Принцесса крови - Дмитрий Агалаков

Городской мост был опущен, ворота открыты — в столице Лотарингии намечался рыцарский турнир, на который съезжались многие немецкие бароны. Ожидалось прибытие герцога Савойского, Амедея Восьмого, с большой свитой. Должны были пожаловать и бургундцы. Вот только большого наплыва французских рыцарей из соседних провинций не намечалось — их турниры и так не прекращались. Только дрались они не затупленным оружием, а боевым — одни на стороне Карла Валуа, другие под знаменем англичан и герцога Филиппа.

Нанси был взволнован, и Жанна сразу почувствовала это, как только они въехали в город и устремились по его улицам. Во всем было предчувствие карнавала, праздника, которое она, провинциальный житель, в полной мере никогда не ощущала раньше. Тут проходили факельные шествия под рыцарскими стягами, устроенные слугами того или иного вельможи, тут звучала музыка — много музыки! Менестрели и жонглеры всех мастей стекались на такие представления — на турнирах им всегда были рады, здесь можно было хорошо подзаработать, понравиться знатному сеньору и получить вызов в его замок. Постоялые дворы полнились, таверны гудели. Молодые оруженосцы готовы были еще до начала турнира вступить в бой с будущим противником, споря, чей господин благороднее и отважнее! Окна многих домов и гостиниц были закрыты стягами с гербами рыцарей, которые уже заявили о желании скрестить турнирные мечи.

Всеобщее ликование и предощущение праздника зажгли глаза Жанне ярко, сердце ее билось особенно скоро в эти минуты. Как бы ей хотелось попробовать себя на ристалище! Ведь она тоже — воин! Но она ничего не сказала об этом желании своим рыцарям — еще поднимут на смех! Все-таки для них она — девчонка…

Они поселились на одном из постоялых дворов, где Бертрана де Пуланжи и Жана де Новелонпона хорошо знали. Ведь они не раз сопровождали своего патрона Робера де Бодрикура в столицу Лотарингии — к герцогу Рене Анжуйскому.

Жанна заметила, что оба рыцаря в нерешительности. Они раздумывали, стоит ли своим приездом беспокоить обоих герцогов сегодня.

— Подождем с визитом до утра, — сказал рассудительный Бертран де Пуланжи.

— Нет, — возразила Жанна. — Кто-нибудь из вас пойдет во дворец нынче же и отдаст письмо герцогу Рене. Пусть он решает — ждать нам до утра или принять нас сразу и накормить ужином, как подобает добрым хозяевам.

Рыцари переглянулись — их Жаннета просто менялась на глазах. Прихватив двух слуг, во дворец отправился Бертран де Пуланжи.

— Как ты думаешь, Жан, у меня достойное платье? — когда они остались наедине, спросила девушка. — Я ничего не понимаю в этом…

— Даже если бы ты была одета в обычное деревенское платье, ты выглядела бы не хуже, — сказал рыцарь.

— Спасибо тебе.

— Я хотел с тобой поговорить, Жанна…

Она подняла на него глаза.

— О чем?

— Тот мальчишка, из Туля, вы и впрямь говорили о замужестве?

Жанна улыбнулась.

— Конечно нет.

— Но ведь ты уже взрослая девушка. Неужели тебе ни разу не приходила мысль о том, что ты когда-нибудь могла бы стать женой, матерью? — Жанна прочитала в его глазах ту печаль, которую если и замечала раньше, то не придавала ей никакого значения. — Ты очень красива, прекрасна, ты…

— Не надо, Жан, — сказала она.

— Но… почему? — Он не просто спрашивал — умолял ее. — Ответь, прошу тебя!

Девушка кивнула:

— Я думала об этом, когда-то. Быть женой, матерью. Но для себя все решила — еще тогда, в саду отца…

— Решила — что?

— Я сохраню свою непорочность и буду служить Господу. Это моя судьба.

— Ты могла бы все изменить!

— Стать такой, как все?

— Да…

— Нет, Жан, все уже решено. И ты не будь таким, как другие, — совершенно серьезно сказала она ему. — Разве я могу забыть, сколько ты сделал для меня? Ты был одним из немногих, кто выслушал и поверил мне. Оставайся же до конца преданным другом. Мне очень нужна твоя дружба…

Светловолосый рыцарь Жан де Новелонпон вздохнул:

— Был бы у меня противник, я вызвал бы его на поединок. Но глупо ревновать к Господу Богу.

Девушка кивнула:

— Ты все понимаешь, мой милый Жан.

Вскоре вернулся Бертран де Пуланжи. Поглядел на кислую физиономию боевого товарища, на притихшую Жанну.

— Что, Бертран? — спросила она.

Жанна, казалось, точно и забыла, куда и зачем он ездил!

— «Что, Бертран?» — удивился Пуланжи. — Да что тут у вас происходит? — Он недоуменно покачал головой. — Тебя ждут во дворце! Нас ждут! Одевайтесь!

Жанна была права, послав Пуланжи к обоим герцогам. В приемной он сообщил дежурному офицеру, что в Нанси приехала Дама Жанна и рыцари де Бодрикура. Герцог Рене Анжуйский отвлекся от ужина и немедленно вышел к рыцарю.

— А, Бертран! — воскликнул он. — Вы привезли ее?

— Да, монсеньер, — поклонился тот.

— Великолепно! — воскликнул молодой человек. — Идите, летите за ней! Мы ждем вас! Да, и вот что еще… — Он цепко взглянул на Бертрана де Пуланжи. — Когда вернетесь с Дамой Жанной, сделайте так, чтобы офицер вызвал именно меня. Я тоже предупрежу стражу. Там много народу — она может замкнуться. Для нее такое в новинку. Я первый хочу поговорить с ней.

Бертран де Пуланжи пообещал выполнить его указание. И вот теперь, как можно скорее переодевшись, они торопились на ужин во дворец. Город по-прежнему веселился и, кажется, даже не думал о сне. Втроем они прибыли во дворец, офицер немедленно отправился наверх, потом вернулся. Другой офицер проводил их в одну из приемных зал, чьи стены сплошь украшало боевое оружие.

И вот к Жанне вышел молодой человек — ее ровесник. Если не младше. Она как зачарованная смотрела на него. Он был строен и легок; смугл; его густые и черные, как смоль, волосы немного вились. Большие карие глаза смотрели горячо. Твердый подбородок и высокий широкий лоб выдавали волю и ум. В правом ухе сверкала тяжелая золотая серьга. На пальцах крепких, но изящных рук всеми цветами радуги переливались перстни. А как он был одет! Жанна сиротинушкой ощутила себя рядом с ним. Тут и штаны ми-парти из тончайшего шелка — золотого и лазурного цветов, говорившего о королевской крови молодого герцога; и только входивший в моду смело облегающий фигуру парчовый жакет, иссиня-черный, с подбитым мехом куницы воротником и легкими дутыми рукавами; талию Рене перехватывал широкий кожаный пояс тончайшей выделки, кривой кинжал в усыпанных бриллиантами ножнах тянулся к правому бедру. В широкий берет, заломленный набок, впилась дорогая бриллиантовая брошь. И при том молодой человек был мужественным и рыцарственным. Жанна обмерла, когда увидела такую красоту. Никто из людей, которых она знала раньше, не одевался так! И не казался ей так ослепительно красив…