Секреты теней - Маргарет Петерсон Хэддикс

Охранник, наверное, заметил её поражённый вид, потому что снова фыркнул.

– Офицерские апартаменты, – объяснил он. – Начальству всё самое лучшее!

Он провёл её в комнату с длинным деревянным столом, украшенным резьбой – были здесь и виноградные лозы, и яблоки, и другие фрукты, названия которых Нина не знала. Она села в шикарное кресло, в каких, наверное, сидит сам Президент.

– Следователь скоро придёт, – сообщил охранник и вышел.

Нина, восхищённо моргая, оглядывалась. На стенах в изящных золочёных рамах висели портреты. А впереди, словно огромные глаза, смотрели на Нину два окна.

Про окна она почти ничего не знала. В школе по какой-то странной причине окон не было. В бабушкиной квартире приходилось всё время задёргивать шторы из страха, что кто-нибудь снаружи увидит Нину и донесёт в демографическую полицию.

«Поверь мне, мы ничего не теряем, – уверяла её тётя Ценка. – За окнами переулок и мусорные баки. Ты, можно сказать, оказываешь нам неоценимую услугу. Насколько лучше смотреть на занавески и притворяться, что за ними прекрасные виды – реки, горы, сады роз и высокие леса. Я так себе представляю».

Теперь Нина не боялась, что её увидят. Демографическая полиция уже её поймала. Что может быть хуже? Она дерзко встала и прошла к окну. С той стороны окно обрамляли кусты. В лицо бил яркий дневной свет, нечто невиданное Ниной раньше, поскольку в день приезда в Харлоу и в день отъезда лил дождь.

Небо сейчас было прекрасного ярко-голубого цвета, от которого защемило в груди. Высоко над головой плыли белые перистые облака. За рядом кустов к озеру сбегала зелёная лужайка, а на горизонте виднелся лесок.

Такой пейзаж могла представить себе только тётя Ценка.

– Нравится вид? – раздался голос за спиной Нины.

Нина ахнула и повернулась – ненавистный человек. Она отступила от окна.

Но мужчина не сердился. Он подошёл к окну и посмотрел наружу.

– Рядом с тюрьмой обычно такого не ожидают, да? – задумчиво сказал он.

Казалось, мужчина разговаривает сам с собой.

– Когда думаешь о тюрьме, представляешь высокий забор с колючей проволокой, охранников с оружием… И это так, в той части, где находятся арестанты. Но, что касается этой части здания, нам, офицерам, нравится иногда смотреть на красоту. Наша работа в основном жестокая и неприглядная. Понимаешь?

Нина не знала, отвечать или нет. Через мгновение ненавистный человек уже отошёл от окна.

– Благодарю вас, – кивнул он через плечо и повернулся к Нине:

– Пообедаем?

Пока она смотрела в окно, охранник молча поставил на стол поднос – там было всё для пира: жареная курица, тарелки с картошкой и горошком, корзинка с воздушными булочками…

Мужчина отодвинул для Нины стул. Она неожиданно вспомнила, какая она грязная, таким вряд ли предлагают стул, и машинально откинула со лба волосы.

– Ну-ну, – заметил он. – Понимаю твоё страстное желание принять горячий душ, однако нужно быть в образе.

Нина села. Словно во сне, она достала булочку, съела курицу, положенную им на её тарелку, отправила вилкой в рот горошек, проглотила вкусное молоко.

– Это лучший обед моей жизни, – услышала она свой голос.

– Ну, в сотрудничестве с демографической полицией есть свои преимущества, – со смехом ответил мужчина.

Нина перестала есть.

– Сыта? – спросил мужчина.

– Да, типа того, – ответила Нина, хотя это было не так. Она могла бы съесть ещё столько же.

– Минуточку, – сказал мужчина.

Он встал, подошёл к двери и, казалось, что-то обсуждал с охранником. Нина уставилась на стоявшую перед ней корзинку с булочками.

Перед глазами плыл образ худого, голодного лица Алии. Она вспомнила, как девочка храбро сказала: «Нас кормили только три раза». Мужчина не смотрел. Что будет, если она утащит булочку для Алии? Могла бы взять и три, по одной на каждого, спрятать их в рукаве платья.

Никто не заметит.

Нина вспомнила, как смотрели на неё дети, когда за ней пришёл охранник. Они не сказали ни единого слова, ни успокаивая, ни подбадривая. Вспомнила… и не взяла булочку.

Вскоре охранник вернулся и убрал еду. Ненавистный человек уселся в кресло напротив Нины. Он откинулся на спинку и положил ноги на стол.

– Что ж, – небрежно заметил он, – я понимаю, что ты не приобрела друзей и ни на кого не повлияла. Держу пари, тебе совсем нечего мне сказать.

– Вы подслушивали! – обвинила его Нина.

Мужчина весело фыркнул.

– Ну-ну, подозрительность зашкаливает? Нет, мы не подслушиваем. Для этого есть ты. Я просто считываю язык жестов. Мак… это охранник. Вас не знакомили? Мак рассказывает, что, когда он за тобой пришёл, ты спала на одной стороне камеры, а трое других, свернувшись вместе, лежали далеко от тебя. Так что не похоже, что вы подружились.

– Они друзья, все трое, – возразила Нина. – Знали друг друга ещё до ареста. Я для них чужая.

– Ну, так стань родной, – сказал мужчина. – Жить разве не хочешь?

Нина вздохнула.

– Они голодные, замерзшие и напуганные. Это не располагает к разговору, – возразила Нина. Даже самой себе она казалась хнычущим ребёнком. – И они считают, что вы подслушиваете. Дети не станут ни о чём рассказывать, потому что думают: демографическая полиция всё слышит. Дело совершенно безнадёжное!

Мужчина неодобрительно цокнул языком.

– Я считал, ты умнее, – покачал он головой. – Заставь их говорить. Ты работаешь на демографическую полицию. Тебе и карты в руки!

10

Нина вернулась в камеру и увидела, что трое детей сгрудились вокруг горящей свечи.

– Алия перепугалась, – объяснил Маттиас. – Решила, что тебя… ну сама понимаешь.

Нина обернулась, боясь, что охранник заметит свечу и отберёт. Но тот уже захлопнул дверь и гремел ключами. В камеру он даже не заглянул.

– Вы… обо мне беспокоились? – спросила Нина.

Маттиас пожал плечами, но Алия кивнула, сверкнув огромными серьёзными глазами на худеньком лице. Нина мгновенно пожалела, что не утащила для детей булочек.

– Чего они хотели? – спросил Перси.

– Просто спросили кое о чём.

– Когда мы сюда попали, нас тоже вызывали, – сообщила Алия. – Выводили отсюда по одному. Никто из нас ничего лишнего не сказал. Са… То есть мы всё время были начеку.

Нина заметила оговорку, «Са…», и при горящей свече увидела, как Маттиас толкнул Алию локтем в бок. Хотел предупредить? Закрыть ей рот? Что же она чуть не выболтала? «Са…» Может, это начало чьего-то имени?

Нина постаралась скрыть любопытство по поводу короткого слога. «Са…»

– Как же вы догадались, что говорить, а что нет? – спросила Нина, будто просто хотела поучиться, как избегать каверзных вопросов. – Вас кто-то научил?

– Ну это и так понятно, – сказала Алия. – Что же мы, не соображаем? Вот, скажем, ты «ребёнок-призрак». Просто представь. Если ты «ребенок-призрак», ты в безопасности, пока не выдаешь демографической полиции настоящее имя.

– Конечно, – согласилась Нина. – Будь я «ребёнком-призраком» с фальшивым удостоверением личности, я бы никому не открыла настоящего имени. Кроме близких.

Но это было не так. Она вспомнила, как однажды ночью Джейсон, целуя её под деревьями, шепнул: «Ты такая красивая, а я даже не знаю, кто ты на самом деле…» И она мгновенно проговорилась: «Элоди… Я Элоди…»

Это был её подарок.

И посмотрите, что