Спляшем, Бетси, спляшем! - Марина Маслова

— А ты откуда знаешь? Ты ночью не спала?

— Я встала ночью пописать, смотрю — а Джуззи лежит у Алика в ногах и смотрит на меня. Почему она не ложиться у меня?

— Я думаю, что она защищает Алика, как младшего. Помнишь, как она его вылизала в первый вечер? Она все еще считает Алика щенком и заботится о нем. Ну, беги пить молоко.

Алиса хихикает и убегает, а я иду поцеловать на ночь Алика. Только в постели я даю волю слезам. Но, поскольку состояние нервного напряжения и тоски для меня давно стало привычным, оно стимулирует лихорадочное желание творчества: возвращаясь из посольства я сажусь за письменный стол и работа над романом усиленно продвигается вперед.

Неделя, когда у меня живет Митя, помогает мне справиться с собой. Наши долгие разговоры по вечерам, когда он без сил падал в кресло после целого дня изнурительного осмотра достопримечательностей, помогли мне разобраться в своей жизни. Его меткие замечания, вопросы, сочувствие смягчали боль, но под конец он выругал меня, заявив, что я избалованная, капризная, истеричная дамочка.

— Лучшие русские женщины живут сейчас в таких условиях, которые ты и представить не можешь, в вечных терзаниях, во что одеть, чем накормить семью, что делать с больными детьми, изнуряя себя на работе и дома, умудряясь сохранить божью искру творчества в себе и все время разжигая ее, угасающую, у мужа; самоотверженные, сильные, прекрасные, для которых остановить коня и потушить избу — летняя забава во время отпуска. Посмотри на мою Наташу. Между вторым и третьим ребенком она защитила докторскую диссертацию. Маруся наша астматик и с ней всегда проблемы, Игорек до пяти лет переболел всеми мыслимыми болезнями, Сева был жутким плаксой и до трех лет по ночам писал в кровать. Это она должна бы поехать на конгресс, а не я, античное Причерноморье — это ее тема. А ты живешь, не заботясь о деньгах, на роскошной вилле, где комнат в два раза больше, чем обитателей; детьми занимается няня, хозяйством — прислуга; ты развлекаешься, снимаясь в кино, играя в теннис, летая на уик-энд в Дельфы, ты можешь работать или не работать; мужчины от тебя без ума, у тебя наверняка есть любовник — есть? — ты любишь хорошего человека и уверена, что он тебя — тоже! Лиза!! Что это, как не пресыщенность! Мне стыдно за тебя. Что ты еще хочешь?

— Жить, как твоя Наташа.

— Кисленького захотелось?

— Митя, не ругай меня, — Жалобно прошу я, — Я много пережила и дорого заплатила за все это.

— Да я не ругаю, это я так, хотел тебя встряхнуть. Ну иди, я тебя поцелую.

Я подставляю ему губы. Чмокнув меня, он замечает:

— Ты такая роскошная женщина, что даже у пятидесятилетнего старца взыграло ретивое.

— Тебе нет еще пятидесяти. И потом, ты, как археологическая древность, законсервирован и нетленен, — я провожу руками по его могучим плечам, по пшеничной шевелюре, в которой незаметна седина, и смеюсь, — Митя, ты действительно такой же, как десять лет назад. Скажи мне, ты изменял жене?

— Ну, не вгоняй меня в краску! Случалось изредка, но это между нами.

— Завтра поедешь со мной в Венецию?

— Лиза, не перескакивай с одного на другое, — одергивает он, — Я, конечно, с превеликим удовольствием поеду с тобой в Венецию, как и в любое другое место. Но продолжим разговор о моих изменах жене. Это был чисто академический вопрос? Или у тебя есть что предложить? — я смеюсь, пока он не закрывает мне рот поцелуем, — это в терапевтических целях, — поясняет он.

— Принимать перед сном, по столовой ложке?!

— Можно все сразу. Если не умрешь — будешь жить.

— Чтобы мне захотелось жить, ты должен поразить мое воображение, — лукаво улыбаюсь я, — Как в Таганроге.

— Я постараюсь, но ты сделай скидку на мой возраст.

— Если ты еще раз вспомнишь свой возраст, я тебя убью. Пошли к тебе?

— Лиза, — спрашивает Митя по дороге, — Почему ты не вышла тогда за меня замуж? Ты была бы сейчас небогатая, но счастливая женщина.

— Митя, я тебя прошу, не надо говорить о том, что было бы. Просто люби меня сегодня.

Митя всегда удивлял меня в постели. Он был особенный. Я не могла понять, в чем тут дело, но он умел создать атмосферу радостного ожидания чуда. Эта вершина, на которую мы вместе поднимались, это чудо — все оставалось с нами, мы так и замирали, обнявшись, на вершине, любуясь открывшейся перспективой. Не было возврата в обыденное состояние.

— Митя, ни с кем и никогда, — обретя возможность говорить, но не восстановив четкость мысли, я не смогла выразить, что чувствовала, — я не получала такое совершенное чувственное наслаждение. Ты как наркотик.

— Глупая, ты думаешь, с другими я такой же? Это потому что ты такая. Мы созданы природой друг для друга, — провозглашает Митя, запечатлев поцелуй на животе чуть повыше пупка.

— И это ошибка природы. Как жаль, что мы не любим друг друга. Мы были бы идеальной парой, нас бы демонстрировали, как лучший образец.

— Образец чего? — подозрительно спрашивает он.

— Может, гармонии желаний и возможностей?

— Да, — смеется Митя, — отдохнем, чтобы довести возможности до желаемых?

— Отдохнем, — соглашаюсь я, — расскажи мне еще про Ленинград.

Он рассказывает про общих знакомых, про университет, про свои раскопки. Потом я рассказываю про свое замужество и Алекса. Митя потрясен.

— Таким я и представлял себе ад: сильная эмоциональная страсть и полное бессилие. Не приведи Господь испытать такое. И ты, бедная, натерпелась. А я-то думал — повезло с богатым мужем.

— Митя, я не знала, что он нам все оставит, — укоризненно говорю я, — мы полюбили друг друга.

— Лиза, ты простишь, что я наговорил тебе сегодня?

— Что ты, все ведь правильно. Я себялюбивая истеричка. Я больше не буду жаловаться. И вообще, надо менять жизнь. Вот кончу роман, напишу сценарий и будем снимать фильм с Витторио.

— Кстати, где можно посмотреть ваш первый фильм?

— А хочешь сейчас?

— Хочу!

Я приношу плеер и ставлю первую новеллу.

— Лиза, как хорошо! — восхищается Митя, — Почему бы у нас не показать?

— Подожди, вторая лучше. Мне она больше нравится.

— Знаешь, мне кажется, что ты очень хорошая актриса, — говорит Митя, когда фильм закончился, — я воспринимал это, как кусок твоей жизни, а не кино. Вернее, не твоей, вот что удивительно. Я видел тебя и верил, что это женщина по имени Елена. Лиза, как ты решилась сняться в постели?

Я смеюсь: — Выпила бренди и представила, что я первый раз за пятнадцать лет попала в постель к мужчине. А если серьезно — очень сложно. Ведь вокруг этой постели стояли четверо операторов, не считая Витторио. Мы снимали три часа, а в результате сняли все за десять минут. Вот в «Жизели» будет несколько таких сцен, а Витторио опять хочет снимать меня.