Как брать интервью - Евгений Криницын
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Франкл В. Сказать жизни «Да!». Психолог в концлагере. — М.: Альпина нон-фикшн, 2018.
которая сразу сделала его одним из самых известных психологов мира.
Франкл сам создавал свою реальность. На самом деле мы знаем немало примеров того, как люди сами формируют свой мир. Самый известный — болдинская осень. Когда во всей России эпидемия холеры, а у Пушкина болдинская осень. Почему? Потому что он не может уехать — холера вокруг. И вместо того, чтобы горевать, умирать и так далее, он писал гениальные творения.
Человек создает свою реальность и за нее отвечает.
Важно находиться с человеком здесь и сейчас
Я предлагаю всем, кто ко мне приходит поговорить или на лекции: «Возьмите лист бумаги и записывайте слева все, что с вами происходит. Начиная с того, что встал, почистил зубы, позавтракал, поехал на работу. Еду на машине на работу, общаюсь с Васей с Петей. А справа помечайте: плюс или минус. Плюс — если делаете то, что вам хочется. А минус, когда делаете по инерции, по привычке, то, что должны. Минусов всегда больше, чем плюсов. Мы всегда делаем больше по инерции, а не по желанию. Если плюсов хотя бы треть — это потрясающе. Но бывает, что их нет вообще.
Вот человек встает, завтракает тем, что он не любит, потому что надо быстрее. Терпеть не может ехать на машине, потому что пробки, но выхода нет. Приходит на работу заниматься делом, которое не любит.
И, соответственно, ему не нравятся люди, которые там находятся. Так постепенно проходит день, проходит неделя. А в субботу он едет на рыбалку, потому что он ее любит. Вот в субботу у него хороший день.
А дальше надо честно спросить себя: «А почему я делаю столько такого, чего делать не хочу? От чего я могу отказаться? Что поменять?»
Надо очень хорошо понимать: если большая часть жизни состоит из того, что человеку не нравится, это неминуемо ведет к нервным расстройствам, фрустрациям и так далее.
Неприятный собеседник
Все известно, что неприятный человек вызывает раздражение. А каким образом уничтожить раздражение? Только жалостью. Человек может быть тебе неприятным потому, что у него бородавка на носу. Бесит просто. Представь себе, как он учился в школе. Представь себе! Подумай, каково ему живется. Более сложная история, если он просто гад. Вот тебе нужно беседовать с гадом. Два варианта. Первый: можешь его пожалеть — надо же, какой он мерзкий. Второй вариант: не беседуй с ним. Потому что когда я говорю, что интервью — это тет-а-тет свободных людей, то это свобода еще и от того, что мешает общению. Любая изначальная оценка: «мне очень нравится этот человек», «мне очень не нравится этот человек» — мешает.
Я вообще не оцениваю людей. Мне с ними просто интересно. Я когда-то понял, что любому есть о чем поплакать на ночь. Поэтому любого есть за что пожалеть.
Я не оцениваю человека, который пришел ко мне на интервью: глупый он или умный. Этого критерия просто нет. Мне не надо себя успокаивать и говорить: «Давай я пожалею этого человека. Он такой мудак, я его пожалею, как он, такой мудак, живет». Потому что я изначально так не отношусь к человеку. Я ни к кому не отношусь как к придурку.
План беседы
Важный пункт в подготовке к интервью — это ум, который надо подготовить для будущего интервью. Необходимо составить для будущего интервью план, но следовать ему не надо. План — это попытка организовать будущее: я постараюсь провести беседу так-то и так-то. Это очень важно, потому что позволяет структурировать мысли в голове. А дальше, когда начинается беседа, человек может отвечать такое, что вы волей-неволей будете вынуждены уйти от плана. Это не страшно.
Есть то, что называется дорога беседы, то есть что я хочу от собеседника и какие самые главные темы мне интересно поднять. Я должен идти, абсолютно ясно понимая, как я бы хотел, чтобы шла наша беседа. При этом не надо забывать: человек может сказать такое, что я все отложу и беседа пойдет совсем по-другому.
Ванденко — выдающийся интервьюер
Он очень хороший интервьюер. Он умеет разговаривать с человеком как с человеком, а не только
с социальной функцией. Есть два подхода — социальный и человеческий. Если есть возможность показать чиновника как человека — это очень хорошая идея.
И если есть задача раскрыть собеседника, но он напряжен, отвечает официально, то как совместить в интервью социальную функцию и человеческую?
Например, если я буду разговаривать с Собяниным, то спрошу, в чем принципиальная разница между тем, чтобы быть мэром Тюмени и Москвы, и вообще каково это — ощущать город своим. Вот он едет по городу, а там свалка, он понимает, что виноват. Или видит потрясающую иллюминацию — он ощущает себя хозяином города? Я понимаю, что к губернатору каждого региона есть обязательный круг вопросов. И, соответственно, обязательный круг ответов. И я уже знаю: если спрошу у Собянина про пробки, он мне скажет, что парковки сильно улучшат ситуацию. Мол, мы развязки делаем, это очень помогает. Но мы не можем улучшить ситуацию до конца, потому что машин всё больше. Я всё знаю. Если я спрошу у него про Москву как про туристический город, он скажет, что открывается то, то и то. А если я спрошу его, что он дарит жене на день рождения, то не знаю, что он ответит. А я не устаю повторять, что хороший вопрос — это вопрос, на который вы не знаете ответа.
Подавляющее большинство вопросов к политикам — это вопросы, на которые люди уже знают ответы. Как вы, Владимир Владимирович, относитесь к развитию ситуации с Америкой? Что скажет Путин? Мы открыты для общения, хотя нам очень не нравится, как всё развивается, но мы надеемся, что дальше всё будет лучше. Он не врет, он так и думает. Но это понятно. Ну и так далее. А вот у меня к Путину есть один вопрос, который меня ужасно интересует. Вопрос следующий. Вот известна история, как Ельцин ему сказал: «Берегите Россию». И уехал. Путин вернулся в кабинет еще премьер-министра,
