Дитя пламени - Кейт Эллиот

— Насыпь из пепла и углей мерцала, словно горнило, и была это кузница чудес Господа. На рассвете, словно цветок, она раскрылась. И возродился из пепла феникс. Я видел это собственными глазами. Феникс восстал на рассвете. Цветы осыпались вокруг нас. Но лепестки их исчезли, как только они коснулись земли. Не так ли происходит с теми, кто не хочет верить? Для них след от цветов лишь иллюзия. Но я верю, потому что я видел феникса. Я, будучи сильно раненным, чудесным образом излечился. Вы знаете, когда возродился феникс, в небеса вознесся трубный звук, и мы слышали ответ. Тогда мы узнали, что это было.

— Что это было? — требовала ответа леди Берта, она была настолько поглощена историей, что она даже не притронулась к напитку, и все время поглаживала рукоять меча, словно возлюбленного.

Эккехард сладко улыбнулся, и Ханна почувствовала холодный трепет сердца от его пристального взгляда, когда он смотрел на присутствующих.

— Это был знак блаженного Дайсана, который вернулся из объятий смерти, чтобы стать Жизнью для всех нас.

Волна шепота прокатилась по толпе собравшихся.

— Ересь Ивара, — пробормотала Ханна.

— Разве скопос не отлучила от Церкви весь народ аре-тузцев и все подданные им государства за то, что они верили в Спасение? — настойчиво спрашивала леди Берта. — К моей матери, да пребудет с нею Господь, прибыл врач из Аретузы. Бедный человек, пострадавший от дикой жестокости — известно, что при дворе императора в Аретузе любят евнухов, — приехал в Вендар, чтобы проповедовать аретузскую ересь. Вы рассказали замечательную историю, принц Эккехард, но мне бы хотелось, чтобы моя голова оставалась на плечах, а не украшала острия ограждения, окружающего дворец епископа в Хайдельберге.

— Отрицать то, что я видел, еще хуже, чем лгать, — сказал Эккехард. — Или чудо возрождения феникса могут видеть только те из нас, чьи сердца открыты для правды. Остальные слышали и поняли истинные слова, хватит ли у них мужества подняться и свидетельствовать об этом?

— Смогут ли они? — Леди Берта заинтересованно осматривала круг своих приближенных, пока взгляд ее не остановился на молодом лорде Дитрихе.

Ханна хорошо помнила, сколько неприятностей принес он в самом начале их похода прошлым летом, когда они находились восточнее Отуна. Король отправил ее с двумя отрядами «львов» и небольшой армией в качестве подкрепления Сапиентии.

Лорд Дитрих медленно поднялся. Он казался невероятно застенчивым, несмотря на то что был грузным, несколько неуклюжим воином.

— Я видел то, что сотворил Господь на этой земле,- нерешительно начал он, как если бы боялся сболтнуть лишнее. — Я не умею так красиво рассказывать об этом, чтобы звучало захватывающе и правдоподобно. Я слышал об учении. Я знаю, это живет в моем сердце, поскольку я видел… — Удивительно, но он начал плакать, слезы экстатической радости катились по его щекам. — Я видел святой свет Господа, сияющий здесь, на Земле. Я согрешил против того, кто стал моим учителем. Я был опустошен, ничем не лучше, чем гниющий труп. Вожделение съело изнутри мое сердце, я бессмысленно жил день ото дня. Но свет Господа вновь согрел и наполнил меня. У меня был последний шанс выбрать, к кому присоединиться, к Господу или к Врагу. Это произошло тогда, когда я узнал правду о жертве блаженного Дайсана и спасении…

Ханна схватила Фолквина за руку и потащила его прочь от того места.

— Все, достаточно. Это злая ересь.

Свет многих костров придавал лицу Фолквина неопределенное выражение.

— Ты не веришь, что это может быть правдой? Как тогда объяснить возрождение феникса? Разве не чудо, что все их раны зажили?

— Допускаю, что-то должно было произойти, чтобы взгляды лорда Дитриха так изменились. Я помню, как вы, «львы», жаловались на него в походе на восток этим летом. Люди стремятся туда, чтобы послушать такие разговоры?

— Да. Некоторые приходят каждую ночь послушать принца Эккехарда. Он проповедует любому человеку, неважно, какого он происхождения. Кто-то считает, что он говорит голосом Врага. Как ты думаешь, «орлица»?

— Я видела так много странного…

Раздался сигнал тревоги, так происходило каждую ночь. Слушатели Эккехарда рассыпались в разные стороны, хватаясь за оружие и занимая свои позиции. Из-за защитной линии повозок был отчетливо слышен топот приближающихся крылатых всадников, на этот раз они наступали с тыла, но успели выпустить лишь несколько стрел в сторону лагеря, никому не причинив вреда, когда лорд Дитрих и его конница выступили против них с копьями, ответив неприятелю градом стрел.

К этому времени к ним подъехал принц Боян, чтобы узнать состояние армии. Все снова было тихо, если бы не вездесущий ветер и дождь в юго-восточной стороне. Он подъехал в сопровождении своей личной охраны и дюжины унгрииских всадников, чьи когда-то яркие одежды были запачканы грязью. Пешие солдаты освещали им путь факелами. Далее в таких ужасных обстоятельствах Боян ловко умудрялся всегда оставаться опрятным — в свете факелов Ханна заметила, какого насыщенно-голубого цвета была его туника; этот контраст был просто поразительным — сильный, умный мужчина в расцвете сил, никакие напасти не могли его сломить.

— Сегодня нас меньше атаковали, — произнесла леди Берта, передавая ему стрелу, когда он спешился. — Быть может, то, что они так быстро умчались, говорит об их намерении прекратить охотиться за нами. А может, хотят ослабить наше внимание, пока не соберут сильную армию и не застигнут нас врасплох.

Принц Боян вертел стрелу в руках, пристально рассматривая промокшие перья.

— Возможно, — словно эхо повторил он. — Не нравятся мне эти нападения, каждую ночь происходит одно и то же.

Телосложением и своими манерами леди Берта походила на человека, который большую часть жизни провел в броне, верхом на лошади. Она выглядела старше своих двадцати с небольшим лет, умудренная опытом и борьбой в приграничных областях.

— Я послала трех всадников проверить, следует ли все еще за нами армия Булкезу, но ни один из них не вернулся.

Боян кивнул в ответ, подкручивая кончики своих усов.

— Мы должны двигаться в Хайдельберг. Нам необходимым отдых, ремонтные работы, продовольствие и вино. Защищенные крепкими стенами, мы можем подождать… — Он повернулся к переводчику, Брешиусу, монаху средних лет, потерявшему правую руку. — Как это сказать? Необходимо, чтобы прибыло большее количество отрядов.

— Подкрепление, мой принц.

— Да! Подкрепление. — Он нечетко произнес новое слово и усмехнулся своей неудачной попытке.

Леди Берта не улыбнулась. Нечасто можно было видеть ее улыбающейся, это ей было несвойственно.