Очерки истории Трапезундской империи - Фёдор Успенский

Почти в непосредственном соседстве находится фонтан, который обращает на себя внимание тем, что в него вложена плита с надписью. Что она занимает не то место, для которого была предназначена, говорит уже и то, что она находится в перевернутом набок виде и что подвергается постоянной порче вследствие действия воды. С большим трудом удалось нам пока разобрать в ней несколько слов, а именно кира Захария, иконома Трапезундской империи (του οικονόμου μητροπόλεαχ; Τραπε-ζοΰντος κυροΰ Ζαχαρίου). Есть все вероятия к предположению, что украшением фонтана сделалась погребальная доска с могилы Захария и что она была вынесена из храма при обращении его в мечеть. Фонтан, следовательно, относится к турецкому времени.

При дальнейших наблюдениях окружающей местности выяснилось, что в некоторых местах сохранились древние постройки. Такова постройка на север от входа в храм, где помещалось духовенство, служившее при мечети. Как по кладке, так и по барельефам на входных дверях нельзя не признать в ней византийского здания. Точно так же по направлению к морю, где кончаются старые стены, заметны остатки ворот, вводящих в кремль, с местами для болтов и с хорошо сохранившимися оттисками на цементе от надписи, бывшей на большой плите, которая не находится более на своем месте. Это место хорошо ориентирует в топографии старого города.

В июне 1916 г. сделано было распоряжение наместника прекратить исполнение мусульманского культа в тех мечетях, которые заведомо были прежде христианскими церквами и временно закрыть их с целью производства в них археологических исследований. Вследствие этого для научных работ в Трапезунде открывалось широкое поле, которое требовало новой организации научных предприятий, командирования ученых и мастеров, опытных в особенности в технике очищения стенных росписей от штукатурки, положенной на них турками. Принимая во внимание, что число таких памятников, которые подходят под наименование мечетей, ставших таковыми из христианских церквей, доходит до семи, можно судить, каким обширным и интересным представляется поле археологических работ в Трапезунде. Обширный храм Богородицы Златоглавой, как находящийся в центре города и как представляющий по своему состоянию больше гарантий неприкосновенности, был избран временным складочным местом для отдельных предметов и находок в городе или в окрестностях.

По отношению к храму св. Евгения определенные признаки типа церкви от первой четверти XI в. не могут, однако, служить нам, ибо с монастырем происходили потом большие перемены. В особенности следует отметить, что в междуусобной войне 1340 г. между правительством Ирины Палеолог, которое укрепилось в цитадели, и партией местной аристократии, которая держалась в монастыре св. Евгения, монастырь испытал ужасное несчастие. Летописец отметил, что обитель св. Евгения сгорела и все драгоценности уничтожены (και παντα τα ωραια αυτις απεκαυθησαν). Таким образом, в сохранившемся виде мы можем рассматривать храм св. Евгения как постройку после пожара 1340 г., если только понимать в буквальном смысле слова летописца об истреблении монастыря.

Как обыкновенно во всех мечетях, вход в храм с северной стороны, против михраба. Бывший в прежнее время главный вход с западной стороны совершенно переделан, дверь заложена и вместо нее окно. Но следы бывшего здесь нарфика видны на выступе под окнами, обозначающем отбитое здесь начало арки. Что здесь именно был нарфик, доказывается и тем, что на левой стороне от окна по стене сохранились краски от бывшей здесь фресковой живописи. Такие же следы живописи наблюдаются и по стене в ближайшем закрытом помещении, составляющем продолжение стен нарфика. На этом месте устроено было училище. При входе в первый раз в храм св. Евгения я был поражен следами дерзкого разгрома и издевательства. Везде разбитые окна, разбросанные книги и бумаги. Все ценные вещи, ковры и утварь расхищены. В ближайших к храму помещениях, где была школа, — разбросанная и разбитая классная мебель. На черных досках уроки арифметики: задачи на сложение, первые цифры до десятка.

Архитектурный тип сходен с храмом Богородицы Златоглавой. Купол опирается на четыре устоя, которые в западной части заменены колоннами. По сторонам главной апсиды две малые. С северной стороны наличник с рельефными изображениями креста и медальона с птичкой, с южной стороны стены совершенно голые. В барабане купола 12 окон, как и в других древних храмах. Характерная особенность: для освещения по три узких продолговатых окна со всех четырех сторон.

Была пора, когда церковь наполнял своим высоким религиозным авторитетом почивавший здесь в раке святой, который принимал живое участие в судьбах государства и на которого возлагали свои надежды и упования местные жители. В высшей степени важно было бы выяснить вопрос о том, где стояла рака с мощами св. Евгения. Так как точных указаний в этом отношении нет, то должно ограничиться догадками. В ряде чудес, совершенных св. Евгением, есть чудо о серебряной цепи[30], в левом приделе, где находится изображение Иоанна Предтечи. При большом стечении богомольцев по случаю праздника некто похитил цепь и хотел бежать, но при выходе из церкви потерял способность к движению. Итак, можно думать, что цепь служила для сдерживаний толпы, стремившейся приблизиться к раке, что она отделяла колонны или столб, на котором было изображение Иоанна Крестителя, и южную стену, где была рака в непосредственной близости к малой южной апсиде. Действительно, на переднем столбе в храме к южной апсиде и теперь наблюдается место для большого изображения. Следовательно, можно бы считать вероятным, что рака находилась на правой стороне церкви у самой малой южной апсиды. Это обстоятельство было принято в соображение при снятии деревянного настила и изучении древнего каменного пола, который находится под деревянным. То обстоятельство, что главная святыня храма была на южной стороне около малой апсиды, не служит ли объяснением тех обширных переделок и подновлений, которые сделаны были турками при обращении церкви в мечеть? На южном крыле произведены капитальные переделки: малая апсида изменена, в ней проделано широкое окно вместо узких продолговатых византийских окон, такое же новое окно сделано в южной стене по направлению к михрабу и, наконец, далее на запад, между тем как западная и северная часть сохранились без изменений; такова старая форма окон, за исключением большого окна, которое заменило бывшие здесь двери. Очень обращает на себя внимание помост из мраморной настилки от апсиды на южной стене вплоть до михраба. Он составляет ненужное с точки зрения мусульманского архитектурного плана возвышение, не менее аршина вышины над деревянной настилкой, и может служить показателем погребения здесь в христианскую эпоху. Во многих подробностях наблюдаются признаки восточного сельджукского или турецкого влияния (арабески в нижних частях арок).

Состязание в нравственном влиянии и в церковном авторитете между двумя трапезундскими церквами отразилось на внутреннем устройстве храма и на архитектурном типе. Оно заметно и на внешних украшениях. Стоит всмотреться в мраморные вставки, украшающие внешние стены главной апсиды, на которой в обилии сохранились фрагменты рельефов и орнаменты, чтобы вспомнить о наблюдениях, сделанных относительно храма Богородицы Златоглавой. И здесь в стене вделаны, по-видимому, остатки надгробных памятников, которыми св. Евгений не уступал Богородице Златоглавой, и здесь видим христианские эмблемы креста, растительный орнамент, кисти винограда и, кроме того, одноглавого орла, входившего в герб империи. Храм св. Евгения еще больше, чем Златоглавая, окружен частными зданиями, возникшими в непосредственной к нему близости и заполнявшими обширный монастырский двор, кладбище и монашеские помещения. Выяснение многих подробностей истории его стоит в связи с производством как в нем самом, так и в его ближайшем соседстве больших работ. Внутри храма мной предприняты были некоторые предварительные разведки. Прежде всего необходимо было снять деревянный пол, настилкой которого мусульмане налагали свою печать на христианский храм, носивший рисунки и эмблемы, недопускаемые для чувства правоверных, даже на полу. В алтаре и прилегающих к нему отделениях с северной и южной сторон деревянная настилка лежала прямо на земле, в церкви же покрывала частью мраморный пол с орнаментом, а в западной части настилка лежала на деревянных брусьях, положенных на земле. Почва в алтаре, по снятии верхнего рыхлого слоя, оказалась скалистым материком, очень неровным, залитым цементом. Найдено несколько больших глыб хорошо цементированного состава, упавшего, как можно догадываться, со сводов. Следы огня с остатками угля в глыбах глины и цемента указывают на пожар, разрушивший эту часть храма. В мягкой почве по направлению к северной стороне, в небольшом помещении из камня, сложенного насухо, оказались кости, положенные в беспорядке, как можно догадываться, два костяка, при них два черепа, один хорошо сохранившийся, другой разбитый. Кости собраны, положены в ящик, и все вместе снова зарыто землей. При раскопке обнаружено несколько мраморных плиток различной величины и цвета, что указывает на остатки облицовки стен в алтаре и мозаичную работу. Сохранились ли по стенам апсиды и в сводах росписи, об этом нельзя сказать ничего определенного, так как для систематических работ в этом отношении потребовалось бы возведение деревянных построек и продолжительные работы.