Детство Лермонтова - Татьяна Толстая

Тут подошли к нему белые олени, и с ними он удалился.

Дуглас же, который присутствовал при этом, вскочил на вороную лошадь и помчался через Лидер. Он летел быстрее молнии, но тщетно: он не нагнал их. Одни говорят, что чудесное шествие скрылось в пещере холма, другие говорят, что оно исчезло в туманах ближайшей долины, — неизвестно, только с той поры между живыми Томаса Лермонта никто не встречал…»

Чтение этого отрывка произвело на мальчика сильное впечатление. Легендарный Томас Лермонт был великим поэтом — какая завидная доля! Но как связать это с преданием, что Лермантовы происходят от испанского герцога Лерма? Отец, пожимая плечами, не мог дать определенного ответа, говоря, что он до сих пор никогда не интересовался своими предками, и вспомнил изречение Наполеона: «Зачем мне предки? Я сам себе предок!»

Этот афоризм понравился Мише, однако от нового предка, поэта Лермонта, он отречься не пожелал. Впоследствии, желая подчеркнуть, что он ведет свое происхождение от шотландского поэта, он даже изменил правописание своей фамилии и вместо «Лермантов» стал подписываться «М. Лермонтов».

Юрий Петрович не знал наверное, от каких предков ведут начало русские Лермантовы, и один из его родственников, который заинтересовался этим вопросом, разыскал рисунки гербов испанского Лермы и шотландского Лермонта.

Герб испанских Лермантовых таков: в щите на золотом поле черное стропило с золотыми квадратами, а под этим черный цветок. Щит увенчан обычным дворянским шлемом с дворянской же короной. Внизу щита девиз: «Sors mea — Jesus» («Жребий мой — Иисус»).

Герб шотландских Лермонтовых также представляет собой щит. На золотом поле — тоже черное стропило с тремя золотыми ромбами, но без черного цветка под стропилом, а на щите — нашлемник с розой. Внизу щита девиз: «Dum spiro — spero» («Пока дышу — надеюсь»).

Выслушав все романтические рассказы о предках и о гербах Лермантовых, практическая Арсеньева сказала зятю, что хорошо было бы подобрать все документы и передать их Мишеньке хотя бы в копиях, на случай, когда он будет поступать в какое-либо учебное заведение, и вообще эти документы могут пригодиться ему, если его род так знатен.

Юрий Петрович обещал это сделать, но, по обыкновению своему, скоро об этом позабыл, считая, что ежели ему эти документы не пригодились, то и Мише они не так уж нужны.

Мосье Капе разговорился с Юрием Петровичем насчет своего воспитанника. Во всех играх Мишель желает быть и бывает главарем и требует послушания от своих друзей, которые принимают участие в играх. Любопытная черта характера: как бы он ни был привязан к своим товарищам детства, он всегда настаивает на своем. Он очень любит детей, которые его окружают, потому что он добр по натуре, даже чувствителен. Вежлив ли он? О да! С товарищами детства он обязателен и услужлив, но вместе с этим качеством развита настойчивость. Как-то раз он рассорился с Колей Давыдовым. Мишель от него чего-то требовал (Капе не вслушался, в чем было дело), но маленький Давыдов отказался исполнить это требование. «Хоть умри, но ты должен это сделать!» — повелительно закричал Мишель, и всех поразил властный тон его голоса.

В этот приезд Юрий Петрович сказал мальчику, смеясь, что учителя жалуются на него: слишком много он им задает вопросов. Только что они расскажут урок, а Миша начинает их расспрашивать, и в конце концов получается, что ученик их экзаменует, а не они его.

— Уверяют, что ты задаешь вопросы не по существу, — сказал Юрий Петрович.

— Не знают просто! — хмуро ответил мальчик. — То, что в учебнике есть, они, конечно, знают, но это я и сам могу прочесть.

— Тогда тебе нужны профессора! — обнимая сына, с улыбкой молвил Юрий Петрович.

Оказывается, Миша читал свои учебники по нескольку раз. Он раскрывал их, как только получал, и внимательно читал подряд всю книгу. Поэтому он знал заранее весь курс наук, который ему надлежало пройти, и каждый урок, который для всех мальчиков был новым и трудным, казался ему легким и очень знакомым.

Учителя изумлялись его памяти и тому, что ничем нельзя было ее утомить: он помнил всё — и даты, и грамматические правила, и арифметические таблицы, все стихи, которые он читал, все музыкальные пьесы, что он слыхал, помнил всех людей, с которыми встречался; только одного не мог вспомнить — той песни, что напевала ему мать. О, как часто эта песня приходила ему на ум, когда он уже засыпал, когда сонные грезы одолевали его!..

На уроках словесности Миша спрашивал Полузакова, как поэты сочиняют стихи, но тот не интересовался стихами и предпочитал прозу. Впрочем, он через некоторое время стал говорить о церковном пении и о духовных стихах.

Старик пензяк, учитель истории и географии, считал образцом стихов оды Ломоносова и Державина, зато Пушкина, Рылеева и прочих молодых сочинителей не одобрял, находя, что они слишком вольнодумны — всё пишут про каких-то разбойников и воспевают воинственные похождения исторических героев.

Мосье Капе с восторгом отзывался о творениях французских поэтов, полагал, что только единственный вид поэзии хорош — это любовная лирика, и утверждал, что только лирика является истинным двигателем поэзии и что он сам, Капе, влюбляясь, легко подбирает стихи, а в дни неудач и грусти бьется над рифмами. Он советует Мише начать писать стихи позднее, когда амур прострелит его сердце, а пока что заниматься общими предметами.

Юрий Петрович находил, что мосье Капе, пожалуй, прав: стихи надо писать в более зрелом возрасте. Он сам стал писать… э-э-э… когда? Он и не помнил точно, потому что вопрос о стихах его никогда особенно не волновал. Юрий Петрович писал стихи с величайшей легкостью, иногда прямо набело в альбом, потом забывал их настолько, что очень удивлялся, когда знакомые дамы показывали его стихотворения несколько лет спустя. Он разводил руками — неужели это он писал? Покойница Мария Михайловна также сочиняла стихи, но иначе: она напевала какой-нибудь мотив и к нему подбирала слова, а затем их записывала.

Мальчик интересовался: неужели все поэты самоучки? Неужели нет каких-либо правил, которые надо изучить, прежде чем писать стихи? Ведь многие пишут стихи, как говорится, «для себя», почему же нельзя научить их писать «для всех»?

Мосье Капе изумился. Что бы случилось, если бы все люди разговаривали стихами? Ведь это была бы сплошная опера или трагедия. Нет, это невозможно! Предположим, Мишель должен будет отвечать урок географии стихами. Сможет ли он это сделать? Но мальчик твердил свое: если бы обучили, то, может быть, и ответил бы. Вот мосье Капе говорит, что стихи можно писать в то время, когда человек влюблен. Но Пушкин пишет стихи, в которых и не упоминается про любовь. А Рылеев? Он почти никогда не пишет о любви. Взять хотя бы его стихотворение, посвященное бабушке Вере Николаевне, а тем более «Думы».

Юрий Петрович пообещал Мише, что, когда будет в Москве, поищет в книжной лавке книгу по версификации — как будто бы он слыхал, что издали такое руководство, и объяснил сыну вкратце ряд правил стихосложения, которые изучают поэты.

Арсеньева, которая внимательно слушала этот разговор, тотчас же попеняла Мише, что он до сего времени ей не говорил о нужной ему книге и что, ежели это дело срочное, она может послать Никанорку в Москву — пусть Мещериновы достанут эту самую версификацию за какие угодно деньги.

Юрий Петрович побледнел, искоса взглянул на тещу и решил завтра же уехать.

Глава V

Восстание декабристов. Родственники и соседи — декабристы. Народная легенда о 14 декабря

О, если б мог он, как бесплотный дух,В вечерний час сливаться с облаками,Склонять к волнам кипучим жадный слухИ долго упиваться их речами,В глуши степей дышать со всей природойОдним дыханьем, жить ее свободой!О, если б мог он, в молнию одет,Одним ударом весь разрушить свет!..

Минувших лет событий роковыхВолна следы смывала роковые…

В декабре зима была в разгаре. Снег лег в саду плотной пеленой, и печки весело потрескивали, когда истопник Прохоров их растапливал опытной рукой. Теперь он торопился возвращаться домой, к своей молодой жене, и работал рьяно, колол дрова без передышки и с такой силой, что дрова так и рассыпались от ударов его могучих рук, будто поленья были сахарные. Печки же он топил чрезмерно жарко, и Арсеньева, заметив это, шептала:

— Сожжет мне дом окаянный Прошка! Как натапливает!

Забыв о том, что она только что уязвила и допекла зятя, Арсеньева разворчалась на Прошку, но быстрыми шагами вошел без доклада Афанасий Алексеевич, взял сестру под руку и увел ее в спальную, где они долго шептались. Тем временем объявили, что кушать подано, и все пошли обедать. Когда бабушка с братом вышли к столу, то у обоих вид был грустный. Оба за едой были молчаливы, и лишь после обеда Арсеньева предложила всем перейти в зал и тут торжественно объявила, что ангел наш, государь император Александр I, изволил скончаться от какой-то еще не исследованной болезни и что неизвестно теперь, кто вступит на престол, потому что, по завещанию государя, должен царствовать брат его, великий князь Константин, однако Константин отказывается в пользу брата своего, Николая Павловича.