Возраст – преимущество - Виктор Сергеевич Мишин

Борис контролировал вход. Взвился было Геббельс, но мужики этого ждали, я так думаю, и были готовы. Удар сверху кулачищем Бориса, и сладкоголосый пропагандист обмяк.

– Я бы и этого прибрал, эффект будет замечательный! – бросил я на русском. Тьфу ты, кажется, я уже на родном хуже говорю, чем на вражьем.

– И приберем, – кивнул Николай Иванович. – Эй, уважаемый! – а это он Шпееру. А что, главный архитектор рейха нам тоже подойдет.

По команде Кузнецова вся охрана и мальчишки Гитлерюгенда улеглись на пол. Если честно, мы не знали, что с ними делать, слишком много их.

– Коля, чего с ними? – я указал на проблему.

– Просто запрем здесь, видел, какие двери? – он ткнул пальцев в сторону выхода. – Хоть стреляй, никто не услышит.

– Нам еще выходить… – Проблема была очень серьезной, охраны в бункере очень много.

– Прорвемся, смотри, какие у нас пропуска! – кивнул в сторону пленников Борис.

Каждый из нас вооружился автоматом и собрал по нескольку магазинов с патронами, стрельбы, я думаю, не избежать, так что надо готовиться. Гранаты, патроны к пистолетам, как и сами пистолеты, все пихалось по карманам. Пленников связали и каждому подвесили гранату, на случай нашей смерти им тоже конец. Борис тащил на плече Геббельса, хорошо, что этот болтун был мелким, с меня ростом всего, я вел Шпеера, а Николай Иванович, думаю, он этого заслуживает больше всех, подталкивал Адольфа. Что удивило больше всего, так это реакция самого фюрера. Я-то был готов к истерике, крикам, брызгании слюной, а тут…

– Чего-то он уж больно спокоен, даже не верится, – шепнул мне на ухо Николай Иванович.

– Рассчитывает на охрану, скорее всего, – ответил я и взглянул на Шпеера. – Будет охрана стрелять? – спросил я, поймав взгляд архитектора.

– У них приказ охранять фюрера, – пожал плечами Альберт Шпеер. – При угрозе его жизни пойдут на всё.

– Тогда угрозой станут они сами, – фыркнул Борис, – мы-то не собираемся его убивать.

– Но они этого не знают, – вновь пожал плечами Шпеер.

– Господин Гитлер, если вы сообщите охране, что решили выйти на воздух погулять, мы гарантируем вам жизнь, – обратился к фюреру Кузнецов.

– Для чего мне жизнь? – Адольф оживился в одну секунду. Вот только что шел с понурой головой, а сейчас гордо задрал подбородок и сверкнул глазами. – Если все настолько прогнило, что наши люди, военные, разведка, полиция, перестали распознавать врагов, то такая нация обречена. Зачем жить в стране, которой предстоит полный развал и уничтожение?

– А зачем вы устроили все то, что сейчас пожинаете? Можно понять стремление к власти, захват территорий, но политика тотального уничтожения целых народностей… Вы не Господь Бог, чтобы решать, кому жить на земле, – я уставился на него своим «фирменным» взглядом, и да, переглядел фюрера. Отведя глаза, тот тихо произнес:

– Вы еще слишком молоды, хоть и умны не по годам, молодой человек. – По лбу фюрера стекала струйка пота, а стереть ее он не мог, руки за спиной связаны. – Если вы захватываете территорию и не избавляете себя от угрозы ударов в спину, вы проиграете, вас просто удушат те выжившие, кого вы пощадили.

– Но вы проиграли в любом случае, – парировал я. – Неужели вы так и не поняли, что вами просто манипулируют, а? Я думал, вы умнее.

– Кто это мог мной манипулировать? – кажется, искренне удивился фюрер.

– А как вы сами думаете? Придя к власти, вы были нищим, партия ваша задыхалась от безнадежности, и вдруг вы восстанавливаете промышленность, армию, поднимаете уровень жизни в стране всего за несколько лет. Вы хотите сказать, что это все само собой получилось? Да многие ваши заводы даже сейчас принадлежат американцам, они использовали вас, чтобы задушить СССР, да только просчитались, как всегда, впрочем. Вы на каждом углу кричали о превосходстве вашей арийской нации, и что? Настоящая раса сверхлюдей это та, что духом сильна, а Россия именно такая. Сколько пытались нас завоевать? Молчите? Решили, что все были дураками, а вы справитесь? Ограничились бы Европой и жили бы сейчас припеваючи, получая еще и наши дешевые ресурсы. Хотя о чем я? Никто бы из поджигателей этой войны не дал бы вам просто сидеть в Европе и почивать на лаврах. Англосаксам нужна Россия, ее недра, ее богатства и территории, и плевать они хотели на какую-то Польшу или Чехословакию.

– Вы хорошо подготовились, – покачал головой фюрер.

– Вы ждете чуда, ждете стойкости от ваших войск, но все это бессмысленно. Все ваши приближенные давно этим занимаются, не знаете, где сейчас ваш друг Гиммлер? А я вам скажу. Слышали о некоем Мазуре? Ага, вижу по лицу, что слышали, так вот ваш эсэсовский друг сейчас занят тем, что договаривается с евреями за вашей спиной, он свято верит, что после вас встанет во главе Германии. Просто анекдот какой-то, главный убийца евреев договаривается с евреями. Хотя чего удивляться, главным для евреев всегда была выгода. Так что, господин Гитлер, договоримся?

– На что? Вы хотите вывести меня отсюда и сдать Сталину? Такого позора я не переживу. Лучше смерть!

– Если вы думаете, что умрете легко, ошибаетесь, я буду мертвый, но не перестану грызть зубами ваше горло. Каждый из нас давно должен был умереть, но мы выдержали, прошли все ужасы войны и выжили. Нам не жизнь ваша нужна, а справедливость, вот почему никому из иностранцев никогда не понять нашу русскую душу. Вы живете в системе, где правят деньги. А у нас каждый человек осознает, что строит светлое будущее для своих детей и внуков. Мы слишком долго жили в рабстве и грязи, в темноте и неграмотности, и не желаем своим детям такой же участи.

– Мы по-разному смотрим на мир, слишком по-разному, – заключил фюрер. На самом деле, мне совсем не хотелось с ним говорить на такие темы, просто накопилось, что ли. – Я постараюсь сделать так, чтобы охрана не начала стрелять.

– Это в ваших интересах, мы не убиваем пленных, как вы. В Союзе сотни тысяч ваших солдат находятся в плену и вернутся после войны домой. Не все целые, конечно, война есть война, и не все сразу после победы. Вы разрушили нашу страну, вам, точнее вашим солдатам, ее и восстанавливать. Идемте.

Уже в следующем помещении нас ждали. Шесть автоматчиков, а за их спинами виднелись еще и еще. Фюрер поднял руку, и автоматы начали опускаться. Вот это сила у старичка, даже впечатляет. Если в конце коридора солдаты вермахта еще мялись, то ближайшие опускали оружие как по взмаху волшебной палочки.

Заметив среди солдат охраны расшитую серебром форму полковника, я