Тайна леди Кэт - Марси Ротман

— Я обязан вам жизнью, мистер Монро, — начал нерешительно юноша, надеясь, что сумеет найти слова, чтобы преодолеть пропасть, возникшую между ними. Как видно, неудачное нападение гораздо меньше огорчило Ника, чем несколько необдуманных слов, сказанных Слейтоном. — По-моему, я допустил оплошность. Может, вы окажете мне любезность и сообщите, чем я обидел вас?

Ник придержал лошадей, чтобы достать сигару из внутреннего кармана жилета. Если он скажет правду, Чарли сочтет его эгоистом, хуже того, решит, что Ник ведет себя не по-мужски. Ник почувствовал тепло, разлившееся внизу живота. Он бы умер со стыда, узнай хоть один из его друзей в Австралии, что он всю ночь ломал голову над тем, как использовать Чарли Слейтона для осуществления своих грандиозных планов, которые пришли ему в голову в том захудалом театре.

— К черту! — в сердцах воскликнул Ник, выбрасывая сигару. Он хлестнул лошадей.

— А теперь в чем я провинился, чем рассердил опять вас? — в отчаянии воскликнул Чарли, пытаясь докричаться до Ника сквозь цокот копыт.

— Забудьте об этом. Скажите только, где находится это проклятое Олбани?

Чарли терялся в догадках. Простил его Ник или нет? До самого Гайд-Парка они не проронили ни слова. Дальше Чарли пришлось показывать дорогу своему спасителю. Слейтон привел в порядок помятую и запыленную одежду, поправил цилиндр и прикрыл лицо носовым платком: слуги не должны были видеть его в таком виде. Больших сплетников, чем прислуга, не было на свете. Слухи о его последнем приключении могут молниеносно облететь этот почтенный дом и непременно станут известны отцовскому камердинеру еще до наступления темноты. Он тяжко вздохнул. Настроение было испорчено. Неужели он никогда не перестанет доставлять неприятности своему отцу?

От взгляда Николаса не укрылись попытки Чарли привести себя в божеский вид. Может, это еще один секрет лондонского джентльмена, о котором он до сих пор ничего не знал? Ни один здравомыслящий австралиец никогда бы не волновался, как он выглядит, а если б даже и переживал по такому пустячному поводу, то ни за что бы не признался никому. Передвигаться по улицам в это время дня было сплошной мукой. Повозки, всадники, экипажи тащились черепашьим шагом. Ник вздохнул с облегчением, когда Чарли указал ему на два внушительных каменных дома по обеим сторонам большого двора. Блуждая по городу, Ник не раз проходил мимо каменной громады, внушавшей почтительный ужас.

— Вы здесь живете? — с сомнением в голосе спросил он, глядя на величественный особняк, выходящий на оживленную Пикадилли. Не удивительно, что Чарли так расхвастался.

Экипаж въехал во двор и, описав круг, остановился. Конюшни располагались по обеим сторонам просторного двора, запруженного всевозможными колясками, возле которых суетились слуги.

— Мой отец облюбовал это место с тех пор, как здесь стали селиться представители знати, с опаской пояснил Чарли. Ему не хотелось, чтобы Ник снова обиделся.

— Легко ли купить здесь жилье? — Ник решил, что обязательно переберется в Олбани — придется внести изменения в его первоначальный план. Мысль о возвращении в грязный отель была нестерпимой.

— Люди годами ждут оказии, — осторожно заметил Чарли, не желая допустить еще одну оплошность. — Добровольно от такого места в центре города не откажется никто.

— Что-то наверняка можно будет придумать, — решительно пробормотал Ник.

Его восхищение жилищем аристократов возросло. Двойные двери были открыты нараспашку, и он сумел рассмотреть восхитительный, обшитый панелями холл. В конце двора австралиец заметил дорожку, по обеим сторонам которой стояли двухэтажные особняки. Вот бы одним глазком взглянуть на них!

Нет, теперь он не хочет избавляться от Чарли Слейтона. Его любопытство было столь велико, что он приказал подоспевшим на помощь слугам уйти с дороги. Обойдя экипаж, Ник взвалил Слейтона на плечо, словно мешок картошки.

— А теперь покажите мне дорогу, ребята! — закричал Ник, прыгая по ступенькам. Лакеи в ливреях бежали впереди, указывая ему путь через холл и анфиладу комнат.

— Мистер Монро, опустите меня, — протестовал Чарли, находя спектакль, который устроил Ник, безумно смешным.

— Лорд Чарльз, вам нужен доктор? — воскликнул лакей. Распахнув массивные двери в покои молодого Слейтона, он бросился снимать его с плеча Ника.

— Нет, — ответил Николас, сбросив Чарли на кушетку. — Переломов нет. Немного льда, повязка, и он будет как огурчик.

Ник с интересом смотрел по сторонам. Его поразила богатая обстановка огромной гостиной с высокими потолками. Солнечный свет струился сквозь большие овальные окна, выходящие в итальянский садик, отделявший большой дом от низкого строения.

Чарли засмеялся. Глядя на то, как Монро не может скрыть свое восхищение, он внезапно вспомнил о последнем визите двух судебных исполнителей, которым показалось, что они попали в пещеру Алладина. Они решили было забрать из комнаты гобелены, турецкие ковры и другие предметы обстановки и были очень разочарованы, узнав, что все это принадлежит отцу Чарли.

— Будьте как дома, — сказал Чарли, показав рукой на великолепную обстановку комнаты.

— Даже тут я не могу купить то, что хочу. А все из-за вас, лорд Чарльз Слейтон.

— Сожалею, старина. Я предпочитаю забыть о своем титуле, когда веду себя так глупо, — краснея, как школьник, признался Чарли.

Ник еще раз убедился, что искренности Чарли трудно противостоять. Его гнев пошел на убыль.

— Как насчет завтрака, мистер Монро? — поинтересовался Чарли, поняв, что тот сменил гнев на милость. Он вовремя вспомнил об обязанностях хозяина и о том, чем обязан Николасу.

Первой мыслью Ника было отказаться, но он тут же передумал. Уж больно ему не хотелось возвращаться в обшарпанный номер в отеле, а эта комната была такой уютной, покинуть ее он был не в силах. Он кивнул в знак согласия. Чарли тотчас отдал распоряжение лакею.

Ник принялся изучать обстановку.

— Кто нарисовал эти картины? — поинтересовался Николас, силясь оторвать взгляд от противоположной стены, на которой они висели.

— Это пейзаж Тернера, а портрет — кисти Ван Дейка, — просто ответил лорд.

Серебряные, позолоченные, покрытые эмалью безделушки были настолько хороши, что он не мог не потрогать их. Ник всегда мечтал жить в окружении произведений искусства, слушать прекрасную музыку, — наслаждаться красотой в любом ее проявлении. И вот ему представилась такая возможность. Вся эта красота будет его. Чарли, несомненно, разбирался в искусстве, в то время как Ник ни за что бы не отличил мейсенский фарфор от изделий других мастеров. Он знал, что ему нравится, а как говаривала его матушка, знавшая толк в красоте: «Сперва вкус, а деньги потом».