Восхитительная - Роберт Уэйд

Удовлетворенная своим решением, она села и стала терпеливо ждать, когда послышится осторожный шорох — признак того, что Питер убрался восвояси, — и они с Пенелопой могут спокойно ужинать.

На следующее утро, оторвавшись на несколько минут от конторских бумаг, Мэри Стенз позвонила из автомата Дарку и прочитала ему письмо от фирмы «Черил».

— Великолепно! — сказал Дарк. — Наверняка это означает, что вас выбрали. Они бы не стали приглашать вас на медосмотр, если бы не считали серьезной претенденткой. Думаю, таких, как вы, будет человек десять.

— Вы мне что-то посоветуете? — спросила она.

— Да, мисс Стенз. Прежде всего, ни в коем случае не пытайтесь украсить себя. Никакой косметики. Будьте такой, какая вы есть. Не проявляйте чрезмерной заинтересованности, ведите себя совершенно непринужденно. И еще одно.

С сегодняшнего дня не звоните мне или мисс Мэйсон в редакцию. Я вам дам свой домашний телефон. У вас есть под рукой карандаш?

— Минуточку, — пробормотала она, вынимая из сумочки дешевенькую авторучку и записную книжку. — Слушаю.

— В-42-44, — продиктовал Дарк. — В любое время после семи. Звоните и рассказывайте все до мельчайших подробностей, какими бы несущественными они ни казались, а мы тем временем копнем поглубже «Черил» и ее руководителей. Я чувствую, что из этого получится интереснейший материал.

— Будем надеяться, — искренне сказала Мэри.

— Итак, звоните. Жду вашего звонка в пятницу вечером.

— Хорошо, — пообещала она.

— И еще одно. Особое внимание обратите на врача, который будет проводить осмотр. Врачи — всегда заметные фигуры в такого рода историях. Сдается мне, что и в этом опыте он будет играть не последнюю роль.

— Сделаю, что смогу, — заверила Мэри.

Она повесила трубку и возвратилась в небольшую контору к опостылевшим бумагам.

Глава шестая

Характер у доктора Джеймса Раффа был сложным и противоречивым. Он погубил свою медицинскую карьеру, нарушив закон ради одной легкомысленной беременной девчонки, явно не стоившей такой жертвы да еще имевшей неосторожность умереть после безупречно сделанного аборта. Из-за этого ему пришлось познакомиться с невеселой жизнью заключенного, а когда он вышел на свободу, то твердо решил восстановить свою репутацию в мире медицины, хотя к этому времени его имя было уже вычеркнуто из списков корпорации. Он мог бы, разумеется, просить о восстановлении, но врожденная гордость не позволяла ему сделать такой шаг. Выше всего он ставил личную независимость, базирующуюся на довольно существенной материальной основе — ежегодной ренте, унаследованной от богатого родственника, умершего несколько лет назад. Какое-то время доктор Рафф занимался исследовательской работой и, работая в области эндокринных гормонов и искусственных ферментов, открыл сложное молекулярное соединение, которому дал название стимулин.

Собственно говоря, стимулин представлял собой один из изомеров оксиаминопуриновой группы соединений, производных нуклеопротеина. Он обладал свойством усиливать деятельность тех или иных эндокринных желез и поддерживать их в таком состоянии в течение длительного времени. Другие исследователи в Америке и Европе также получили это соединение и, дав ему условные названия, проводили осторожные клинические опыты с животными и больными с нарушением эндокринной деятельности. Но доктор Рафф почти сразу понял, какие перспективы открывает стимулин в той узкой области, которой он занимался, и смело пошел кратчайшим путем.

Клиника Мортимера представляла собой небольшую частную больницу для ограниченного круга людей и размещалась в уютном особняке на западной окраине Лондона. Она специализировалась на нелегальных операциях для богатых женщин: по желанию пациентки там ей за фантастическую цену могли сделать кесарево сечение или без лишних вопросов прервать нежелательную беременность, что, в общем-то, и составляло основную статью дохода больницы. Кроме шести штатных работников и женщины-врача, живущей при клинике, с больницей сотрудничало немало специалистов, среди которых был известный гинеколог и, разумеется, сам доктор Рафф, который почти все свое время в клинике посвящал улучшению внешности пациенток. С течением времени его упорный труд стал привлекать к себе внимание, и по мере того, как слава о нем распространялась по городу, спрос на услуги такого рода все больше возрастал.

Аманда Белл, услышав о чудодейственных методах доктора Раффа от одной приятельницы, которая после курса лечения неузнаваемо изменилась к лучшему, решила сама встретиться с ним. Где-то в дальнем уголке ее сознания уже зародился план оригинального и смелого трюка, и, обладая чисто практическим умом, она тут же увязала его с новым косметическим средством, которое в это время разрабатывалось в лабораториях фирмы и должно было появиться на рынке в течение следующего года.

Рафф встретил ее холодно и неприветливо — не потому, что она ему чем-то не понравилась, а просто из-за своего нелюдимого и угрюмого характера. Он производил впечатление неразговорчивого и замкнутого человека, интересовавшегося только своей работой, но ему, очевидно, до смерти надоело день за днем подновлять лица бесконечной вереницы увядающих красавиц. Его заветной мечтой, как выяснила Аманда, была собственная частная практика, и для осуществления этой мечты ему требовались лишь время и деньги.

Только во время второй встречи с Раффом Аманда осмелилась упомянуть о своем замысле. Перед этим она собрала о нем все доступные сведения и узнала кое-что из его темного прошлого. Теперь ей стала понятна нелюдимость Раффа, и, желая завоевать его доверие, она откровенно изложила свое предложение. Сначала Рафф вообще отказался говорить на эту тему, однако постепенно, по мере того, как на горизонте все четче начали вырисовываться деньги, его сопротивление слабело, и наконец он согласился.

Рафф принял ее предложение не только по материальным соображениям, его интересовала и сама работа — до сих пор он никогда не проводил экспериментов в столь широком объеме. По сути, ему предоставлялась полная свобода действий, и он получал возможность заново переделать внешность девушки, используя все методы физиологической биохимии. Чтобы увязать этот эксперимент с косметической продукцией, он согласился поставлять фирме небольшие дозы стимулина, который в микроскопическом количестве должен был содержаться в составе нового средства. Теперь у «Черил» были основания утверждать, что каждый тюбик «Красотворца» содержит тот же препарат, с помощью которого простая, неприметная девушка из рекламных объявлений превратилась в ослепительную красавицу. Этическая сторона подобного коммерческого предприятия мало заботила Раффа, и он потребовал лишь одного — чтобы его участие в опыте оставалось тайной. Основные клинические процедуры решили провести под наркозом, чтобы подопытная девушка даже не знала, что с ней будут делать. А в рекламных объявлениях будет только упомянуто, что она прошла усиленный курс лечения стимулином — главной составной частью «Красотворца» — под надзором известного специалиста, который по профессиональным мотивам пожелал остаться неизвестным.

Все эти условия были выработаны к обоюдному удовлетворению сторон, и доктор Рафф получил свои пять тысяч задатка, что, однако, ни на йоту не изменило к лучшему его нелюдимого характера. Обсуждение второстепенных деталей плана нагоняло на него тоску, совершенно не интересовала его и процедура выбора объекта опыта. Теоретически для этого подходила первая попавшаяся девушка, хотя желательно было подобрать определенный вид анатомического строения — это облегчало его задание и позволяло быстрее добиться успеха. Девушка была для него всего лишь бесформенной массой протоплазмы и костей, из которой он должен был создать совершенство. И не хирургическим скальпелем, а крохотными дозами сложных органических веществ и гормонов. Из этого полуфабриката предстояло вылепить совершенное произведение искусства, способное услаждать человеческий глаз.

Рафф не боялся, что его представление о физической красоте женщины может отличаться от представлений других. Он знал, что красота — понятие чисто расовое, и у каждой расы — а раса не что иное, как биологический вид, — свои собственные критерии. Подлинная красота — чрезвычайно редкое явление, и когда она где-то появляется, то мгновенно получает признание всей расы, а часто и всего мира. Он ставил своей целью создать такой тип красоты, который прежде всего отвечал бы представлениям читателей рекламных объявлений в Англии и вообще в Европе, а также в Америке, то есть там, где продавалось больше всего продукции фирмы «Черил». Эта задача, как он считал, не представляет особой сложности.