Тысяча и один день. Первый из могикан. Властелин пустоты - Александр Громов

– Переведешься на очное отделение, вот каким! Скажи честно, когда ты в последний раз учебник в руки брала?

Ольга пожала плечами:

– Да дней десять назад, наверное. Как раз перед состязаниями…

– Спорю на компот, что это была «Криминалистика», а не «Гражданское право», – подковырнула мама. – Угадала?

– Наполовину. Еще «Основы судебной медицины».

– Ох, накажешь ты сама себя… Тебе надо быть в числе первых, лучшей быть надо! Ты сама посуди: много ли выпускниц заочного отделения попадает на человеческую юриспруденцию? Процентов десять самых-самых! А остальные так на всю жизнь и погрязнут в эксменской преступности! – Маму передернуло. – Или еще того хуже: проработают в полиции!

– А что ты имеешь против? – Ольга начала сердиться. Такие разговоры последние год-два повторялись с нудной однообразностью. Мама долбила, как дятел, в одну точку. – Я на хорошем счету. Вот, сегодня завоевала серебро. Кто обо мне знал? Кто такая Ольга Вострецова? Обыкновенная штатная единица. А теперь, может, в сборную пригласят…

– И что дальше? Спорт высоких рекордов? Твое ли это дело?

– Допустим, не мое, – сердито сказала Ольга. – Значит, буду служить, как служила.

– Лупить эксменов дубинкой по головам должны те, у кого мозгов в голове столько же, сколько у эксменов, – наставительно заметила мама. – У тебя мозги есть, и ты должна учиться.

– Мама!

– А что, я не права?

– Пожалуйста, мама! Служба развивает.

– Она развивает в человеке только тупость, силу мышц и скудный набор рефлексов.

– Неправда, она развивает сообразительность! Недавно был случай…

– У хищника, выслеживающего добычу, сообразительность развита еще сильнее, но ведь она инстинктивна. Ты хочешь сказать, что мечтаешь сравняться с животными?

– А что в этом плохого?

Когда-то этот вопрос, заданный самым невинным тоном, ставил маму в тупик. А если она начинала возражать, то спор быстро переходил в пустопорожнюю дискуссию о терминологии. Но, видно, прошли те времена.

– А что в этом хорошего? Рефлексы мозгов не заменят. Не в таком мире мы живем.

– Да? – Ольга рассмеялась. – А в каком?

– Уж точно не в том, в каком вас держит эта ваша командирша, как ее… Настоящий мир шире и краше, а вы в него смотрите, как из дупла. А вашей, как бишь ее… Сцилле Харибдовне того и надо!

– Вообще-то она Стелла Харитовна…

– Да какая мне разница, как ее зовут? Важно, что она совсем не глупа, как я погляжу. Неужто она будет заботиться о расширении вашего кругозора? Где она тогда найдет кадры? Уж она-то понимает: кто поумней, тот в полиции не служит…

– Мама!

Мама только фыркнула и повернулась к духовке. Судя по божественному аромату, кулебяка почти дошла до кондиции.

Маму Ольга любила, но до чего же трудно стало с ней общаться! Беда старшего поколения в том, что оно желает видеть в молодежи свое повторение, желательно улучшенное. Но повторение – это обязательно! Лучше простое или даже немного ухудшенное подобие, чем блестящее невесть что. Наверное, все они мечтают прожить жизнь заново, не повторяя былых ошибок. Сами не могут, так отыгрываются на потомстве. Не успеет родиться дочь, как вокруг нее уже понатыканы указатели: сюда ступай, а сюда не смей, это хорошо, а вон то не тронь – бяка. Как будто жизнь детей принадлежит родителям, а не детям!

Не хочешь быть цензором, как мать, – тогда вот тебе запасной вариант: юриспруденция. Судья Ольга Вострецова – чем плохо? Или прокурор? Разумеется, исключительно по человеческим делам, а то эксмены – это всегда такая грязь и мерзость… Тот факт, что дочь имеет склонность к оперативной работе, во внимание, естественно, не принимается.

А на деле выходит так, что не каждой по душе кабинетное сидение. На всех желающих кабинетов все равно не хватит, ну и незачем увеличивать конкуренцию. Только зря мама думает, что шевелить мозгами можно только в кабинете за двухтумбовым столом. Оперативная работа это не только рефлексы, дубинки, наручники да Вязкий мир – это в первую очередь хорошая голова!

Хорошо еще, что на этот раз мама не напомнила о давнем, почти забытом увлечении Ольги метанием всевозможных боевых снарядов – ножей, звездочек, топориков, боло, даже бумерангов. Увлечений без практического применения мама не понимала.

Теперь смертоносные снаряды висели в Ольгиной комнате на старом, пробитом крюками ковре. Иногда, особенно когда ожидалась большая операция в эксменских районах, Ольга тайком брала с собой пару звездочек в дополнение к штатной экипировке, и каждый раз напрасно. В реальной работе до такой экзотики никогда не доходило дело.

Ольга прошла к себе. Переоделась в домашнее. Сняла с полки «Криминалистику», брякнулась на кровать, полистала, отложила. Успеется. Сегодня будем отдыхать.

Мама гремела посудой, накрывая на стол. Пойти, что ли, помочь?.. Нет, не сегодня. Программа на вечер иная: поесть, поболтать, завалиться на час в ванну с морской солью – и баиньки. Все в мире взаимосвязано: утро вечера мудренее как раз потому, что работа не волк. Хорошо бы завтра обошлось без вызова…

Телефон, хвала Первоматери, молчал. Отключить бы его совсем, а равно и мобильник… Нельзя: это будет расценено как служебный проступок.

– К столу, чемпионка!

Мама расстаралась на славу: на покрытом белоснежной скатертью столе красовались две витые свечи в узорчатых подсвечниках, давно сберегаемая бутылка белого полусухого вина «Улыбка жрицы Первоматери», хрустальные рюмки и столовая посуда из праздничного набора с изображением скачущих амазонок по ободу каждой тарелки. Ну и, конечно, только что разрезанная, исходящая паром кулебяка. Свечи оказались уже зажжены, а бутылка откупорена.

– Садись, дочка, отметим твой успех.

– Ты прелесть, мама! – Ольга захлопала в ладоши.

– Ладно, ладно… – Мама изо всех сил делала вид, что она не прелесть. – Я, собственно, имею в виду твой будущий успех на серьезном профессиональном поприще, а не эти скакалки-догонялки… За твой светлый ум, чтоб он не исчез окончательно. За тебя!

– И за тебя, мам! – подхватила Ольга.

Хрусталь мелодично звякнул. Вкус белого вина напомнил Ольге, что она ужасно голодна. Хвала Первоматери, теперь о спортивнй диете можно забыть хотя бы на время. В один момент расчлененная кулебяка сильно уменьшилась в объеме.

– Вкусно? – добродушно осведомилась мама.

– М-м!.. Каждый день бы так!

– Насчет каждого дня – большой вопрос, – вздохнула мама.

– М-м? Почему?

– Ты мне вот что скажи, телезвезда: тебе под сегодняшний триумф премию случайно не отвалят?