Коррекция нарушений психологического здоровья дошкольников и младших школьников - Ольга Хухлаева

Исследования показали, что люди с мотивацией на успех предпочитают задачи со средней вероятностью успеха и соответственно имеют реалистичный уровень притязаний. Мотивированные на неудачу, как правило, выбирают очень легкие или очень трудные задачи и проявляют в решении их настойчивость, хотя в целом мотивированные на успех демонстрируют большую настойчивость, чем неудачники. Существует также отличие оценки собственных способностей. Ориентированные на успех оценивают свои способности более адекватно, чем неудачники. Но, пожалуй, самое важное отличие — в поведенческой реакции на неудачу. Оказывается, у стремящихся к успеху неудача усиливает учебную мотивацию, у ориентированных на избежание неудачи — существенно снижает.

Таким образом, правомерно говорить о сценариях удачливого человека и неудачника, понимая под этим большую вероятность для первого ситуаций успеха, для второго — неудачи.

Эмоции переживания неудачи в учении. Для начала определимся в понимании эмоций. Эмоцией можно назвать особую форму отражения субъектом действительности, посредством этого отражения осуществляется психическая регуляция общей направленности и динамики поведения. Принимая тезис, что эмоции возникают под влиянием внешних воздействий на процессы, происходящие в самом организме, можно выделить три составляющих этого явления: 1) переживание или осознаваемое ощущение эмоций (хотя возможны и неосознаваемые эмоции); 2) процессы, происходящие в нервной, эндокринной, дыхательной, пищеварительной и других системах организма; 3) поддающиеся наблюдению выразительные комплексы эмоций, в частности те, которые отражаются на лице.

В целом эмоции обычно делятся на положительные и отрицательные, но эта классификация требует уточнения. Например, такие эмоции, как гнев, страх и стыд, не могут быть безоговорочно отнесены ни к тем ни к другим. Физиологи для различения эмоций используют поведенческий критерий. Под положительной эмоцией понимают такое состояние и реакцию, которые организм стремится продлить или повторить; отрицательная эмоция проявляется в стремлении избежать контакта с каким-либо раздражителем, уйти от него или ликвидировать его. Далее мы будем опираться на физиологические ориентиры в различении позитивности или негативности эмоций.

Итак, переживание неудачи в учении сопровождается острыми негативными эмоциями. Как считает Г. Эберлейн, значительное место в спектре негативных эмоций занимает страх[15]. Поэтому рассмотрим проблему детского страха подробнее.

З. Фрейд полагал, что страх — это аффект, который возникает в субъективной ситуации неудовольствия, с которым нельзя справиться путем разрядки через удовольствие. Эта ситуация является травматическим фактором, и страх может быть как ее прямым следствием, так и предвосхищением возможного ее повторения.

Соответственно любой страх является страхом внешней ситуации опасности, которая содержит травматический фактор. Основываясь на этом, З. Фрейд выделял два вида страха — реальный и невротический. Реальный страх вызван непосредственно ситуацией опасности, невротический — такое его развитие, когда внешний страх подвергается вытеснению вследствие слабости Я и дает начало невротической цепочке.

По З. Фрейду, в процессе развития существуют естественные возрастные ситуации опасности, вызывающие естественные невротические страхи. Младенчеству соответствует опасность психической беспомощности, раннему возрасту — опасность потери объекта любви, фаллической фазе — страх кастрации и латентному периоду — страх перед Сверх-Я. По мере прохождения возрастного периода ситуация опасности, соответствующая ему, обесценивается в связи с укреплением Я. Поэтому мы можем говорить о том, что для возраста 6 — 10 лет, с точки зрения З. Фрейда, характерен естественный невротический страх Сверх-Я.

Представление о естественности (для определенного возраста) невротического страха, с нашей точки зрения, исключительно значимо и не до конца осознано современной наукой. Интерпретация возрастных невротических страхов является логическим продолжением общих теоретических положений З. Фрейда о месте и роли сексуальности в развитии человека. Однако, даже не соглашаясь с рядом ортодоксальных представлений («страх кастрации» и пр.), следует подчеркнуть, что выводы, сделанные З. Фрейдом, могут быть использованы для понимания содержания эмоциональных переживаний ребенка при неудачах в учении.

Поскольку, как отмечал З. Фрейд, естественным возрастным страхом для младшего школьника является страх перед Сверх-Я, т. е. перед собственной совестью, то любая неудача будет означать несоответствие требованиям Сверх-Я. Продолжающая работать в этом же направлении А. Фрейд соглашается с тем, что в возрасте 6–7 лет происходят серьезные изменения специфики страхов. Существовавшая ранее объективная тревога (страх, имеющий свой источник во внешнем мире) в этом возрасте теряет свое влияние на ребенка, и на первое место выходит борьба с собственной совестью, которая проявляется большей частью в чувстве вины. Таким образом, переживание ребенком, в особенности младшим школьником, неудачи в учении будет сопровождаться прежде всего появлением у него чувства вины.

Однако вина дополняется другими чувствами. А. Фрейд позже пришла к выводу, что различные виды страхов сопряжены с тремя видами конфликтов, возникающими последовательно друг за другом в процессе нормального развития: внешними, осознанными и внутренними.

Внешние конфликты являются «инфантильными», т. е. специфически детскими, и порождают объективные страхи внешнего мира: страх гибели при утрате материнской заботы; страх утраты любви; страх перед критикой и т. д.

Осознанные конфликты соотносятся с тревогой Сверх-Я. У ребенка возникает уже не страх внешнего мира, а страх внутренней инстанции — Сверх-Я. Период осознанных конфликтов характерен для ребенка младшего школьного возраста.

Таким образом, на основании положений А. Фрейд можно сделать вывод, что ребенок к началу младшего школьного возраста не только переживает чувство вины при неудаче в учении, но и попадает в ситуацию глубокого внутреннего конфликта, сопровождающуюся чувством отчаяния, безнадежности. По нашему мнению, это конфликт между желанием быть успешным в учебе и невозможностью этого достичь в реальной жизни.

Посмотрим, что могут дать для понимания изучаемой проблемы исследования в рамках неопсихоанализа, которые наполняли психоаналитические представления социально-культурным содержанием. Одна из основных концепций детского страха представлена в работах Г. С. Салливена.

В основе его теории лежит представление о том, что переживания страха и тревоги различны по своей природе. Страх рождается из ощущения угрозы своим жизненным потребностям. Тревога не имеет к ним отношения, а рождается из интерперсональных отношений.

Возраст 6 — 10 лет, называемый Г. С. Салливеном ювенильным, имеет, по его мнению, свою специфику. В это время стремительно развивается способность ребенка к самоконтролю.

В отечественной психологии страх у детей рассматривался в свете изучения неврозов и невротического развития личности. Поэтому отечественные авторы, говоря о детском страхе, в первую очередь описывали клиническую картину «невроза страха».

Наиболее основательно эту проблему исследовал А. И. Захаров. Он рассматривал страх в детском возрасте как основную движущую силу невротического развития личности. Дошкольному возрасту, по его мнению, соответствуют инстинктивные страхи, проявляющиеся главным образом в виде триады «темнота — одиночество — замкнутое пространство». В 5 — 7 лет дети начинают осознавать смерть как прекращение жизни. За бурным аффективным всплеском следует «успокоение», когда ребенок перестает задавать «пугающие» родителей вопросы о смерти и фантазировать по поводу этого. Но, как замечает А. И. Захаров, мы не можем окончательно «похоронить» страх смерти, он трансформируется в страх смерти родителей[16]. Однако социальная реальность приводит к тому, что, по мнению А. И. Захарова, в данном возрасте «ведущий страх — это страх быть не тем». Он связан с пугающими ребенка социальными ситуациями, предъявляющими к нему высокие требования (ответ у доски, контрольная работа и пр.).

Для детей 7 — 11 лет характерно уменьшение эгоцентризма и увеличение социоцентрической направленности личности. В младшем школьном возрасте перекрещиваются инстинктивные и социально опосредованные страхи. Инстинктивные, преимущественно эмоциональные формы страха — это собственно страх как аффективно воспринимаемая угроза для жизни, в то время как социальные формы страха являются ее интеллектуальной переработкой, своего рода рационализацией страха.

Эти две тенденции, скрещиваясь в непосредственных объектах страха, производят причудливые мифологические образы страхов. При уменьшении реальных, но объективно не таких «страшных» страхов (одиночества, темноты и т. п.) и увеличении объективно существующих, социальных страхов (школы, отметки, плохого поведения и пр.) у младших школьников большое место занимают так называемые фантастические страхи темных сил, магических существ, драконов, пришельцев, роботов и прочих фигур, которые, по мнению А. И. Захарова, отражают магическую направленность; магический настрой находит свое отражение в кошмарных сновидениях детей данного возраста. Взгляды А. И. Захарова во многом пересекаются с выводами З. Фрейда о социальной обусловленности страхов в младшем школьном возрасте. Переживание неудачи в учении, вызывающее страх перед авторитетными для них взрослыми — родителями, педагогами, объективируется в переживании таких конкретных страхов, как боязнь плохой отметки, контрольной работы, опоздания на урок и т. п. Интересно, что страх перед родителями в связи с неудачей в учении может быть настолько силен, что приводит к появлению гнева по отношению к ним. Понимая недопустимость гнева в отношении родителей, дети прячут его и от окружающих, и от самих себя и внешне проявляют как беспокойство за жизнь и здоровье родителей.