои толчки становятся грубее.

— Ты хочешь сосать его здоровый, толстый член, пока я трахаю тебя? Хочешь, чтобы он кончил тебе в рот, пока я трахаю тебя?

Ее глаза снова закрыты, она стонет.

— Да, — выдыхает она. — Да. Я хочу сосать его член…

Ты едва не кончил, услышав, как она это произносит. Едва. Вместо этого, не успев осознать собственных действий, ты останавливаешься и почти выходишь из нее, и говоришь:

— Давай, сделай это.

Она открывает глаза и смотрит на тебя с минуту. Ты же просто молча встречаешь ее пристальный взгляд.

— Ты серьезно? — спрашивает она.

— Ты хочешь этого?

— Не знаю, — она немного смущена. — Ты не против?

— Господи, нет.

И это правда. Ты понимаешь, что вовсе не будешь против. Клей не представляет для тебя опасности. Если бы это был один из твоих друзей-банкиров или юристов, в особенности парочка из них, у кого банковские счета побольше твоего, тогда бы, возможно, ты был против. Но не Клей. Ты знаешь, твоя подружка никогда не будет столь глупа, чтобы уйти к кому-то вроде него.

Внезапно она заговорщически шепчет:

— Думаешь, ему это интересно? У него есть подружка?

— Конечно, ему будет интересно. Со своей подружкой он встречается всего несколько недель… к тому же ни один мужчина в здравом уме не упустит возможность переспать с тобой.

Сейчас, когда ты говоришь это — хотя ты все еще в ней, — слово «трахнуть» кажется тебе вдруг неуместным.

— Как же нам быть?

Она заинтригована идеей, и ты видишь, как это ее возбуждает.

— Не знаю. Иди туда, залезь к нему в кровать… заинтересуй его, а потом спроси, не возражает ли он, чтобы к вам присоединился я… скажи, что ты хочешь нас обоих сразу… он не откажется, если будет уверен, что сможет поиметь тебя…

— Правда? — спрашивает она.

— Да, иди, попробуй — это сработает, — отвечаешь ты, заставляя ее сделать то, на что тебе самому никогда бы не хватило мужества.

Она соскальзывает с кровати, а ты следуешь за ней в холл. Прежде чем открыть дверь в комнату для гостей, она смотрит на тебя.

— Давай, — шепчешь ты.

Она открывает наконец дверь и исчезает за ней. Ты стоишь тут же и прислушиваешься, но ничего не слышишь. Ты дрочишь слегка, представляя, как она сосет член Клея. Ты не можешь сказать, сколько точно прошло времени. Может быть, две минуты, может быть, двадцать. Затем она открывает дверь, ни слова не говоря, разворачивается и возвращается к кровати. Клей сидит на краю совсем голый. Она толкает его назад, залезает на кровать сама, встает на четвереньки и начинает лизать ствол его члена, вверх-вниз. Делая это, она смотрит на тебя, и ты почти кончаешь прямо здесь, стоя в дверном проеме, глядя на рот своей подружки на члене другого мужчины. Ты быстро забираешься на кровать и встаешь на колени сзади нее. Она оказывается влажной как никогда, когда ты вставляешь ей собственный член.

Через одну-две минуты она выпрямляется, выгибается назад, одной рукой скользит по твоей голове и притягивает твое ухо к своему рту.

— Я могу с ним потрахаться? — шепчет она.

Ты просто молча киваешь, но сам думаешь, что спрашивать разрешения в такой ситуации — забавно. Она, очевидно, не представляет, насколько это заводит тебя, насколько это превосходит твою к ней привычку. Она, очевидно, не понимает, что возможность видеть, как она трахается с кем-то еще, выделяет ее из мира, с которым она давно слилась, мира, который вы построили вместе, мира, известного тебе настолько, что к настоящему моменту ты давно утратил не только желание, но даже необходимость смотреть на него. Это как трахать ее где-нибудь в новом месте, где-нибудь, где ты никогда не трахал ее раньше, — в раздевалке, в автомобиле, взятом напрокат, на туристической тропинке, — где-нибудь, где она не сможет спрятаться от посторонних взглядов и где — поэтому — ты как бы наблюдаешь за ней множеством глаз других людей, множеством глаз ощупываешь ее тело. Похоже на это, только гораздо круче. Она, очевидно, не осознает, что для тебя это так же возбуждающе, как трахать ее в самый первый раз.

А затем, когда она кончает с тобой во влагалище и Клеем во рту, когда она кончает с Клеем во влагалище и тобой во рту, когда она приходит в себя от оргазма с Клеем во влагалище и тобой в ее заднице (она кричала — да, кричала так, что на мгновение, на одно лишь мгновение, ты забеспокоился о соседях сверху, — кричала: «ОбожеодатрахайобожеОДАТРАХАЙ», закатив глаза), тебе, чтобы кончить самому, достаточного просто двигаться в ней, ибо ты ощущаешь головку члена Клея как маленький язычок внутри твоей подружки, маленький язычок в ее теле, скользящий по твоему члену вверх-вниз), когда она просит вас обоих кончить ей на сиськи, тебе достаточно, чтобы она лишь обхватила твой член рукой. Это все, что тебе необходимо. Чтобы смог кончить Клей, ей надо пару раз подвигать рукой, но все, что нужно для этого тебе, — лишь прикосновение ее руки к твоему члену. Тебе достаточно лишь осознания того, что другой намеревается кончить на нее, что она хочет, чтобы другой кончил на нее одновременно с тобой.

Ты немного вздремнул. По крайней мере, ты думаешь, что прошло совсем немного времени, хотя точно сказать ты не можешь. Но вот что ты знаешь наверняка, так это то, что постель в комнате для гостей слишком мала, чтобы вам всем в ней было удобно. Ты слегка толкаешь свою подружку локтем, будешь ее, кивком показываешь на вашу комнату. Тебе не приходит в голову оставить ее спящей с ним. Клей сильно храпит и даже не пошевельнется, хотя комнату уже освещает достаточно яркий солнечный свет. Заходя в свою комнату, ты понимаешь, что улыбаешься, все еще продолжаешь улыбаться. Из-за того, что ты сделал что-то такое, чего ни один из твоих друзей — и ты определенно это знаешь — не делал со своими подружками (с проститутками — да, возможно, но не с теми, с кем у них любовные отношения), ты чувствуешь себя превосходно. Ты чувствуешь себя так, словно ты один из всех известных тебе людей осмелился жить. Натягивая одеяло на подбородок, ты воображаешь, что тебе теперь известно, как должен был чувствовать себя Цезарь.

И ты спишь так крепко, что не просыпаешься даже поздним утром, когда встает твоя подружка. Вместо этого ты продолжаешь спать. Ты продолжаешь спать, когда она улыбается тебе, легонько целует тебя в лоб и идет в туалет. Ты продолжаешь спать, когда она встречает голого Клея в ванной, умывающегося, с вашей собакой у ног. Продолжаешь спать, когда они смотрят друг на друга и ухмыляются, слегка застенчиво. Продолжаешь спать, когда она понимает, что не в состоянии не взглянуть ему между ног, когда она поднимает глаза и видит, что Клей все еще смотрит на нее, но уже без застенчивости. Спишь, когда она прогоняет из ванной собаку, удаляющуюся с большой неохотой, и уже освобождает пространство на полу, чтобы встать на колени. Спишь, когда она не только проглатывает его сперму — хоть твою она выплевывает и всегда будет выплевывать, в качестве компенсации лишь позволяя ей стекать по подбородку, — но и хнычет, когда член прекращает пульсировать у нее во рту.

И ты будешь продолжать спать, когда она — хотя всего за несколько часов до этого ты сам видел, как она делала почти то же самое с тем же самым мужчиной, хотя ее грудь еще покрыта его засохшей спермой, будто кристаллизовавшейся на солнце солью, хотя ты вот прямо сейчас думаешь, что она никогда не уйдет от тебя к кому-то вроде него, — стоит перед ним и тихо просит:

— Не говори ему об этом, ладно?

С обложек всех глянцевых журналов смотрит поп-звезда. Ей шестнадцать, но позирует она в открывающей живот рубашке и клетчатой мини-юбке, задранной к талии, лежа на кровати, заваленной плюшевыми игрушками. Ей шестнадцать, но ее сиськи уже вполне внушительных размеров. Ей шестнадцать, а главный ее хит называется «Дай мне это снова».