Жизнь Петра Великого - Антонио Катифоро
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мирный договор положил конец войне, продолжавшейся около двадцати лет, и царь направил свои усилия на совершенствование управления в завоеванных провинциях, в особенности в Ливонии, обнародовав указы, которые призваны были показать мягкость его правления. Он подтвердил всем подданным права владения и титулы и даже предоставил им свободу переселиться куда угодно. Петербургу был дан специальный указ, согласно которому в этот город была перенаправлена основная часть торговли, которая раньше происходила в Архангельске[1359]. Указ поставил в затруднительное положение старожилов тамошних мест, кроме того, именно в этот год разразилась жестокая буря и в Петербурге вода поднялась выше обычного уровня на десять футов, причинив огромный вред зданиям и уничтожив массу товаров. Однако царь, который неоднократно говорил о своем решении «сделать свой город новой Венецией, новым Лондоном, новым Амстердамом», принял меры и к тому, чтобы исправить повреждения от наводнения и возвести высокие дамбы для предотвращения подобных случаев в будущем. Кроме того, он приказал Коммерц-коллегии подготовить склады и удобные квартиры для торговцев, которым предстояло туда вселиться. Многие возроптали, а некоторые даже назвали это повеление царя нарушением интересов общества, несправедливостью и деспотизмом, однако тот, твердый и непреклонный в своем решении, отвечал всем жалобщикам одной и той же фразой, которую имел обыкновение произносить в подобных случаях великий французский политик кардинал Мазарини: «Позволим им говорить, лишь бы они позволили нам действовать». Подобная твердость, в соединении с покорностью желаниям государя, от природы свойственной московитам, превозмогла все препятствия и сделала город Петербург центром всей торговли в России.
После того как царь и его подданные совершили это дело, которое он считал столь важным для блага своего государства, Петр начал переговоры с иностранными государями о другом пункте, касающемся вопросов его достоинства. Когда иностранные посланники получили от своих государей наказ поздравить царя с заключением Ништадтского мира, вице-канцлер Шафиров объявил им, что Петр теперь носит титул императора, который его умолили принять его верные подданные, Сенат и сословия — и титул этот не новый, им обладали уже его предшественники, и император Максимилиан еще задолго до того называл так царя Василия в адресованном ему письме[1360]. Шафиров показал послам оригинал этого письма, а также оригиналы других писем от Венецианской республики, Английского и Испанского королевства, в которых царь неизменно титуловался императором. В самом деле, Сенат в Петербурге постановил, что титул государя отныне должен будет звучать следующим образом: «Божиею поспешествующею милостию, Мы, Петр Первый, Император и Самодержец Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский, Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Сибирский, Государь Псковский и Великий Князь Смоленский, Князь Эстляндский, Лифляндский, Корельский, Тверский, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных, Государь и Великий Князь Новагорода Низовския земли, Черниговский, Рязанский, Ростовский, Ярославский, Белоозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский и всея Северныя страны повелитель и Государь Иверския земли, Карталинских и Грузинских Царей, и Кабардинския земли, Черкасских и Горских Князей и иных наследный Государь и Обладатель»[1361].
Царь не ограничился этим объявлением, сделанным иностранным посланникам, которые находились тогда в Петербурге. Император России через своих послов обратился с просьбой о признании своего нового титула ко всем дворам. Некоторые государи согласились без возражений, другие предпочли подождать, пока это сделают другие страны. Король Пруссии[1362], Республика Соединенных провинций и Великий султан первыми признали этот титул[1363]. Датский король не пошел на этот шаг с такой легкостью, потому что боялся, что если он признает за царем этот титул, то может невольно поспособствовать планам царя открыть Зундский пролив для прохода своих кораблей. Российский посланник в Копенгагене уже начал искать пути для претворения в жизнь этого намерения. Датский король имел все основания для того, чтобы не допустить этого, потому что в этом случае Швеция не упустила бы возможности потребовать для себя таких же условий, а за ней и другие морские державы. А ведь всем ныне известно, что этим правом обладает исключительно король Дании и с него получает едва ли не основные свои доходы. Не следует поэтому удивляться тому, что Датский двор так сопротивлялся планам Петра[1364].
После этого великий император Петр пожелал отправиться в Москву, чтобы разделить радость своих верных подданных и сделать необходимые распоряжения. Он отбыл из Петербурга вместе с супругой и со всем двором 21 декабря и достиг Москвы спустя пять дней, однако решил провести остаток месяца за пределами города ради триумфального входа в прежнюю столицу своего государства в первый день нового, 1722 года[1365]. Он проехал под великолепными триумфальными арками, возведенными трудами городских властей, сопровождаемый залпами всех городских орудий и под звон колоколов[1366]. Когда процессия достигла второй арки, к царю с похвальным словом обратился архиепископ Новгородский, президент Синода и глава белого и черного духовенства[1367]. После завершения торжественной процессии еще много дней продолжались празднества и развлечения, которые, однако, не помешали неутомимому Петру сделать все необходимые распоряжения, касавшиеся полиции, армии, денежного обращения и торговли. Однако самый важный его указ был опубликован пятого февраля.
Если всякий хороший гражданин, как писал римский ритор, должен радеть о будущем благе Республики не менее, чем о настоящем: Bono viro non minor est cura, qualis Respublica post mortem suam futura sit, quam qualis hodie sit[1368][1369], то тем более Петр Великий своим первейшим долгом считал позаботиться о том, чтобы его империя перешла в надежные руки и проведенные им преобразования не пошли прахом. Поэтому в упомянутом указе он объявил, что «единственной причиной ужасного конца, постигшего сына его Алексея, был древний обычай», предписывавший передавать власть старшему сыну государя; «опираясь на этот обычай, он счел, что без всяких дополнительных условий является неоспоримым наследником империи. Однако обычай этот очень дурен, и оттого многие разумные родители никогда его не соблюдали, и в Священном Писании мы читаем, что жена Исаака без колебаний передала право наследования младшему своему сыну[1370]; великий князь Иван Васильевич[1371] своим указом назначил наследником князя Димитрия, своего племянника[1372], добившись также того, чтобы его короновал[1373] митрополит Симеон, лишив при этом права наследования собственных сыновей, а потом, четыре года
