Вампирские архивы: Книга 2. Проклятие крови - Отто Пензлер

За алтарем мы обнаружили ступеньки, уходящие куда-то вниз, словно под землю. Оказалось, что они ведут к маленькой двери, на которой был изображен знакомый герб.

— Теперь начинается самое главное, — сказал Немец. — Здесь находится усыпальница рода Бешшеньи, и здесь мы найдем то, за чем пришли. Помолимся, чтобы Господь дал нам силы завершить это ужасное предприятие.

Преклонив колени перед оскверненным алтарем, мы вознесли молитву, прося Господа благословить нас и защитить от сил зла. После чего профессор спустился по ступенькам и попытался открыть дверь подземелья. Она была заперта на ржавый замок, однако профессор пустил в дело лом, и вскоре дверь распахнулась. С диким, пронзительным писком, от которого у меня в жилах застыла кровь, из темноты стремительно вылетело какое-то существо и, взмыв вверх, заметалось под сводами часовни. Это была всего лишь крупная белая сова, но наши нервы, и так натянутые до предела, едва не сдали. Честно говоря, будь на то моя воля, я бы давно бросил эту затею, однако профессор быстро справился с собой, коротко рассмеялся и, подняв фонарь, осветил подземелье. Жуткое зрелище предстало нашим глазам. В нишах вдоль стен помещались гробы всевозможных форм и размеров; со многих были сброшены крышки. Тут и там валялись кости и останки человеческих тел, на которых еще сохранились куски засохшего мяса. В центре склепа стояли два свинцовых гроба.

— Вот они, — сказал профессор, заходя в склеп. — Остальные нам не нужны, поскольку это обычные человеческие тела, подвергшиеся разложению.

Профессор передал, мне фонарь и велел держать его так, чтобы был хорошо виден первый гроб, после чего взял ломик и поддел крышку. Она оказалась вовсе не запечатанной. Немного сдвинув крышку в сторону, профессор взялся за нее руками. Очевидно, она была не такой тяжелой, как он думал, поскольку легко поддалась. И что же мы увидели? В свинцовом ящике лежало тело человека, которого мы приняли за сторожа замка Бешшеньи. «Сторож» как будто спал, его жестко очерченный рот кривился в злобной усмешке.

— Так я и думал, — пробормотал профессор Немец. — Это князь Лоранд. Считается, что он умер в пятнадцатом веке. Можете взглянуть — вот он, лежит в могиле, а когда нужно, выходит на свет божий. А теперь посмотрим, что у нас тут.

Мы взялись за крышку второго гроба, легко подняли ее и поставили на пол. Конечно, я догадывался, какое зрелище может предстать передо мною, однако то, что я увидел повергло меня в шок. Луч фонаря осветил княгиню Бешшеньи во всей красе, мирно почивающую в могиле. Впрочем, трудно было сказать, что она спит, ибо ее широко открытые глаза с презрительной усмешкой смотрели на нас. Глядя на прекрасное лицо княгини, невозможно было поверить, что эта женщина бродит по земле более четырех столетий, а ее жизнь поддерживается за счет крови невинных людей. Да, теперь я все понял.

Мы вернулись к первому гробу, и профессор вытащил кинжал. Шепотом велев мне крепче держать фонарь, он взмахнул рукой и с силой вонзил кинжал в сердце лежащего в гробу существа. Раздался оглушительный вопль, тело изогнулось, забилось в судорогах и на наших глазах рассыпалось в прах. На Немеца это зрелище не произвело никакого впечатления, он бросил в гроб несколько головок чеснока и плеснул туда святой воды. Мы нагнулись, чтобы подобрать крышку и положить ее на место, и вдруг фонарь выпал у меня из рук. Склеп погрузился в темноту. Я лихорадочно шарил по полу, пытаясь нащупать фонарь, когда тишину склепа прорезал пронзительный визгливый смех. Мы мгновенно обернулись и увидели: в узком дверном проеме, озаренная бледным светом, стояла княгиня Бешшеньи. Ее зеленые глаза горели адским злобным огнем. Не мешкая ни секунды, профессор выхватил револьвер и выстрелил в призрака. Напрасный труд — пули пролетели мимо.

Властно подняв руку — при этом мы с профессором окаменели, — княгиня произнесла:

— Немец, ты забрал, у меня моего отца, и за это ты поплатишься. Ты не смог меня одолеть, и теперь ничто не спасет тебя от моей мести, ибо мы, живые мертвецы, ничего не забываем.

Затем она взглянула на меня и, загадочно улыбнувшись, сказала:

— К чему повторять тебе то, что ты и сам знаешь? Ты мой, и останешься моим навеки. Твои губы коснулись моих; пусть нас разделяют годы и океаны, наступит день, и я приду за тобой.

С этими словами она исчезла. В тот же миг к нам вернулись силы, и мы бросились к выходу из подземелья. Княгини в часовне не было, лишь белая сова, хлопая крыльями, с насмешливым уханьем нырнула во тьму склепа.

Профессор казался ужасно расстроенным.

— Поздно! — простонал он. — Слишком поздно. Я не должен был забывать, что она отлично владеет черной магией, так просто ее не взять.

Мы сели в машину и вскоре уже ехали по лесу. Всю дорогу Немец молчал. Он вел машину на бешеной скорости, словно хотел уйти от преследующего нас ужаса. К вечеру мы были в Будапеште. Как только мы оказались в моем номере, я дал профессору рюмку крепкого бренди, однако это не помогло.

— Прежде чем мы расстанемся, — сказал он мне перед уходом, — я хочу вас предупредить. Это существо питает к вам страсть, в некотором роде напоминающую страстную любовь, и не успокоится, пока не сделает вас своей жертвой. Учтите, ждать она может долго — многие годы. Вам остается только одно: защищаться любой ценой. Я боюсь за вас и за себя. Княгиня сказала, что отомстит, и она сдержит клятву. Да поможет вам Бог, друг мой. Если все будет хорошо, завтра я вас навещу.

Больше я его не видел. В ту же ночь профессор Немец был убит самым зверским образом. Следствие пришло к выводу, что в квартиру несчастного каким-то образом забрался дикий зверь, поскольку тело профессора было растерзано в клочья. Но я-то знаю, отчего погиб Немец. Я видел ужас в его остекленевших глазах, я помню огромного серого волка возле замка Бешшеньи.

Теперь моя очередь. Пока со мной мой серебряный крестик, я в безопасности, однако я знаю — она найдет способ преодолеть его силу. Я пишу эти строки с надеждой: может быть, найдется храбрец, которому с Божьей помощью удастся уничтожить гнездо живых мертвецов. Я покидаю этот город со страхом в душе, ибо знаю, что она будет преследовать меня, пока существует этот мир.

Данная рукопись принадлежит Харви Гортону, бывшему сотруднику дипломатической службы, поступившему в нашу клинику 10 ноября 1939 года с диагнозом «острое психическое расстройство». По словам пациента, его постоянно преследовала некая женщина, которую он называл «княгиня Бешшеньи». В остальном пациент вел себя совершенно спокойно и не доставлял нам никаких забот. Более того, он оказался весьма образованным человеком, и мы часто проводили время в приятных беседах, обсуждая международную обстановку. Его крайне беспокоила надвигающаяся война, а особенно судьба Венгрии — он трогательно любил эту страну. Если бы так все и развивалось, через несколько месяцев мистера Гортона можно было бы выписать из клиники.