Гарри Поттер и Ось Времён - Кара

— Я испугалась, — продолжала Гермиона, — заверещала, так что у самой уши заложило, а когда снова посмотрела на мышку — она превратилась в мыльницу.

Гермиона смущённо покраснела, как будто такое проявление магии было чем-то позорным, не достойным волшебницы.

Тогда Гарри рассказал о том, как проявлялась в детстве магия у него. Потом разговор как-то неожиданно перешёл на домашних животных и уже через несколько минут они дружно смеялись над тем, как Кеара недавно сбрасывала шкуру, а точнее над Невиллом, которому на эту шкуру посчастливилось наступить.

Наконец Гермиона спохватилась и поспешила вернуться к написанию работы по травологии, не забыв подключить к этому благородному делу и Гарри.

— И сколько надо народу, чтобы такую дуру с корнем выдрать? — задумчиво пробормотал Гарри, разглядывая иллюстрацию в книге.

На картинке был изображён корнеплод, по размерам напоминающий хороший грузовик, а внешне — большую морковку.

— А ты прочитай, — отозвалась староста, — тут же написано — легко поддаётся под чарами Lokomotor…

В доказательство своих слов Гермиона ткнула пальцем в одну из мелких строчек. Гарри лишь глубоко вздохнул и вернулся к переписыванию статьи.

Когда они вернулись в гостиную, уже смеркалось. На пасмурном ноябрьском небе не было видно ни единой звезды, полная луна спряталась за облаками. Глядя на небо, Гарри знал, что этой ночью Ремус Люпин превратится в кровожадного монстра… Он вновь вспомнил их летний разговор. Действительно, Гарри давно пора смириться с тем, что его считают героем, а не вздрагивать каждый раз, когда кто-то за спиной произносит его имя. Несмотря на напускное безразличие, он едва не подскакивал на месте, ожидая либо очередную толпу журналистов, либо Вольдеморта. Он как флаг, который подняли над собой люди. И теперь, хочешь — не хочешь, будь любезен — колыхайся на ветру…

«А всё-таки неприятно быть таким флагом», — отметил про себя Поттер, зарываясь носом в подушку.

Сон навалился на него внезапно, затянув в свои глубины. Юноша ничего не видел перед собой, медленно погружаясь в уже ставшую привычной пустоту, но в этот же момент, словно полоснув бритвой по сознанию, его вырвало из этого блаженного междумирья. Гарри, словно бы со стороны смотрел на то, как кто-то благоговейно опускается на колени перед восседающем на чёрном кованном кресле Вольдемортом. Юноша слышал обрывок разговора:

— Ты уверен в этом? — тихим свистящим шёпотом изрёк Лорд.

— Да, мой повелитель, — почтительно, с придыханием ответил Пожиратель, смутно знакомым голосом. — Я своими глазами видел, как они натаскали этого волчонка. Теперь он опасен, мой Лорд. Он силён достаточно, чтобы встать против вас…

— Даже так… — задумчиво прошипел Вольдеморт, изучая свою бледную, костлявую руку, в которой небрежно держал волшебную палочку, так похожую на палочку Гарри. — Пусть им займутся наши новые помощники, заодно и покажут, на что способны. Мне он нужен — живым или мёртвым.

Дослушивать эту многообещающую беседу Гарри вовсе не собирался. Как только он понял, где находится, он ударил по противнику, стараясь причинить как можно большую боль, и одновременно с тем посылая ему очередную карикатурную картинку, глядя на которую Дин, без сомнения, снял бы шляпу.

Юноша резко сел на кровати, прижимая ладонь к шраму, который словно прижгли калёным железом. Рядом с кроватью уже столпились сожители, недоумённо переглядываясь, наверное, решая, стоит ли звать Макгонагалл.

Гарри так и не услышал вопросов, которые задавали ему взволнованные мальчики, потому что был слишком занят выставлением мощного эмоционального блока вокруг своего сознания. И как раз во время — промедли он хоть минуту и Вольдеморт с огромным наслаждением превратил бы его мозг в хорошо прожаренное блюдо.

Юноша зажмурился от невыносимой головной боли, которую вызвало вторжение разъярённого Вольдеморта, горящего жаждой мщения. Плотно стиснутые зубы неприятно скрипели, а кровь, от напряжения хлынувшая из носа и ушей пачкала и без того мокрые от пота белые простыни, плотно облепившие тело юноши, заливала за воротник пижамы…

Огромный каменный бастион, который юноша мысленно соорудил перед своим врагом, почти пал под его натиском. Камни крошились и рушились под огнём катапульт, ворота жалобно стонали, с трудом выдерживая удары гигантского тарана… Гарри, усилием воли превратил свои воспоминания о крёстном, о друзьях, о родителях… всё, что было ему дорого, в проливной дождь, подобно кислоте расплавивший осадные орудия, утопивший армию и заставивший сгинуть отсюда Вольдеморта…

Когда поле битвы пропало, Гарри вновь очутился в спальне и, тяжело дыша, вновь смотрел на своих однокашников.

Трудно было сказать, кто был бледнее — Гарри, не выходя из спальни переживший состязание в силе с Тёмным Лордом, или гриффиндорцы, которые были тому свидетелями.

— Всё… в порядке, — выдавил Поттер, осторожно дотрагиваясь до носа и пристально изучая окровавленные пальцы. Без очков он ничего не смог увидеть, но, судя по тому, что во рту стоял неприятный солоноватый привкус крови, а рука была чем-то выпачкана, рассудил, что отделался пусть малой, но всё же кровью.

На то, чтобы перебороть собственное тело, налившееся свинцовой тяжестью, у юноши ушла приблизительно минута. На то, чтобы убедить друзей, что он пока ещё не умирает, ушло ещё около пяти минут. Значительно осложнило ситуацию то, что во время этого разговора юноша методично стирал пододеяльником кровь с лица. Ещё десять минут были потрачены на то, чтобы успокоить Невилла, в темноте нечаянно наступившего на Кеару, которую, кстати, тоже пришлось успокаивать. В общем, ночь выдалась нервная, но, наверное, оно того стоило, ведь сегодня Гарри Поттер впервые одержал над Вольдемортом пусть не большую, но победу.

Глава 22

«Лежачего не бьют, а терпеливо дожидаются, пока он встанет.»

Ноябрьская пасмурность очень скоро сменилась декабрьскими заморозками. Первый снег выпал неожиданно, как и всегда. В этот воскресный день гриффиндорцы, да и ученики других факультетов, вместо того, чтобы поваляться в постели, радуясь выходным, высыпали на улицу. Здесь были и малыши-первокурсники и степенные выпускники, но сейчас все они были одинаковы — дети, беззаветно радующиеся первому снегу. Они бросались друг в друга наскоро слепленными снежками, в которые порой попадали и пожухлые листья, схваченные второпях вместе со снегом, лишь тонким слоем прикрывающим мёрзлую землю.

Гарри с Гермионой тоже спустились на улицу и сейчас наблюдали за тем, как Блейз Забини тащит под мышкой вырывающегося младшего брата, видимо решившего подшутить над слизеринцем, с твёрдым, ярко выраженным в перекосившей лицо гримасе, желанием либо утопить маленького негодяя в озере, либо забросить в сугроб, которого, увы, пока в наличии не было. Юноша, на уровне инстинкта считавший всех слизеринцев заведомо врагами, пытался решить, нужно ли ему сейчас прийти на помощь ученику Гриффиндора, ограждая его от нападок старшекурсника-слизеринца. В конце концов, Гарри рассудил, что смертельной опасности Блейз для брата не представляет. Ещё больше Гарри в этом уверился тогда, когда вырвавшийся-таки из захвата Бранд начал методично закидывать старшего брата снегом, не обращая внимания на то, что Блейзу особого счастья это не приносит.