Новый порядок. Часть 1 (СИ) - Dьюк Александр Александрович

— А нас ждет премия? — спросил студент, алчно блестя глазами.

— А ты только ради премии с нами? — фыркнул широкий.

— Нет, конечно, — стушевался студент, — но хотелось бы премиальных за честную службу.

— Не переживай, — пренебрежительно бросил широкий, — куратор щедр на премии. Все, езжайте, встретимся на месте, как закончите.

Студент забрался в карету и уселся напротив чародейки.

Дверь захлопнулась.

Даниэль прижала ко рту трясущуюся ладошку и стиснула дрожащие от страха коленки.

Ее сердце билось ровно.

Карета тронулась.

Филин опустился на шпиль башенки чьего-то дворца.

В западном пригороде, на самом берегу живописной Гердовой бухты, было полно таких дворцов и особняков, старающихся выглядеть величественно, дорого, богато и по-старинному. Богатые и уважаемые люди любили здесь селиться, подальше от городской суеты. В пригороде было тихо, спокойно, уютно, словно в маленьком сказочном мире, где всегда светит ласковое солнце и стоит умиротворяющая тишина, лишь иногда нарушаемая цокотом копыт по брусчатке или далекой мелодией. Неподалеку имелся даже небольшой порт, в котором швартовались чьи-то личные яхты и боты, часто снующие по заливу под парусом.

Идеальное сонное местечко, где ничего не может случиться.

Глядя с башенки с острым шпилем, филин проследил, как по аллее, засаженной раскидистыми кустами зелени, к особняку барона Фернканте подъехала карета, запряженная парой лошадей. Из нее вышел Гаспар Франсуа Кто-То-Там. Какое-то время стоял, потом скрылся за воротами имения Фернканте. Филин со своей башни наблюдал, как кучер проверил ноги лошадей, почистил им холки, затем развалился на козлах, скручивая самокрутку.

Через четверть часа тишину пустынной улицы нарушило цоканье копыт подъезжающей кареты. Той самой, которая следовала, держась на расстоянии, за Гаспаром.

Эндерн заметил слежку за сопливой парочкой, едва те пришли к стоянке, на которой не первый день нанимали экипаж. Следовал неотрывно, с каждой минутой все больше убеждаясь, что это не случайность и не совпадение. После вокзала уже не сомневался, чем все должно закончиться.

Карета остановилась с другой стороны улицы. Дверь открылась, вышел мужчина. Кучер остался на козлах.

Мужчина перебежал улицу, подошел к карте Гаспара, растолкал извозчика. Говорили недолго, однако извозчик услышал нечто такое, из-за чего мгновенно подорвался, схватил хлыст и хлестнул лошадей, уносясь прочь.

Мужчина помахал сообщнику, и карета переехала, остановилась неподалеку от ворот имения Фернканте.

Филин недовольно нахохлился, похлопал глазами, раскрыл клюв и сорвался со шпиля.

— Мужики, привет!

Кучер и пассажир стояли у открытой дверцы кареты и курили. Эндерн был настолько подозрительным и неуместным на этой улице, что оба растерялись, путаясь в собственных предчувствиях.

— Как оно? Табаку будет? Как жизня́? А спичек? Свободны? — напористо завалил их вопросами оборотень.

Пассажир выпустил облако табачного дыма. Извозчик поправил цилиндр, обмозговывая поток бессвязной информации, на которую не ответить односложно, но он все же ответил:

— Нет.

— Да как так-то? — развел руками Эндерн. — Хуевничаете же!

— Ждем, — сухо сказал пассажир, мусоля окурок сигары.

— Кого?

— Кого надо.

— М-м-м, — по-бараньи протянул оборотень, продолжая напирать и маячить. — А долго ждать еще?

— Сколько надо, — рыкнул извозчик. — Иди отсюда.

— Слышь, может, пока ждешь, подзаработать охота? Мне тут недалеко, — Эндерн энергично и оживленно указал в неопределенную сторону, — подбрось, а?

— Нет.

— Да делов-то на пять минут, — упорствовал оборотень и подошел почти вплотную, — а червонец в кармане.

— Я сказал: нет, — проскрипел извозчик, теряя терпение.

Пассажир заметно напрягся, запустил руку в карман.

— Да че ты как этот-то? — рассмеялся Эндерн и похлопал кучера по плечу. — Червонец на дороге не валяется!..

Пассажир толкнул его плечом, вынул из кармана пистолет и наставил на оборотня.

— Вали на хер со своим червонцем, пока не огреб! — процедил он сквозь зубы.

— Ладно-ладно, — Эндерн поднял руки. — Я понял. Пешком дойду, что ли.

Эндерн развернулся, уже шагнул прочь, но вдруг передумал. Пассажир опустил пистолет, но в карман не убрал.

— А это, слышь, табаку-то хоть будет? — с надеждой спросил он.

Извозчик сплюнул ему под ноги.

— Нет.

— Жа-а-аль, — протянул полиморф, скребя жесткую щетину на щеке. — Ну, — пожал он плечами, — и хули с вас тогда толку?

Механизм в рукаве щелкнул пружиной, Эндерн чиркнул лезвием по горлу пассажира слева-направо, разрубая гортань, и вогнал клинок извозчику в подбородок. Пассажир выронил пистолет, схватился за стенку кареты, медленно осел, хватаясь, за рассеченное горло. Эндерн, придавив конвульсивно дергающегося, хрипящего и булькающего кровью извозчика к дверце, втолкнул пассажира ногой в кабину. Дождался, пока кучер не испустит дух и не обмякнет, и закинул его на пол кареты, рядом с агонизирующим пассажиром.

Эндерн нагнулся за пистолетом и слетевшим с кучера цилиндром. Пистолет бросил в кабину и запер дверь, цилиндр — нахлобучил себе на лохматую голову. Осмотрелся по сторонам, больше по привычке, а не ожидая, чтобы кто-то заметил произошедшее. Отряхнул руки и запрыгнул на козлы. Лошади нервно переступали и храпели, почувствовав запах крови.

Оборотень хлестнул их вожжами.

Через минуту о случившемся напоминала лишь маленькая лужица крови на брусчатке, на которую уже слетались мухи.

Они ехали больше часа. Карету жестко трясло и подбрасывало на кочках. Хорошо, что Даниэль с утра ничего не ела, иначе весь обед уже перетряхнуло бы вместе с нутром.

Студент напротив нагло пялился, хотел ее и не скрывал этого. Пожирал глазами и за время дороги наверняка представил себе все возможные вариации позы «женщина сверху» и выдумал еще около сотни сложно вообразимых и невозможных для исполнения. Даниэль вздрагивала, ту́пила глазки, не понимая, что означают эти плотоядные взгляды и ухмылочки. Она то бледнела, то краснела, усиленно потела и всем своим видом давала понять, что напугана, беспомощна и покорна, полностью во власти своего пленителя, но наивно надеется, что все обойдется и закончится хорошо.

Карета притарахтела на окраину, судя по всему, северную, где городские пейзажи постепенно переходили в безмятежные пригороды, а дальше начиналась провинциальная идиллия. Чародейка ненавидела провинциальную идиллию вот уже одиннадцать лет. Она навевала воспоминания о прошлой жизни, когда жила настоящая Даниэль Луиза Шарлотта ля Фирэ и была счастлива, пока не умерла вместе с повешенным обезумевшей от крови толпой во дворе собственного имения графом ля Фирэ.

Экипаж остановился у заброшенного деревянного склада или сарая, стоявшего на отшибе. За ним начиналась дорога, убегающая вдоль извилистого ручья в бесконечные поля. На холме вдалеке стояла ветряная мельница, вокруг которой и вдоль дороги за мостом выросла деревушка. Деревни Даниэль ненавидела тоже.

Кучер слез с козел, открыл рассохшиеся ворота заваливающегося, кривого деревянного забора. Загнал экипаж во двор. Затем открыл дверь кареты.

— Выходим, фройлян, — сказал студент и первым выбрался из кареты.

Даниэль поставила непослушную ногу на подножку, неуверенно взялась за стенку. И то ли зацепилась каблуком, то ли соскользнула ее влажная от пота ладошка, но чародейка неуклюже сорвалась и упала.

Упала в руки успевшего подхватить кучера. Он больно сдавил ей бока, Даниэль тоненько пискнула, навалилась на него, в панике обхватив за шею и втиснув его лицо себе в декольте. Извозчик ненадолго замер, алчно втягивая ее запах, чуть усиленный духами с легкой примесью гламарии.