Люди Солнца - Том Шервуд

– Сначала, – делился я соображениями с Готлибом, – нужно узнать, где сейчас Давид. Он лучше нас знает людей в городе и, наверное, сможет кого-то порекомендовать.

– Это разумно, – ответствовал Готлиб. – Хороший порох от скверного я легко отличу, а вот учителя… Как его распознать, плохой он или хороший?

Но узнавать, где сейчас находится Давид, нам не пришлось. Мой старый друг, с радостной улыбкой на круглом лице, вышел к нам навстречу, едва мы въехали во внутренний двор особняка.

– Со вчерашнего вечера тебя жду! – воскликнул он, хватая узду и придерживая лошадь. – Утром к кузнецу съездил – но он как-то странно отмалчивается!

– Что-то срочное? – спросил я, спускаясь на землю.

– Срочное, и весьма!

– Опасное? – торопливо поинтересовался спрыгнувший рядом Готлиб.

– О, нет. Просто одно очень важное торговое дело.

– Хорошо, – кивнул я, забирая у него узду и передавая её Готлибу. – Идём в дом. Эвелин там?

Мы поднялись на второй этаж, вошли в обеденную залу.

Какое же это счастье, если у тебя есть место, куда ты можешь возвращаться после трудной, а то и кровавой мужской работы. Место, где спокойно, тихо, уютно. Где на привычном месте стоит длинный обеденный стол, а в торце его возвышается стул, на который в твоё отсутствие, следуя негласному уговору, никто никогда не садится. Где стены выкрашены бирюзовым, жёлтым и белым, где цветы в маленьких вазах, где за гранёными стёклами старинного шкафчика смутно зеленеет бутылка с заморским ромом, а рядом с ней так же смутно светятся оранжевые апельсины и где тебя ждут вот с этой солнечной, тёплой улыбкой.

– Здравствуй, Эвелин, – сказал я, раскрывая руки для объятия.

– Здравствуй, милый, – ответила она, и сердце моё дрогнуло.

«Что-то случилось?»

Неизменно сдержанная, ревнительница хороших манер, она никогда на людях не говорила мне «милый». Нет, всегда – Том, или Томас. Что-то случилось?

– Давид, – произнёс я, поворачиваясь к старому торговцу. – Прежде чем сесть и начать говорить о твоём важном деле, давай отправим Готлиба в город. Очень нужно нанять хорошего учителя, и ты, если можешь, порекомендуй нам кого-нибудь.

Давид сел за стол. Задумался, выпятив губу. Подняв голову, поинтересовался:

– Сколько лет ребёнку?

– Двадцать три человека, в возрасте от восьми до пятнадцати.

– О как! Для такой компании нужен… нужен…

Он торопливо что-то искал в многочисленных объёмных карманах.

– … Гювайзен фон Штокс!

Он показал извлечённый на свет небольшой ключ.

– Затейливый, – оценил ключ вошедший Готлиб. – Скорее – от двери, чем от сундука.

– От двери, от двери, – закивал довольный Давид. – Если повезёт, то хозяин окажется дома и замок отпирать не придётся. Если его не будет, слышишь, Готлиб? Тогда войди и оставь записку.

– Но это хороший учитель? – поинтересовался Готлиб, протягивая руку к ключу.

– Ещё не знаю. Он недавно появился в Бристоле и снял комнату в моей гостинице. Его знание множества иностранных языков вызвало интерес. Но первые же занятия показали, что вместо того, чтобы заставлять своих подопечных учиться, он с ними непринуждённо болтает. Вместо урока арифметики может повести ученика в лес слушать птиц, а на уроке истории ни с того ни с сего начать декламировать вирши. Но дети любят его, так что он может быть уже нанят.

– Но это же какой-то сумасшедший учитель! – оторопел Готлиб. – Вместо арифметики слушать птиц! Для чего же вы посылаете меня к нему?

– А кто, кроме сумасшедшего, возьмётся учить сразу двадцать человек, да ещё разного возраста?

– Поезжай, Готлиб, – махнул я рукой. – Достаточно того, что Давиду он оказался интересен. Да, Давид? Если он дал тебе ключ, стало быть, вы в приятелях?

– Именно так, мой дорогой Томас. А где, кстати, ты обнаружил столь большую компанию неучей?

– Об этом ещё наговоримся, – решительно заявил Готлиб. – Где живёт этот ваш сумасшедший? Адрес?

– Адрес не помню, – наморщил лоб Давид. – Я по памяти нарисую, как проехать.

– Мистер Том! – обратился ко мне Готлиб. – Бумага и чернила…

– Внизу, в мебельном зале, в конторке, – вместо меня ответила Эвелин.

Они направились вниз, а я подошёл к жене, обнял её и опустил лицо в каштановые густые волосы, наполненные сладким, родным ароматом.

– Двадцать три человека? – шёпотом спросила она меня. – Разного возраста? Ты ограбил какой-то приют?

– Нет, милая. Меня попросили на время пристроить… как бы это объяснить тебе… воровскую семью. Они были в рабстве в Плимуте. Люди… Друзья Бэнсона привезли их в Бристоль, и я поселил их в нашем замке. Помнишь зал с камином? Вот там.

– И им нужен учитель?

– Да. И кухарка.

– И тебе там нужно быть какое-то время?

– Да, нужно.

– Тогда всё превосходно!

– Что превосходно, моя милая?

– Я поеду с тобой, и поселюсь в этом старом и тихом замке, и стану учителем и кухаркой.

– Ты хочешь целыми днями стоять у плиты?…

– Но согласись, не везти же туда наших Биглей.

– … И обучать два десятка невоспитанных детишек?

– Но, Томас… Согласись, что неразумно пренебрегать возможностью приобрести опыт общения с детьми в то время, когда ждёшь своего?

В первую секунду я не уразумел, о чём она говорит. Слегка отстранился, с непониманием взглянул в её распахнутые, радостные глаза, и только когда Эвелин, взяв мою руку, приложила ладонь к своему животу, горячая, пьянящая волна счастливой догадки качнулась в моей груди.

– Да правда ли? – растерянно прошептал я, «вслушиваясь» ладонью в тепло её тела.

– Несомненно, – шёпотом ответила Эвелин. – Уже приходила рекомендованная старушка.

– И… что?

– И – там маленький Уильям.

Присев, я осторожно принял жену на руки, поднял и медленно, вальсируя, заскользил по зале. Стены кружились. Оттенки бирюзового и золотого сливались передо мной в колдовскую мозаику. Эвелин, обняв меня и прижавшись, обдавала шею жарким дыханием. Наверное, всего лишь раз я был до такой степени счастлив – в порту, когда при возвращении в Бристоль из нашего первого плавания, Эвелин сказала мне: «Я еду с вами».

На лестнице послышались тяжёлые шаги шумно отдувающегося Давида. Я медленно поставил Эвелин на ноги, несколько раз торопливо поцеловал её лицо. Прошептал:

– Постараюсь как можно быстрее обсудить с ним его важное дело – и распрощаюсь.

– Если б ты знал, – прошептала Эвелин, – как я люблю тебя. Если б ты знал!

Однако быстро обсудить предложенное Давидом дело не удалось.

Компаньоны