Ангелы крови - Максим Макаренков

«Обеспокоенный брат», представившийся Питером Стерлингом ответил на стандартные вопросы Кинби — где «сестренка».

Ах да, Ольга, работала — понимаете ли, она постоянно нигде не работала, никак не могла решить, чем же ей хотелось заняться. Где Ольга бывала — как и следовало ожидать, пара ночных клубов средней руки, несколько ресторанов, где девушку видели с разными кавалерами, подруги — ох, она ни с кем меня не знакомила, я понимаете ли живу отдельно. Да-да, я знаю о э-э-э, специфике вашего существования и метода работы, это именно то, что надо. Ольга, она знаете ли, существо ночное…

Врал. Врал господин Питер Стерлинг. Но деньги перешли из рук в руки, а видеть бегающие глазки клиентов Кинби было не впервой.

Даже хратам — образцовым семьянинам в массе своей, доводилось сталкиваться с неверностью, что уж говорить о людях из людей или людях из Ночи. И тогда в небольшой комнате оказывались «братья» или «дяди», обеспокоенные судьбами сестер и племянниц.

Впрочем, на рогоносца Питер Стерлинг похож не был.

Сейчас Кинби сопоставлял крохи собственной информации, слова Юринэ, рассказ Марио и приходил к выводу, что именно от дела братца Питера и сестрички Ольги хотели его отвлечь. Правда совершенно непонятно, почему.

Юринэ внимательно посмотрела на Кинби и замотала головой:

— Нет-нет-нет. С тобой расплатились, дело закрыто. Даже не говори, что ты решил искать эту девицу.

— Понимаешь ли, цветочек, — улыбнулся Кинби, — вчера ночью кое-что произошло.

Одним из несомненных достоинств Юринэ было умение слушать. Во всяком случае именно этот ее талант Кинби считал безусловно нужным и полезным для работы.

Ему очень нравилось смотреть, как она начинает задумчиво постукивать кончиком карандаша, который вечно крутила в руках, по белоснежным зубкам. Морщить лоб, хмыкать, если информация была уж совсем невероятной. Обычно, выслушав Кинби, она на некоторое время впадала в абсолютную неподвижность, становясь похожей на хрупкую фарфоровую куклу, затем отбрасывала с лица жесткие черные волосы, вечно закрывающие левый глаз, и шла к столику с чаем.

Сейчас она слушала чуть приоткрыв рот и забыв про карандаш.

По мере того, как Кинби выкладывал факты, он все больше приходил к выводу, что ему стоит вот прямо сейчас подняться и отправиться на розыски господина Питера Стерлинга или информации о нем. Было очень похоже, что именно благодаря этому хлыщу и его холодноглазой сестричке был загублен прекрасный костюм. И шляпа. Про шляпу тоже нельзя было забывать.

О стрельбе в автомастерской и испорченном ковре толстяка Марио Кинби решил не говорить, пересказав лишь слухи, о которых поведал ему торговец автомобилями. Юринэ, судя по всему, что-то почуяла, поскольку глянула на шефа с глубоким недоверием, но промолчала.

— И вот теперь, — Кинби сделал последнюю затяжку и раздавил окурок в тяжелой стеклянной пепельнице, — я очень хочу найти господина Стерлинга и задать ему несколько вопросов.

Кинби пружинисто поднялся, но Юринэ уже блокировала путь отхода, встав перед креслом шефа — глаза полны укора и грусти, тонкий пальчик указывает на неподписанные отчеты. С тяжелым вздохом Кинби снова опустился в кресло и пододвинул к себе желтоватые бланки. Несколько минут в небольшой комнате было слышно только тихое шуршание бумаги и тяжелые вздохи Кинби, выводящего очередную подпись.

Расправившись с последним бланком, он с удовольствием отодвинул стопку и кинул ручку в верхний ящик письменного стола. В противоположность ухоженной, полированной и тщательно оберегаемой домашней мебели, стол этот, впрочем как и вся остальная обстановка конторы, имела такой вид, словно ее нашли на свалке. Отчасти так оно и было.

Язвительно улыбнувшись, Юринэ аккуратно собрала бумаги и, уложив в прозрачную пластиковую папку, убрала в свою вместительную сумку.

— Завтра я, скорее всего, весь день буду мотаться между судом и Департаментом полиции, — сообщила она.

— Юринэ, радость моя, ты знаешь, что передо мной об этом отчитываться не обязательно, я уверен, что ты все и всегда делаешь правильно.

Уже открыв дверь, Кинби застыл на пороге и шагнул назад. Он очень серьезно посмотрел на Юринэ. Девушка вопросительно подняла бровь.

— Юринэ. Будь. Очень. Осторожна, — выделяя каждое слово сказал Кинби, после чего распахнул дверь и исчез.

О заказчике, назвавшемся Питером Стерлингом Кинби не знал фактически ничего. Человеку стороннему это могло бы показаться странным, но подчас Кинби было известно о заказчике только то, что он способен внести аванс, без получения которого детектив работать отказывался. Все остальное волей или неволей выяснялось позже, уже ходе работы, когда требовалась дополнительная информация. И тут уж Кинби ставил заказчика перед выбором — рассказывать то, что ему, Кинби, нужно для дела, или распрощаться с уплаченными деньгами но сохранить свое инкогнито.

Питер Стерлинг аванс внес. И зачем-то расплатился окончательно, хотя Кинби свою часть сделки выполнить не успел, причем клиент явился в контору днем, хотя прекрасно понимал, что детектива не застанет.

Объяснить это Кинби мог только одним — Стерлингу понадобилось срочно исчезнуть. При этом гарантировать то, что детектив, не станет о нем расспрашивать, интересоваться, не пойдет по следу сам, если вдруг наткнется на Ольгу или информацию о ней, и не потребует остальную часть денег по договору.

А заставить «обеспокоенного брата» так себя вести могла только очень серьезная опасность. Как сказала бы Марта, «парнишка жопой почуял, что пахнет жареным».

Да не просто жареным, хмыкнул про себя Кинби, сворачивая в узкий переулок, выходящий на Апрельский проспект, а уже вполне себе горелым. Парень решил бросить поиски своей «сестренки», за которые заплатил весьма неплохие деньги. А найти дамочку он хотел очень сильно — Кинби хорошо помнил лицо посетителя. Выспрашивая о том, когда Кинби возьмется за работу и скоро ли можно будет ждать первых результатов, «братец» подался вперед, ухоженные пальцы нервно и совсем не аристократично вцепились в шляпу, до этого небрежно лежавшую на колене.

Очень. Очень сильно нужна ему была «сестренка» Ольга.

А вот о себе Стерлинг распространяться не стал, сказав что свяжется с Кинби сам, от визитов к нему и его почтенной матушке, адреса которой он, кстати, не назвал, попросил пока воздержаться, посоветовал начать как раз с ночных клубов и танцполов — «ну, вы понимаете, я именно поэтому и нанял вас, как раз учитывая специфику…».

Правда одна зацепка была. Разумеется Кинби задал стандартный вопрос, а как связаться с уважаемым заказчиком, если ему, Кинби, будет необходимо передать какое-нибудь срочное сообщение. Стерлинг поморщился и принялся велеречиво и путано объяснять, что специфика его бизнеса предполагает постоянные перемещения, приходится встречаться с партнерами и заказчиками, а психосвязью он пользоваться не любит, неоправданно дорого, да и как найти астралота, которому можно доверять, так что, увы… Хотя, если подумать, все же выдавил из себя Стерлинг, глядя в неподвижные глаза Кинби, если будет что-то действительно срочное о его любимой сестренке, то ему можно оставить сообщение в ночном клубе «Башня Итилора» что на Дождевой улице.

Местечко это Кинби знал. Небольшое лопающееся от пафоса заведение, с вечера и до утра набитое начинающими делягами, нелегальными брокерами, некромантами с сомнительными лицензиями, ипподромными жучками и прочей ночной накипью. И, разумеется, их спутницами, ярко накрашенными пустоглазыми девицами, появление которых можно было безошибочно опознать по визгливому гиеньему хохоту.

Кухня в «Башне Итилора» была омерзительной, а при воспоминании о звучащей там музыке, Кинби передернуло.

Неудивительно, что Стерлинг выбрал именно такое заведение.

Идти до Дождевой улицы было порядочно, а искать такси в тихом районе частных домиков в такое время было занятием бессмысленным. Кинби ускорил шаг, стремясь побыстрее добраться до Апрельского проспекта.

— Боги воцарившиеся, — пробормотал Кинби, входя в украшенные серебристыми потеками двери — если бы Повелителю Дождей не было настолько наплевать на дела внизу, он бы уже давно разнес этот позорящий его имя притон.

Тонувший в серебристом полумраке зал сотрясали низкие ухающие звуки, издаваемые двумя огромными колонками, место которым было не меньше чем на городской площади. Вокруг трех шестов, установленных в глубине зала, извивались девицы разной степени обнаженности, на танцполе потные мужички в несвежих сорочках с полураспущенными галстуками исполняли брачные танцы вокруг немногочисленных самочек.

Бабуины на месте танцоров, пожалуй, выглядели бы поизящнее, решил Кинби и направился к бару. Дорогу ему преградило квадратное существо в униформе, которая должна была, по замыслу хозяина заведения, придавать охране более респектабельный вид. Выходило плохо.