Своими глазами (сборник) - Михаил Веллер

ОТКРОВЕННЫЙ. Послушайте, а на что вам такое убежище? Кем вы будете править? Кто будет работать, обеспечивать вас? Это же пожизненное заключение в тюремной камере. А?

ПАРТБОСС. Да нет у меня никакого убежища. Что за байки, слухи!

НЕДОВЕРЧИВЫЙ. Не может быть. Если б я был начальник — обязательно обеспечил бы себе.

ЛАКЕЙ. Ваши руководители лучше, чем вы о них думаете.

СЕКРЕТУТКА. И чем вы того заслуживаете.

СКЕПТИК. Чего у них ни хватишься — ничего у них нет. Ни чистого воздуха, ни свободы, ни убежищ даже.

НАГЛЫЙ. Для себя-то у них все есть.

СКЕПТИК. Вот потому и нет для нас.

РАБОТЯГА. А вы вспомните получше. Нигде там дверки не завалялось в стене? Небольшой такой, овальной, металлической? С заклепками.

ПАРТБОСС. Я вас не понимаю.

РАБОТЯГА. А вы нас никогда не понимали. Надобности не было. А мы вас понимали. Только слишком поздно поняли.

СЕРЫЙ (леденяще). Вы на что-то намекаете?

РАБОТЯГА. Да нет, так… напоминаю.

ГЕНЕРАЛ. Что?

РАБОТЯГА. Вы там за портрет давно не заглядывали?

ПАРТБОСС. Какой портрет?

РАБОТЯГА (указывает пальцем). Вождевский, какой же еще.

СЕКРЕТУТКА. Ваши кощунственные намеки…

ВОЗМУЩЕННЫЙ. А ну-ка давай снимай эту рожу!

ОБЩИЙ ВОПЛЬ И ПОРЫВ К ДВИЖЕНИЮ. Снимай!!

ПАРТБОСС. Замахнуться на святое — тут прощения не не будет. (Лакею): Если так просят — что ж, снимай.

ЛАКЕЙ (снимает портрет и ставит сбоку к стене. Обнаруживается дверца). Ну, какой-то люк, что из этого.

НЕДОВЕРЧИВЫЙ. А ты откуда знаешь?

РАБОТЯГА. Ха. Да я его и строил.

СЕРЫЙ (презрительно). Что еще ты придумаешь?

РАБОТЯГА. Ха. Да я тогда в этом спецстройбате и служил, в сотом.

ЛАКЕЙ. Вы сказали — пять мест? (Смотрит на начальство, загибает пальцы, бледнеет.)

МЕНТ. Пять, говоришь? (Щурится на президиум, сжимает зубы.)

ПАРТБОСС (снимает трубку зазвонившего телефона; машинально): Первый слушает.

ТЕЛЕФОН. На электростанции готовится к пуску аварийный генератор. Ремонтная бригада приступила к работе. Дежурный инженер на пульте.

ПАРТБОСС (потрясенно смотрит на трубку). Есть связь! Товарищи, есть связь! Скоро будет пущена электростанция!

СЛЕПОЙ. Не врет. Теперь там говорили.

НАРОД (вполголоса, с надеждой). Ур-ррра…

СЕКРЕТУТКА. Вот видите… Вот видите… (В приливе откровения целует босса.)

РАССУДИТЕЛЬНЫЙ. Кто его знает, то ли они восстановят там что, то ли не восстановят. А пока на всякий случай лучше разобраться тут и составить список. Списочек. Кому идти в убежище.

ПАРТБОСС. То есть как?

РАССУДИТЕЛЬНЫЙ. Так. Сегодня восстановят, а завтра не восстановят; кто его знает, надолго ли это все. А вы что думали, мы — на восстановление, а вы — под землю, руководить оттуда?

СПРАВЕДЛИВЫЙ. Верно. Все принадлежит народу. Мы и есть народ, неизвестно еще, сколько их там наверху, и долго ли они протянут. Вот и решим, кого мы выделим для спасения.

РОМАНТИЧНЫЙ. Для передачи эстафеты в грядущие времена.

СЕРЫЙ. Вы что, не слышали телефон? Отменяется конец света, отменяется!

СВЯЩЕННИК (мягко поправляет). Я бы сказал — откладывается.

МЕНТ (щелкает затвором автомата). Предлагаю по-честному — жребий.

НАРОД. Жребий! Жребий! Судьбе виднее! У кого есть бумага? ручка?

ГЕНЕРАЛ (тихо). Чтоб сгорел этот строитель. Что делать?

СЕРЫЙ (тихо). Разрешите, я его изолирую и ликвидирую.

ПАРТБОСС (в снова звонящий телефон). Первый слушает. Кто докладывает? Как?

ТЕЛЕФОН. Четвертый хлебозавод. Сменный мастер Кочетов. Товарищ секретарь, вторая линия готова к работе. Начали готовить замес, хлеб дадим.

ПАРТБОСС. А энергия есть?

Телефон. Позвонили с электростанции, что дают нам первым.

Слепой. Ура!

РАССУДИТЕЛЬНЫЙ. Да, но уж лучше мы доведем дело до конца. Вот — шапочку мою возьмите под бумажки.

СЕКРЕТУТКА. Вот ножницы — нарезать (смешивает бумажки в шапке).

НАРОД (столпившись, тянет жребии). Пусто… Тьфу… Эх…

ПАРТБОСС. Есть!

ВОЗМУЩЕННЫЙ. Вот так! и мне досталось!

СВЯЩЕННИК. Значит, воля Его, чтоб мне выпало.

СЛЕПОЙ (ощупывает бумажку). Кажется, мне тоже плюс достался.

РАБОТЯГА. Надо же. Сам строил, и самому же пригодилось. Рассказать кому, так не поверил бы.

ЖЕНЩИНА (плачет). Господи, и тут счастья не увидеть. Работаешь, как скотина, и подыхать будешь, как скотина…

МЕНТ. Да ладно убиваться, гражданка, пока еще ничего страшного.

РАБОТЯГА. На, забери (сует ей свой жребий).

ЖЕНЩИНА. Вы что? Что вы?

РАБОТЯГА. А, чего я там не видел. И вообще, не люблю сидеть взаперти. У меня тоже жена была, пока не померла. Кашель задушил. Как вспомнишь… Вам ведь трудней. И работа, и политзанятия, и карточки отоваривать, и дома все. А потом что же — мужики спасаться, а бабы — умирать? Так нельзя все же. У тебя ребенок-то есть?

ЖЕНЩИНА. Есть, в Саянах, в интернате. В прошлом году ездила к нему.

РАБОТЯГА. Ну вот… если что — отсидишься здесь и снова к ему съездишь.

ЖЕНЩИНА. Какой вы человек… Какой вы человек!..

СЛЕПОЙ. Девочка, иди сюда. Дай руку… какая теплая. Тебе сколько лет?

ДЕВУШКА. Шестнадцать.

СЛЕПОЙ. Предлагаю сделку. Я тебе — эту бумажку, а ты меня за это поцелуешь. Только чур не жульничать!

ДЕВУШКА. Что вы… не надо… вы сами…

СЛЕПОЙ. Такой противный, что ли? Ладно, ладно. Один черт ничего не вижу, и потом мне уже почти сорок, пора и честь знать. А ты поживешь, может, влюбишься там в кого-нибудь…

ДЕВУШКА. Ну вы скажете…

СЛЕПОЙ. А что. Жить-то надо. Опять же, жизнь без детей не бывает.

ДЕВУШКА. Ну вы скажете…

СВЯЩЕННИК. Они люди, Господи, и в сердце их есть милосердие. И в тяжких испытаниях они обращаются к добру и являют любовь к ближним. И Ты простишь мне, если я передам жребий Твой тому, кто больше нуждается в Твоем милосердии. (Подходит к менту, которому, оказывается, лет двадцать, и дает ему свой пропуск на спасение.) Ты можешь жить еще долго, мальчик. И можешь иметь детей. И потом, должен же кто-то и там следить за порядком, верно?

МЕНТ. Спасибо. Не надо. Я не могу взять, что вы. Здесь я нужен, здесь сейчас трудно. Нет, я могу спасаться только последним. А вот у нас тут иностранец затесался, ну, из этих, специалистов со стройки, отдайте ему. Все-таки гость… пусть поминает. Опять же, говорят, от смешанных браков дети лучше. И потом, может, его выручат, приедут, и наших заодно.

СЕРЫЙ (тихо). Сейчас я заплачу. О, как благородны простые люди. Сколько чуйств. Как трогательно!..

ГЕНЕРАЛ (утирая глаза, тихо). Заткнись, стукач вонючий. Они люди, а ты — полицейская тварь, выродок.

СЕРЫЙ. Ты только забыл, что конец света-то пока отменен, и их благародство им сейчас ничего не стоит. Вот и расчувствовались.

ПАРТБОСС (в зазвонивший телефон). Первый слушает.

ТЕЛЕФОН. Докладывает водозаборная станция. Распечатали резервную скважину. Вода после прокачки труб в пределах предельно допустимых концентраций, соответствует ГОСТу питьевой.

ПАРТБОСС. Молодцы! А с энергией как?

ТЕЛЕФОН. Аварийная динамомашина, запитали портативный насос. Для питья должно хватить.

ПАРТБОСС (секретутке). Забери-ка ты эту бумажку, раз уж все так вышло. Будешь жить… а по выходным я разрешаю тебе видеть меня во сне.

СЕКРЕТУТКА (с печальной нежностью). Нет уж, милый… с тобой — или там, или здесь.

СПОКОЙНЫЙ. Кажется, и на этот раз пронесло… выкрутились.

РАССУДИТЕЛЬНЫЙ. Ну… вечно проносить не может.

ИНОСТРАНЕЦ. Вы, русские, очень стойкие, мужественные люди.

ЕВРЕЙ. Господи, какого черта родители в детстве не увезли меня отсюда.

ВЕСЕЛЫЙ. А что, батюшка, возможен ли конец света в одной, отдельно взятой за жопу стране?

ЖЕНЩИНА. Сегодня по карточкам должны были мыло давать, если б еще ненадолго воду пустили, так и помыться можно, вот бы хорошо.

ПАРТБОСС. Ну что ж, товарищи, давайте понемножку собираться. Пятеро выбранных могут пока остаться здесь, а мы… (Сверху по лестнице вдруг ссыпается какая-то фигура, встает на полу на четвереньки и бессмысленно хихикает.)

АКТЕР (поднимается с четверенек, опять падает и хихикает). Мы победили, опасность отступила… хи-хи-хи! Город возвращается к нормальной жизни… хи-хи! Р-рапортует майор Пронин, товарищ первый!

ГЕНЕРАЛ. Эт-то еще что?!

АКТЕР. Хи-хи-хи. Это героическая драма «Спасение отечества», ваше превосходительство!

СЕРЫЙ (леденяще). Эт-то еще кто?