Приключения Алисы (Иллюстрированная Библиография) - Кир Булычев

— Как можно! Старого человека!.. Мало вам рома… — Это голос Ричарда.

А вот голос Сильвера:

— Он сам хотел. Для растираний, только для растираний… если здесь меня не ценят, я могу уйти… меня ждут во многих местах! Космические пираты Крыс и Весельчак У предлагают мне место помощника капитана! Тогда держитесь… нет, я пошутил, не надо так на меня смотреть…

Голоса умолкли, и тут же послышались шаги. Ричард возвратился в комнату. Он был еще более взлохмачен, чем прежде.

— Никому нельзя довериться, — сказал он. — Он же клялся мне, что забыл о своем прошлом. И что бы вы подумали…

— Это он моего дедушку за водкой посылал? — догадался Аркаша.

— И клянется, что они выпили бутылку водки в кустах с твоим дедушкой.

— Но мой дедушка не пьет водки. Он даже пива не пьет. Он ненавидит даже крепкий чай! — сказал Аркаша.

Ричард тяжело вздохнул и снова уселся за стол.

— А теперь, — сказал он, — мы поговорим о твоей командировке. Что ты знаешь об истории жизни на Земле?

— Мы этого еще не проходили, — признался Аркаша.

— Тогда слушай!

Аркаша понял, что угадал правильно: Ричард очень любил рассказывать и даже читать лекции. Ему бы тысячу учеников и слушателей, он был бы счастлив.

— Жизнь на Земле возникла примерно четыре миллиарда лет назад. До сих пор среди ученых нет единого мнения, как это произошло. Некоторые думают, что из космоса были занесены споры, другие полагают, что одноклеточные организмы возникли из белков и аминокислот. Но сейчас нам важнее посмотреть, что происходило потом. В теплых мелких морях первобытной Земли сначала зародились простейшие организмы, вроде амеб, потом они становились все сложнее, пока не появились рыбы, медузы и другие морские жители.

Аркаше все это было, конечно, известно, но как хорошо воспитанный мальчик он слушал Ричарда не перебивая и ждал, когда тот перейдет к делу. Но Ричард, оказывается, думал совсем о другом.

— Ты, пожалуйста, только не смейся, — сказал он, — но я решил, что историю Земли лучше всего рассказывать в стихах. Вот я и написал небольшую поэму. Это педагогическая поэма. Ты будешь ее слушать, и перед твоим внутренним взором пройдут яркие картины прошлого. Хорошо?

Аркаша ожидал всего, что угодно, только не поэмы.

— Когда я был юношей, — продолжил Ричард, — я влюбился в девочку Мальвину. Но она сказала мне, что уже дружит с другим мальчиком, потому что он умеет писать стихи. «Как так?! — воскликнул я. — Ведь я учусь лучше, чем Вася, я прыгаю в высоту на десять сантиметров выше, чем он, я имею третий разряд по шахматам, и ты дружишь с ним из-за того, что он может поставить рядом слова „кровь“ и „любовь“? Да это каждый сможет!» — «А ты попробуй», — сказала Мальвина.

Я просидел двенадцать ночей, получил шесть двоек, потому что мне некогда было учиться, я измучил компьютер, потому что все стихи, которые я придумал, уже были кем-то написаны раньше. Меня подвела хорошая память. Стоило мне написать «Я встретил вас и все былое…» или «Средь шумного бала, случайно, в тревоге мирской суеты…» или даже «Я люблю тебя, жизнь, и надеюсь, что это взаимно!», а потом спросить у компьютера, не встречал ли он раньше этих строк, он сразу отвечал мне: «Пушкин это написал, Лермонтов это написал…» Тогда я полетел в деревню, там отыскал на птичьем дворе гусиные перья, заточил их и стал писать перьями на бумаге…

— Перьями? Как Пушкин? — удивился Аркаша.

— Это мне тоже не помогло, — признался Ричард. — И я оставил поэзию на пятнадцать лет. А вот в прошлом году снова взялся за гусиное перо…

— Снова влюбились? — спросил Аркаша.

— Нет, я понял, что история Земли — это тема для великой поэмы! Если я смогу передать моим ученикам и друзьям свои чувства, то они будут отправляться в прошлое как дон-кихоты. Хочешь послушать историю Земли в стихах?

— Разумеется, очень хочу, — сказал Аркаша. — Просто мечтаю. Если, конечно, ваша поэма не очень длинная.

— Ну как так можно ставить вопрос! Длина произведения не зависит… то есть значение поэмы не зависит от длины!

— Я не хотел вас обидеть, — сказал Аркаша. — Я сам читал некоторые очень длинные стихотворения, но они мне понравились.

Ричард посмотрел на Аркашу, склонив курчавую голову, и вдруг сказал:

— Знаешь, Сапожков, иногда мне кажется, что ты куда умнее, чем хочешь меня убедить.

— Ни в коем случае! — ответил Аркаша. — Я не очень умный, но хорошо учусь.

— Эту фразу, — сказал Ричард, — надо выложить золотом над Академией наук. Ну хорошо, начнем заниматься поэзией.

Ричард поднялся из-за стола, вышел на середину комнаты, встал перед стулом, на котором сидел Аркаша, и поднял руку. Потом откашлялся. Потом покраснел. Судя по всему, великий научный сотрудник, доктор наук жутко стеснялся одного пятиклассника.

Когда-то давно,Так сказать, на заре мироздания,А может, давнее, в начале первичных времен,Земля по ВселеннойЛетела ужасно пустаяИ голая, словноАрбуз или даже лимон.

Ричард печально вздохнул и завершил стихотворение так:

…Ни гор, ни заливов, ни четких границ или стран.Куда ни посмотришь — лишь мелкий парной океан.

Ричард замолчал. Аркаша тоже молчал, он не знал: надо ли хвалить эти стихи или Ричард будет читать дальше? Ричард подождал-подождал, потом спросил:

— Можно дальше читать? Так сказать, вторую главу?

— Конечно! — обрадовался Аркаша. — Я жду.

— Брраво! Брраво! — закричал со шкафа попугай.

Ричард продолжал:

Летая вот так, миллиарды недель и столетий,Само совершенство, а значит, несчастная оченьВзмолилась Земля,Упросила космический ветер,Чтоб он постаралсяХотя бы немножко помочь ей.И ветер послушно понесся в глубины Вселенной,На поиски жизни, для нашей планеты безвредной.Чтоб мелкой, послушной, не очень кусачей была:Ведь наша невеста полжизни одна провела!

Голос Ричарда окреп; он читал стихи, подняв к потолку правую руку, как юный Пушкин. Они даже похожи были с Пушкиным. Его голос звенел:

Космический ветерМикробов принес, инфузорийИ даже амеб,Очень схожих по форме с фасолью,Глупейших простейшихИ просто простейших простейших,Размером в микронИли в тысячу раз его меньше.И все эти твари —Красавцы, а чаще уроды —Мгновенно ушли в глубину, в малосольные воды.

Чем дальше читал Ричард, тем больше поэма нравилась Аркаше. Хоть он сам раньше стихов не писал и учить наизусть их не любил, сейчас он подумал, что не мешало бы кое-что запомнить.

А Ричард между тем продолжал:

Века миновали.И были они знаменитыТем, что инфузории выросли до трилобитовВ подводных долинах,В пещерах и даже на скалахПлодились трепанги, акулы, кораллы, кальмары…Медузы, омары и рыбы различных размеровВ рассоле водились,В условиях самых тепличных,Пока в океане им тесно и душно не стало…Там скаты парили,Как стеганые одеяла,На них, как подушки,Лежали витые ракушки,А звезды блестели,Как серьги в ушах у подружки.Над ними неспешно скользили морские коньки,Как будто по льду,Натянувши на хвостик коньки…

Ричард перевел дух и спросил Аркашу:

— Хочешь чаю? Или кофе?

— Спасибо, лимонаду, — сказал Аркаша.

Ричард нажал кнопку, из стены выехала полочка, на которой стоял бокал лимонада и чашечка с кофе, над которой поднимался душистый пар.

— Сейчас начнется самое главное, — сказал Ричард. — Я попытался показать в стихотворной форме процесс переселения живых существ на сушу. Тебе не надоело?

— Ни в коем случае! — ответил Аркаша, маленькими глотками отхлебывая холодный игристый лимонад. — Продолжайте!

Ричард подумал, вспоминая, и заговорил вновь:

Неглупая рыба,Которую звали тортилла,Четыре ноги и две крышки себе отрастилаИ вышла на берег.Ей следом кричат: «Не спеши!»Она отвечает:«Как мило, что здесь ни души».Та рыба тортилла по пляжу гуляла без страха.С тех пор мы с тобой называем ее черепахой.Вот так началось берегов и полей заселение.Была пустота,А теперь здесь живет население.Живет и растетПод кустарником или под пальмами,В тени баобаба места себе выкроив спальные.Там был червячок,По размеру совсем пустячок.Теперь динозавр встречает тебя горячо.Его не дразни, не побей, не задень, не серди ты.А то наступил —Вот и нету тебя, троглодита!Летит птеродактиль:Уступит он туче едва ли.Такие страшилки — скорей бы они вымирали!..

Ричард замолчал, допил кофе, потом сказал: