Алые сполохи - Мидзуна Кувабара
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не было смысла его останавливать. Харуиэ всегда любил выпить.
— Чеееерт!
Аяко завертелась на перекрестке:
— Вы двое, хватит жаааааловаться! Лучше еще куда-нибудь зайдем!
— Ох!
— Вы чего? Подпевайте! Тра-ля, ля-ля-ля! — у Аяко заплетались ноги. — Э?
Она потеряла равновесие и уселась прямо посреди дороги.
— О нет, — хлопнув себя по лбу, Такая поспешил к ней. — Давай, поднимайся. Обопрись на мое плечо.
— … дум-де-дум…
— Нечего было столько пить! Теперь даже стоять не можешь!
Поддерживаемая Такаей, Аяко все-таки смогла идти дальше. Наоэ пристроился позади: взгляд настороженный, оберегающий, а улыбка странно горькая.
* * *
Отель, в котором остановились Наоэ и Аяко, располагался перед станцией.
— Я возьму ключ, а вы, если не трудно, подождите перед номером. Пятьсот второй, — сказал Наоэ и отправился на второй этаж, оставив Такаю с цепляющейся за его плечо Аяко. Та, полусонная, все еще перебирала свой репертуар.
— Не спи. Мы почти пришли.
— … дум де дум-дум-дум…
Такая втащил Аяко в лифт и кое-как довел до нужной двери, где и отпустил. Аяко немедленно съехала на пол.
— … тра-ля-ля…
— Жуть, и это наша первая встреча. Как тебе не стыдно? — укорил Такая, потирая плечо. — Ты, конечно, красавица, но если будешь вести себя так каждый раз, когда вздумаешь выпить, то кто-нибудь может этим воспользоваться.
— … Кагетораааа…
Аяко, обняв колени, клевала носом.
— Что?
— Не… — она что-то пробормотала невнятно.
— Что?
— Не бро… — шепнула она, сидя, словно маленький ребенок, напротив двери. — Не бро… сай нас… хорошо?
Такая глянул на Аяко сверху вниз, и на его лице внезапно воцарилось спокойствие. Секунду помолчав, он ответил сдавленным шепотом: — … Не брошу.
Аяко приподняла голову: глаза закрыты, на губах легкая улыбка. Глубоко вздохнула и погрузилась в крепкий сон.
Такая удрученно смотрел на нее.
«Я действительно?»
По застеленному ковром коридору плыла тихая музыка. Такая неподвижно стоял у стены.
«Я…»
На этаже открылся лифт: то вернулся с ключом Наоэ. Завидев прикорнувшую перед дверью Аяко, он спросил у Такаи:
— Спит?
— А… Ага.
Наоэ мягко улыбнулся:
— Что поделать. Харуиэ хороший парень, когда не буянит.
— …
— Он, должно быть, очень обрадовался, что вы снова с нами. Поэтому и перебрал.
— Наоэ…
Наоэ повернул ключ и подхватил Аяко на руки. В маленькой опрятной комнате было прохладно: работал кондиционер. Осторожно уложив Аяко на кровать, Наоэ заботливо вгляделся в безмятежное сонное лицо.
— Он тоже многое пережил, — услышал стоящий в стороне Такая.
— ?
— У Харуиэ есть свои причины выбирать для переселения женское тело.
— Причины?
— Да, — Наоэ укрыл спящую одеялом. — Харуиэ ждет. Любимого человека, который умер два столетия назад. Ждет, когда он переродится.
— …
— И я этим восхищаюсь, — в глазах Наоэ застыла тоска. — Хотя кому-нибудь может показаться, что эта страсть, эта пылкая любовь на самом деле ничто, кроме моментного дикого заблуждения… мимолетного увлечения, которому не суждено никакого будущего.
— … Наоэ?
— Извините, что задержал допоздна. Я вызову вам такси.
— Мм… вообще-то… — Такая немного смутился. — Я хотел задать несколько вопросов.
— ?
Это был первый раз, когда Такая сам пошел на контакт.
Удивленный, Наоэ, помедлив, посмотрел на прикроватные часы:
— … Верхняя терраса, наверное, еще открыта. Ваши родители не будут беспокоиться?
— За меня некому беспокоиться.
— Ой ли? — Наоэ вернул ключ. — Значит, продолжим вечер?
* * *
С террасы открывался прекрасный вид на ночной Мацумото. На каждом столике горели свечи, создавая уютную атмосферу. И людей в этот поздний час буднего дня было совсем немного.
Двое сели за стойкой.
— Бурбон и легкий коктейль?
— Пойдет такое?
— Ничего, вы ведь теперь с охраной.
Бармен принес шейкер, между ними мерцало оранжевое пламя свечей.
— Вы что-нибудь вспомнили?
Такая потряс головой:
— Ничего. Даже те странные силы исчезли.
Он поставил локти на стойку.
— Я думал про это и… Мне кажется, я не Кагетора.
— Почему вы так решили?
— Разве воспоминания не должны были вернуться ко мне вместе с силой? А я не помню вообще ничего.
Наоэ хмыкнул:
— Если вы не Кагетора, как вы тогда смогли пользоваться силой?
— Да, но… — Такая поджал губы. — Может, как ты сказал… ну, потому что я заставил себя думать, что я Кагетора… Но потом я стал задаваться вопросом, не появится ли вдруг настоящий Кагетора…
Бурбон и прозрачный голубой коктейль стояли перед ними. Наоэ взял бурбон.
— Вы Кагетора-сама.
— Почему? Как ты докажешь?
— То, что вы сделали, и есть доказательство. Бисямонтэна не вызовешь, просто немного о нем подумав. А тебукуреку? Это уникальная способность Уэсуги, больше никто не обладает подобными силами. К тому же… — Наоэ пристально смотрел в стакан. — Я уже решил: Оги Такая — это Уэсуги Кагетора. И если в будущем вдруг явится кто-то, называющий себя настоящим Кагеторой, для меня этот человек Кагеторой не будет никогда.
— … Ты решил…
— Вы дали мне шанс, — пробормотал Наоэ со слабой улыбкой. — Шанс начать все заново. Вы стерли прошлое из своих воспоминаний… даровали возможность снова начаться тому, что было невозможно исправить.
— …
— Я хочу использовать этот шанс… эгоистично звучит, правда?
Такая взглянул на него:
— Наоэ.
— Все до чрезвычайности просто, когда я думаю об этом теперь, — улыбка стала циничной. — То, что произошло между нами, лучше забыть.
В ушах эхом звучали слова Косаки: Кто продолжал припирать его к стене, покуда ему не осталось, куда идти? Это был ты, Наоэ!
Лед в стакане крошился и таял.
Такая молча смотрел на профиль Наоэ, освещенный огнями свечей. Немного погодя он проговорил:
— Я немного почитал про Уэсуги Кэнсина и Кагетору.
— Ясно. И что вы думаете?
— Он был довольно-таки непростой человек, да?
Уэсуги Кагетора.
Он родился во времена Эры Сенгоку, в семье Ходзе Удзиясу[14], правителя Сагами[15], и жизненный путь ему предстоял не из легких.
В ту пору Ходзе Удзиясу, Такеда Синген и Уэсуги Кэнсин сошлись в борьбе на землях Канто[16]. Вся взаимная ненависть и жажда верховенства бушевали между тремя этими кланами.
Сабуро Кагетору, еще ребенка, отправили заложником к Такеде Сингену в знак примирения трех сторон: Ходзе, Такеда и Имагава. Когда союз был разбит, он вернулся, чтобы стать приемным сыном своего знаменитого дяди Ходзе Геннана[17]. Затем, на двенадцатом году эры Эйроку (1569) союз заключили Ходзе и Уэсуги Кэнсин (провинция Этиго); и через год Кагетора снова стал заложником, на этот раз в Этиго[18], у Кэнсина.
Кэнсин дал юноше имя, каким некогда звался сам, — «Кагетора» — и относился к нему, как к приемному сыну,
