Поцелуй черной вдовы (СИ) - Бергер Евгения Александровна

Удивленная тем, что сказал этот гад – он, что ли, под дверями спален подслушивал? С него станется, если подумать, – она на секунду ослабила бдительность и запоздало заметила, как мужчина шагнул в ее сторону.

– Не подходи, Пес! – истеричнее, чем хотела бы, предупредила Соланж, зафиксировав на противнике чуть подрагивающий мушкет. – Ты не знаешь меня. Понятия не имеешь, на что способна отчаявшаяся женщина! А твоя смерть, если подумать, – небольшая цена за свободу. Я готова ее заплатить!

Что-то стало другим в лице Сайласа Гримма, Соланж уловила ту перемену мгновенно, и взмокшие от усилий ладони закололо сотней иголок.

– Не надо, Соланж, – произнес тихий голос, почти нежный. Ей, наверное, померещилось! – Ты сама понятия не имеешь, что происходит. Просто доверься мне! Хорошо?

Еще шаг в ее сторону...

– Лучше не подходи.

Снова шаг...

И Соланж выстрелила.

То ли палец соскользнул с пускового крючка, то ли ужас застил ей глаза, то ли и то, и другое – все разом. Но едким дымом заволокло пространство между ней и противником – закашлявшись и разгоняя руками плотную дымку, она припала к земле, приготовившись к нападению. Все же не верила, что попала в мерзавца...

Этого разве что пулей из серебра и уложишь!

И замерла, различив на земле неподвижное тело.

Боже мой!

Гримм не двигался, грудь его не поднималась и не опадала, глаза были закрыты.

Неужели убила?

Убила Пса?!

От этой мысли у нее скрутило желудок, и Соланж, через силу сдержав подступившие рвотные спазмы, приблизилась к... телу.

– Пес? – позвала она. – Пес, ты слышишь меня? – И ткнула его носком туфли в бок...

Он не шевелился. Только крови на куртке как будто сделалось больше...

Она, в самом деле, убила его!

Соланж откинула мушкетон и в панике огляделась...

Что делать? Как быть?

Наверное, лучше всего возвратиться к дороге и бежать в Лондон, там легче всего затеряться. Ее не найдут. Никогда!

Уже собираясь уйти, она все-таки возвратилась и потянула рукав Гриммовой куртки: браслета нет. Все-таки человек!

Она убила еще одного человека, и, если об этом станет известно, казни ей не избежать.

Подгоняемая этими мыслями, Соланж вышла к опушке и, убедившись, что у повозки нет посторонних, приблизилась к ней: даже Жюли с Гринуэем куда-то пропали. Соланж надеялась, что затаились в лесу целые и невредимые, а вот разбойникам повезло меньше. Окровавленные тела распластались вокруг как палые листья...

Соланж невольно всмотрелась в их лица: довольно ухоженные, и одежда добротная. Зачем же они напали на них?

И вдруг ее дернули за подол.

– Т-ты Дюбуа? – прохрипел один из несчастных, лежащих у ее ног. На губах его пузырилась кровавая пена, но глаза глядели осмысленно. Мужчина стиснул край ее платья и потянул, принуждая присесть... – Т-ты Дюбуа? – повторил очень настойчиво. – Отвечай.

– Что, если и так? – Соланж склонившись над ним. – Откуда ты знаешь меня?

Что-то забулькало в груди ее собеседника, и он закашлялся.

– Я хорошо тебя знаю, – прохрипел он чуть слышно. – Даже лучше, чем ты сама себя знаешь...

– Что это значит? – Соланж схватила его за отворот верхней одежды и встряхнула. – Говори, что это значит?

Губы мужчины растянулись в улыбке, издевательской, злой.

– Где Кайл? – отозвался он тоже вопросом.

– Кто это? Я не знаю такого. Лучше скажи, откуда знаешь меня... И почему вы напали на нашу повозку. Из-за меня?

Она глядела в глаза собеседника и заметила, как они стекленеют, теряя осмысленность.

– Поезжай в Лондон и найди Эссекса... – из последних сил прошептал незнакомец. И вцепился второй рукой ей в запястье... Стиснул так сильно, словно не умирал, а хотел сломать ее руку.

Соланж дернулась, но ее смертельно опасная кожа ускорила неизбежное, и холодные пальцы разжались. Она вскочила, растирая запястье и вдруг с ужасом поняла, что «браслет королевы», как называли сдерживающий серебряный обруч, сломан на две половины.

О нет, она не только добила еще одного человека, но и браслета лишилась! А чтобы его починить, нужно идти в магистрат по месту рождения, выплатить штраф и объяснить, что случилось. Она же не может ни первого, ни второго, ни третьего...

Что за проклятое невезение?!

«Поезжай в Лондон и найди Эссекса», – припомнились ей слова мертвеца.

Что за Эссекс?

Тот ли это, кто заплатил за нее?

И если так, кто тогда эти люди, напавшие на повозку?

Соланж стиснула голову, не понимая, как быть. Что делать... Мысли кружили в ней хороводом, как заполошные. Очнулась она от хриплого ржания лошади, и ее прошибло на пот: если кто-то увидит ее рядом с телами, да еще без браслета...

Она быстро, затравленно оглянулась, и, заметив привязанного к повозке коня, выдохнула от облегчения. Это был конь Сайласа Гримма! Конь человека, которого она застрелила...

Стиснув зубы, Соланж отвязала от облучка вожжи животного и легко вскочила в седло. Если бы только не эта ужасная юбка, то и вовсе было б прекрасно!

Тронув пятками бока жеребца, она пустила его в быстрый галоп, и уже через час стремительной скачки ощутила, что тело расслабилось и дышать стало легче.

Чем большее расстояние отделяло ее от места трагедии на дороге, тем лучше ей становилось! Осталось только сменить женское платье на что-то менее броское – и отцу ее не найти. Особенно без подручного Пса...

А потом можно подумать об остальном.

Но сначала все-таки платье. И Соланж, снова пришпорив коня, въехала в Бичестон...

Глава 7

Глава 7.

Первым делом Соланж отыскала в городе платную конюшню и, сговорившись с хозяином о цене, оставила в ней своего скакуна, а после отправилась в лавку старьевщика, замеченную по пути. Старый пройдоха-еврей сразу понял, чего требует дама, и, не задавая лишних вопросов, подобрал эксцентричной клиентке подходящие вещи: штаны, рубашку и прочную куртку как раз по размеру. Расплатившись деньгами, отложенными в дорогу (тех было немного, но достаточно для скромных трат), Соланж наугад выбрала городскую таверну, наименее броскую, как ей показалось, и сняла себе комнату на ночь.

После долгой скачки верхом все тело болело и ныло от непривычной нагрузки и требовало покоя, тем более, что до Лондона оставалось чуть меньше дневного пути верхом, то есть она имела полное право позволить себе ночевку в постели, а не где-нибудь на дороге.

Да и стоило переодеться...

Искать в первую очередь стали бы женщину – не мужчину.

Соланж скинула платье и облачилась в приобретенные вещи. Те сели прекрасно, будто сшитые под нее, преобразив девушку до неузнаваемости... Если подумать, глядя в осколок мутного зеркала, она видела не себя, а, как ни странно, Сайласа Гримма, будто образ убитого ей человека каким-то мистическим образом отпечатался в ней.

Тряхнув головой, она отогнала странные мысли – мужская одежда проста и однообразна, вот и навевает ассоциации. Непонятно лишь, почему именно Пса...

Нечистая совесть шалит?

Скорее всего.

Решив испытать свой новый образ, Соланж вышла из комнаты и спустилась в общую залу, где за ужином и вином коротали свой вечер заезжие постояльцы. За дальним столом веселилась большая компания: там декламировали стихи и дружно смеялись, когда какой-то простак свалился на пол, не устояв на столе. Стол, между прочим, он использовал в качестве сцены...

Кажется, это были актеры, которых указом все той же королевы Елизаветы, обязали искать себе покровителей и сбиваться в актерские труппы. Бродяги ей на дорогах сделались ни к чему! В общем, такие же отщепенцы, как и она, веселились актеры на славу.

И Соланж, присев в стороне и поглощая свой скромный ужин, нет-нет да поглядывала на них. Не обремененные ни имуществом, ни семейными связями, эти талантливые шуты казались все же счастливыми. Да и были таковыми, наверное...

В отличие от нее.