Вайолет, созданная из шипов - Джина Чэнь

Какая часть сожалений в моей душе принадлежит тому, что я не примкнула к ней?

Она сказала, что нам суждено обрести величие. Не думаю, что она врала. Это была единственная причина, почему она меня пощадила. Почему дала мне выбор остаться с ней. Она просто не ожидала оказаться в той нити, где я отказалась от ее предложения.

Честно, я тоже этого не ждала.

Где бы ни лежало мое будущее, в Эвинии мне больше делать нечего. Я здесь ходячая тень, преследуемая воспоминаниями, мучимая беспомощностью.

Подготовка к отъезду из столицы не занимает много времени. Мой сундук с вещами уже собран. Мне нужно только обзавестись предметами первой необходимости. Я не стала анонсировать свое отбытие, чтобы не создавать из этого проблему. Я буду скучать по Камилле, но мы сможем обмениваться письмами. К тому же, у нее полно друзей.

У меня нет конкретного места, куда бы я хотела отправиться, но и выбор не особо велик. Границы горят. Пересечь границу в сторону Балики не вариант, а добраться на север до Верданта очень сложно. Таким образом, остается только Лунный континент, который лежит за морем, где, я надеюсь, обо мне почти не слышали.

В гостевой комнате дворца, где меня поселили, я принимаю ванну и готовлюсь ко сну. Когда я расплетаю косу, в дверь эхом отдается резкий стук.

Я чуть ли не захлопываю дверь обратно, стоит мне ее открыть. В коридоре стоит фигура в капюшоне. Но я узнаю его по тяжести дыхания, а потом и по телосложению.

– Сайрус?

Он снимает капюшон. Кончики его каменных рогов сияют по бокам головы. Мой рот широко распахивается, когда я его впускаю.

Он садится на кровать, скидывая плащ. Черты его лица стали грубее, превращаясь в животные. Закатав рукава, он демонстрирует мне свои руки, покрытые мхом и подломанными стеблями, где он отщипнул ростки.

Вот так просто меня опять начало трясти. Конечно, кровь помогла только на время, прямо как феи Надии смогли поглотить только часть темной магии. Проклятье живет в его сердце, постоянно несется по его венам.

Я пересекаю комнату и залезаю в рюкзак, куда упаковала свой нож.

– Как давно? – спрашиваю я, вытаскивая еще и бинты.

– Кожа покрывалась мхом на протяжении нескольких дней. Я думал, что оно пройдет само. Но потом начали расти рога…

– С чего ты взял, что оно пройдет само, принцесса? – я кружу вокруг него, слишком поздно прикусив язык. Сайрус теперь король. – Я знаю, что на тебя навалилось миллион проблем, но ты не думаешь, что трансформация обратно в монстра должна стоять первой в списке срочности?

Ножом я вновь вскрываю старую рану на ладони. Не находясь в смертельной опасности, делать это оказалось гораздо больнее, чем я помнила, и глаза наполняются слезами. Сев рядом с ним, я протягиваю ему свою руку, и он нежно берет мое запястье. Рот его кривится, несмотря на то, что я слышала, как в предвкушении двигается язык у него во рту.

Я понимаю, что он сам себе противен.

Наконец, его губы накрывают мою рану, и он начинает пить. Порез куда меньше, и кровь идет не так сильно, если сравнивать с последним разом, поэтому уходит больше времени на то, чтобы рога уменьшились, а растения повяли. Мы не говорим и даже не смотрим друг на друга, но иногда я чувствую, как его хватка на моем запястье становится сильнее, а мой пульс ускоряется под его большим пальцем.

Когда изменения на его теле проходят, Сайрус откидывается на кровать в волнующем расслаблении. Я начинаю обрабатывать пораненную руку, стараясь не заляпать кровью свою белоснежную ночную сорочку.

Через пару минут он вновь садится, осматривая мою комнату, аккуратно сложенные вещи и все необходимое для путешествия, и хмурится.

– Ты?.. – начинает он.

– Да, я, наконец, больше тебя не побеспокою.

– Ты не можешь уехать, – говорит Сайрус с уверенностью, уставившись на мою перебинтованную руку.

Я понимаю, что он имеет в виду, и нервно смеюсь.

– Потому что тебе нужна моя кровь? Ты совсем не понял. Тебе тоже определенно стоит уехать. Передай трон Камилле или типа того. Посмотри на себя. Ты не сможешь править в таком состоянии.

– Если я передам права правления своей сестре, то проще будет самолично поджечь всю страну. Я добился бы того же результата, только намного быстрее. Она будет делать это с неохотой, но… Нет, я должен править. В противном случае то, что сделал Данте, не будет… Не будет значить ничего.

Я помню, с кем имею дело. С некогда принцем, зараженным болезнью, которую он называет мужеством. Поэтому я смеюсь ему в лицо громче, пока он непонимающе смотрит на меня.

– Что сделано, то сделано. Кого волнуют причины? Твой отец мертв. В аду вместе с благосостоянием этого королевства! Герцоги были готовы избавиться от тебя на основании простого пророчества, которое тогда еще даже не сбылось. Сейчас, когда происходит вот это. Сейчас, когда ты превращаешься в чудовище, они придут за твоей головой.

Но Сайрус слишком легко путает выживание с эгоизмом. Я вижу по его глазам, что он этого не понимает. Ничто из этого далеко не смешно.

– Им и не нужно видеть меня в таком состоянии. Именно поэтому ты должна остаться. Мы можем встречаться вот так раз в неделю, этого должно быть достаточно…

– Нет. – Я встаю, и он подскакивает следом за мной.

– Все это твоя вина!

Вот она, та желчь, которую он держал в себе до этого момента. Все это моя вина. И я от нее бегу, я это знаю.

– Из-за тебя убьют нас обоих. – Отворачиваюсь я.

– Мне нужно тебе угрожать?

– Терять мне нечего.

Когда Сайрус приподнимает мое лицо за подбородок, он просто смотрит мне в глаза в абсолютной тишине, а потом задает вопрос:

– Что ты хочешь получить, если останешься?

– Тебе мне дать нечего.

– Я могу сделать тебя королевой.

Кровь гудит у меня в ушах.

Я знаю это выражение его лица. Я видела его полным надежды, усталым, чудовищем. Всегда прекрасен, в какой бы ипостаси ни был, на щеках тени, что добавляют ему таинственности, и россыпь веснушек, напоминающих мне о том мальчике, с которым я выросла. В его взгляде нет лжи или принуждения. В нем и капли отвращения нет.

Его большой палец оглаживает мою линию челюсти.

– Я всегда знал, что лучше, если рядом со мной будет королева, сотворенная изо льда, а не из плоти, – шепчет он. – Было бы жестоко любить кого-то не такого стойкого. Но я не ожидал, что так сильно этого захочу.

Я сжимаю свою сорочку в кулаках, и меня больше не волнует, что на нее может попасть кровь. Неужели зла, которое я ему причинила, было недостаточно? Я помню, что он сказал, находясь под заклятием: что я та, кто решит исход пророчества Фелициты. Он же не