Ключи от неба - Стаднюк Иван Фотиевич

И он тут же изображает на рисунке голову Ани без волос.

Аня изумленно смотрит на свой обезображенный пор­трет.

– Другое дело, когда голову украшает раститель­ность, – продолжает Семен, и его перо дорисовывает пыш­ную шевелюру сначала на портрете Ани, а потом на своем.

– А вы, оказывается, художник!

– Признаете? – ухватился за новую мысль Семен.

– Признаю, – смеется Аня.

– А все художники носят во какие гривы! – Се­мен показывает руками, какие прически носят худож­ники. – Я такой не прошу. Разрешите мне мою носить. И точка.

– Это как же? – Аня поражена.

Семен блудливо отводит глаза в сторону и мудро из­рекает:

– Мало ли какие медицинские соображения могут быть. Главное, чтобы справка по-латыни была написана. Старшина вникать не станет.

– Может, у вас голова болит при коротких волосах? Такое бывает. – Аня еле сдерживает смех.

– Конечно! Ужасно болит! – хватается Семен за по­данную мысль. – И не только голова. Сердце может треснуть, когда начнут укорачивать такую шевелюру.

Аня, запрокинув голову, хохочет, как школьница.

– Да вы же симулянт, Лагода! – говорит она сквозь смех, глядя на Семена с откровенной симпатией, как на забавного шаловливого ребенка.

Семен обнаглел еще больше.

– Какой симулянт? – в его голосе звучит неподдель­ное возмущение. – Да я как только подстригусь – голова разрывается от боли. И все формулы начисто забываю!..

А в коридоре санчасти, у дверей кабинета врача, ждут своей очереди с десяток солдат. Все с удивлением прислу­шиваются к заразительному смеху Ани, который доносит­ся из-за двери.

– Братцы, он, наверное, ее щекочет! – говорит Юрий Мигуль и, подойдя к двери, подсматривает в замочную скважину.

И тут же отлетает: дверь распахивается, и в коридор выскакивает Семен Лагода. Обалдевший от счастья, он по­казывает всем справку. Подзывает даже случайно прохо­дившего солдата и сует ему под нос бумажку:

– Разрешила длинный чуб носить! Мигуль хватается рукой за свою чуприну и умоляюще спрашивает Семена:

– На что жаловался?

– Говори: глаза свербят перед экраном осциллогра­фа, когда голова лысая, – с серьезным видом шепчет ему на ухо Семен. – Открыли такую болезнь среди ракетчи­ков… Только молчок!

– Могила! – клянется Юра.

Тот же кабинет врача. Аня сидит за столом и что-то записывает в медицинскую книжку. На ее лице еще не угасла улыбка, не успели потухнуть веселые огоньки в больших глазах.

– Следующий! – зовет она.

Открывается дверь, и в кабинет влетает Юрий Мигуль. Преисполненный радужных надежд, он бодро доклады­вает:

– Рядовой Мигуль прибыл на медицинский осмотр!

– Раздевайтесь, пожалуйста.

– Слушаюсь.

Митуль с акробатической быстротой снимает с себя ремень, гимнастерку, нательную рубашку.

– Готов? – кукарекает он так бойко, что у Ани испуганно взметнулись брови. Но она тут же улыбается и зада­ет стандартный вопрос:

– Жалобы имеются?

– Так точно! Чешутся глаза! – уверенно отвечает Юрий.

Аня смотрит на солдата с недоумением.

В быстром и веселом ритме звучит музыка… Во весь экран – злые глаза Юрия Мигуля. На голове у Юры от пышной прически осталась лишь жиденькая щетинка. Он украдкой притрагивается к ней рукой и с неприязнью смотрит на отбивающего в кругу солдат чечетку Семена Лагоду, у которого буйно курчавится шевелюра.

В фойе полкового клуба людно. Здесь солдаты, сер­жанты, офицеры с женами.

Особняком стоит группа молодых офицеров. Среди них – Кириллов, Самсонов и старшина Прокатилов. Они наблюдают за Семеном.

«Ну, рыбачок, ты у меня еще попляшешь», – замеча­ет про себя Кириллов.

– Вот так больной! – с ухмылкой говорит Прокатилов.

– Это Лагода-то больной? – удивляется Самсонов.

– Ага. Принес справку от нашей новой врачихи. Раз­решила ему длинный чуб носить… С коротким, видите ли, у него формулы в голове не держатся.

Офицеры смеются. Только Кириллов строг; он смот­рит на Семена со смешанным чувством досады и недоу­мения.

– А врачиха новая – королева! – восхищенно гово­рит только что подошедший лейтенант Маюков.

К нему кидается Кириллов.

– Слушай, расскажи! Аня к нам работать приеха­ла? – взволнованно спрашивает он. – Где она?!

– Аня? – удивляется Маюков и обращается к това­рищам: – Вы слышали? Она уже для него «Аня», – и пе­ред носом Кириллова машет пальцем: – Нет, шалишь, брат. Сегодня я ее пригласил в клуб и прошу соблюдать дистанцию.

– Придет? – хмуро спрашивает Кириллов.

– Вот-вот должна осчастливить своим появлением.

Кириллов молча направляется к дверям.

Ярко горят электрические фонари у входа в клуб, ос­вещая афишу, на которой крупно выделяется слово «Кон­церт». Рядом проходит асфальтированная дорога. На ней тормозит «Волга». Из машины выходят полковник Анд­реев и его жена Елена Дмитриевна, как всегда красивая, элегантно одетая.

– Леночка, извини, – говорит Андреев, обращаясь к жене, – я на концерт опоздаю. Дела.

– Очень хорошо! – с лукавинкой в голосе отвечает Елена Дмитриевна. – Я хоть потанцую перед концертом. При тебе же офицеры шарахаются от меня.

– Ладно, танцуй, – милостиво разрешает Андреев.

Елена Дмитриевна направляется к дверям клуба, а полковник Андреев – к зданию штаба.

«Волга» уехала, а на ее месте останавливается «га­зик». Из него выскакивает высокий лейтенант в авиаци­онной форме[1]. В нем мы узнаем Филина, который в на­чале фильма вместе с Аней и Тоней разыскивал на бере­гу озера Ивана Кириллова. Филин открывает заднюю дверку «газика», и из машины показывается Аня…

В фойе клуба возле дверей Кириллов сталкивается с женой полковника Андреева.

– Здравствуйте, Елена Дмитриевна, – здоровается он, стараясь пройти мимо.

– Добрый вечер, Иван Федорович, – приветливо от­вечает Елена Дмитриевна и, услышав, что заиграла тан­цевальная музыка, спрашивает: – Надеюсь, вы не дадите мне скучать?

– Да… Конечно… – Кириллов растерянно улыбается.

– Я хочу танцевать.

Кириллов мгновение колеблется, смотрит в распахну­тую дверь, затем протягивает руку:

– Прошу.

Кружатся в танце пары. Танцуют Кириллов и Елена Дмитриевна.

Одиноко стоит Семен Лагода. Он ищущим взглядом высматривает себе партнершу. Вдруг слышит приветли­вый девичий голос:

– Добрый вечер, товарищ Лагода.

Удивленный, Семен поворачивается и видит перед со­бой Аню: светлую, улыбающуюся, по особому красивую в зыбком свете люстр.

– Вы танцуете? – с улыбкой спрашивает она.

– Так точно! – лепечет растерянный Семен.

– Тогда приглашайте.

– Есть!

– Зачем же так по-уставному? – смущенно замеча­ет Аня, подавая Семену руку. Они идут в круг.

Остановился на полпути лейтенант Маюков, с опозданием заметивший Аню. Он обескуражен. Услышав позади язвительный смех офицеров, Маюков досадливо морщится.

С другой стороны фойе стоит Прокатилов. Его восхи­щенные глаза устремлены на Аню. Кажется, никого дру­гого сейчас не существует для старшины.

Кириллов не замечает Ани.

– Какими судьбами вас из города сюда занесло? – спрашивает он у Елены Дмитриевны, продолжая танец.

– Сестренка моя будет сегодня выступать в концер­те. Вы подумайте: недавно в куклы играла, а уже арти­стка.

– Ваша сестра? – удивляется Кириллов.

– Представьте себе! Училась в Киеве, а работать при­ехала в наши края. Мама у меня живет. Чтоб рядом с мамой, со мной.

– А мужа вашего… Товарища полковника что же не видно?

– Муж, – хмыкает Елена Дмитриевна. – Я бы воен­ным вообще запретила жениться.

– За что же нам такое наказание?!

– Вам ракеты милее жен, детей, семьи… Вот мои… Сегодня суббота, а к нему, видите ли, начальство из ок­руга приехало… Как будто у начальства тоже нет жен…

…Положив Семену на плечо руку, Анна Павловна буд­то гипнотизирует его улыбчивыми глазами. А у Семена лицо каменное. Он чувствует на себе десятки любопыт­ных глаз и робеет.