Тарзан и «Иностранный легион» - Эдгар Берроуз

– Черт возьми! – сказал Бубенович. – Вот так морда! Я никогда не знал, что обезьяны могут быть такими огромными.

– Это не обезьяна, остолоп, – заметил Бубенович. – Это – зверочеловек, но почему – этого я не могу сказать, мои познания недостаточны. Следовало бы назвать его…

– Говори по-американски, – проворчал Шримп.

– Это – орангутанг, Шримп, – сказал Лукас.

– По-малайски звучит «дикий человек», – добавил Бубенович.

– Что ему надо? – спросил Шримп. – Зачем он трясет дерево? Он хочет стряхнуть нас на землю? Ну и морда! Он ест людей, профессор Бубенович?

– Он травоядный, – ответил Бубенович. Розетти повернулся к Лукасу.

– Обезьяны едят людей, кэп?

– Нет, – ответил Лукас. – Оставьте их в покое, и они вас не тронут. Только не будьте слишком фамильярны с этим бэби. Он может разорвать вас на части, как ненужную вещь.

Шримп осмотрел свое оружие.

– Он не разорвет меня на части, пока у меня есть эта «Большая Берта».

Орангутанг, удовлетворив свое любопытство, стал медленно удаляться. Шримп начал чистить ружье.

– Дьявол! Оно уже начало ржаветь, как раз когда… Он посмотрел вокруг.

– Но где же лорд?

– Он, наверное, ушел, – сказал Лукас. – Я не заметил ничего.

– Может быть, он свалился вниз, – предположил Розетти.

Он заглянул через край платформы.

– Он был неплохим парнем для британца.

– Это, конечно, некоторая уступка с твоей стороны, – сказал Бубенович.

Шримп внезапно сел и посмотрел на других.

– Я знаю, что случилось, – объявил он. – Кто-нибудь из вас слышал крик прошлой ночью?

– Это было похоже на крик человека, не так ли?

– Да, пожалуй.

– Конечно, это так. Лорд упал вниз, и его схватил тигр. Это был его крик.

Бубенович показал в сторону.

– Значит, сюда направляется его дух. Все обернулись.

– Никогда не видел ничего похожего! – воскликнул Розетти. – Ну и парень!

Перелезая и перепрыгивая с дерева на дерево, с тушей на плече к ним приближался англичанин. Через минуту он прыгнул на платформу.

– Это наш завтрак, – объявил он спокойным тоном. – Присоединяйтесь ко мне.

Сбросив тушу, он вытащил нож и отрезал изрядную порцию. Отодрав кожу от мяса сильными пальцами, он присел на корточки в дальнем углу платформы и вонзил острые зубы в сырое мясо.

Челюсть у Шримпа отвисла, глаза округлились.

– Почему вы не хотите поджарить его? – спросил он.

– На чем? Вокруг нет ничего сухого, чтобы разжечь костер. Если вы хотите мяса, вы должны научиться есть сырое мясо до тех пор, пока мы не устроим постоянный лагерь и не раздобудем чего-нибудь подходящего для костра.

– Ну, – сказал Шримп, – я достаточно голоден, чтобы есть даже сырое мясо.

– Я готов попробовать что угодно, – присоединился к нему Бубенович.

Джерри Лукас отрезал маленький кусочек и начал жевать его. Клейтон наблюдал, как трое мужчин жуют по кусочкам теплое сырое мясо.

– Такой способ есть сырое мясо не годится, – сказал он. – Отрывайте куски, которые вы можете проглотить, и глотайте их целыми. Не жуйте их.

– Как вы научились всему этому? – спросил Розетти.

– Так делают львы.

Розетти поглядел на других, покачал головой и затем попытался проглотить слишком большой кусок оленины. Он подавился и начал кашлять.

– Дьявол! – прохрипел он после того, как выплюнул кусок. – Я никогда не учился у львов.

После первой неудачной попытки дело у него пошло лучше.

– Это не так уж и плохо, если глотать мясо кусками, – согласился Лукас.

– Оно наполняет ваш желудок и дает вам силу, – сказал Клейтон.

Он перебрался на соседнее дерево и принес плодов дуриана. Теперь все уплетали их с удовольствием.

– После этого завтрака, – сказал Шримп, – на свете нет ничего, чего я не смог бы съесть.

– Я проходил мимо ручья поблизости, – сказал Клейтон. – Мы можем там напиться. Я думаю, нам лучше начать действовать. Мы должны сделать большую рекогносцировку, а потом составить план. Вы можете взять с собой свое мясо, если боитесь проголодаться. Но здесь повсюду множество дичи: Мы не останемся голодными.

Никто не захотел тащить мясо, тогда Клейтон сбросил тушу на землю.

– Для полосатых, – сказал он.

Солнце находилось в зените, и лес был полон жизни.

Бубенович почувствовал себя в своей стихии.

Здесь были животные и птицы, которых он изучал по книгам и по чучелам в музеях. Но встречалось много и таких, изображения которых он никогда не видел, а только слышал о них.

– Настоящий музей естественной истории с живыми экспонатами, – восхищался он.

Клейтон вышел к ручью, и все утолили жажду. После этого он вывел их на тропу, протоптанную животными. Она вилась как раз в том направлении, которого он и Лукас решили придерживаться, – к западному берегу. До него было много дней пути.

– По этой тропе редко ходят люди, – сказал Клейтон, – но очень часто разные животные: слоны, носороги, тигры, олени. Наш завтрак я нашел тоже здесь.

Шримп хотел спросить, как он поймал лань, но удержался, рассудив, что он и так слишком фамильярен с британцем. Он все же вынужден был признать, что англичанин – неплохой парень.

Они приближались к повороту тропы, когда Клейтон вдруг остановился и предостерегающе поднял руку.

– Впереди нас идет человек, – негромко сказал он.

– Я никого не вижу, – заметил Розетти.

– Я тоже, – сказал Клейтон, – но это так.

Он стоял неподвижно в течение нескольких минут.

– Он идет в том же направлении, что и мы. Я пойду вперед и взгляну на него, а вы медленно следуйте за мной.

Он влез на дерево и исчез впереди.

– Мы никого не видели, никого не слышали, а этот парень уверяет, что кто-то идет впереди, и даже говорит, каким путем он идет!

Розетти вопросительно посмотрел на Лукаса.

– И все же он не бывает неправ, – сказал Джерри.

Синг Тай не умер. Японский штык нанес жестокую рану, но не повредил внутренних органов. Два дня Синг Тай пролежал в луже собственной крови, потом вылез из своей пещеры, страдая от боли и слабости, вызванной потерей крови, и медленно побрел по тропинке в деревню Тианг Умара. Люди Востока легче примиряются со смертью, чем люди Запада, настолько велика разница в их житейской философии. Но Синг Тай не хотел умирать. Пока была надежда, что его любимая мисс жива и нуждается в нем, он должен жить. В деревне Тианг Умара он мог хоть что-нибудь узнать о ней. Тогда он будет в состоянии решить, жить ему или умереть.

Итак, верное сердце Синг Тая билось, хотя и слабо. Все же были моменты, когда он сомневался, хватит ли у него сил добраться до деревни.

Он как раз предавался этим горестным мыслям, когда, к своему великому изумлению, увидел почти нагого великана, появившегося на тропе перед ним.