Там, где кружат аспиды - Олеся Верева

— А ты как же, одна останешься? Ульяна, давай попытаемся? Я помогу, я всю дорогу тебя поддерживать буду… Мы вдоль домов, тихонько…

— Так давно я здесь, Лёлюшка, — Ульяна моргнула, но снова оставила глаза закрытыми. — Одну ногу не чувствую уже… Дюже сильно Скипер-Змей хотел секрет мой вызнать. Ты потом, нескоро, но расскажи Похвисту, что я до конца держалась, как Велес мне заповедовал. Пусть гордится мной, водяницей… Когда оплачет он меня, тогда и узнает, что я, думая о нём, ушла…

— Не говори так, Ульяночка! Не умирай, пожалуйста! Ну как я без тебя? Как все мы без тебя будем? — Лёля припала к груди подруги, зная, как бессмысленны её слова.

— Лёлюшка, теперь судьба Яви от тебя зависит. Ежели с нами не выйдет, Скипер-Змей ведь и до Морены доберётся. Улетайте хоть до самой Прави, а помощь приведите. Не позвольте нечестивцу землю мою топтать и озёра поганить. Уходи же, быстрее!

— Не могу! Подожди, я исцелю тебя сейчас! Вместе сбежим! — Лёля встала на колени и протянула руки, намереваясь отыскать в теле Ульяны источники её страданий.

От неожиданной боли Лёли стиснула зубы. Когда-то она побывала в огне, который её не тронул, а сейчас Ульяна пылала, хотя никакого огня не было и в помине. Жаром исходила её кожа, её внутренности. Всё в ней жаждало, умирало без воды, её словно на части разрывало то неведомое, что готово было уйти в землю, в песок, в глинистую почву, чтобы отыскать там хоть каплю, хоть частицу живительной влаги. Лёля отдёрнула руки, как от раскалённого очага.

— Всё хорошо, — с уст Ульяны будто бы ветерок лёгкий срывался, а не голос. — Побереги силы, не расходуй зря.

— Ну как так? Почему я ничего сделать не могу? Почему Род меня такой беспомощной создал, такой слабой?! — Лёля разрыдаться готова была, но ради Ульяны держалась, хотя пальцы её тряслись, а сердце в бессилии загнанным зайцем заходилось.

— Сильна ты, и Скипер-Змей силу твою признал…

— Обман то был! Всё ложь, чтобы узнать, как по мосту пройти… — Лёля резко вскинула голову, когда увидела у ворот силуэт золотого аспида. Наездники двух чёрных аспидов пытались попасть в него пиками в полёте, но Догода скинул одного за землю, а пику второго сломал в сильных когтях, как деревянную лучину. — Что мне делать, Ульяна? Я не смогу в разум каждого попасть, не смогу заставить их оружие сложить! Да мне даже в голову Скипер-Змея не пробиться!

— Глупая ты… — Лёля склонилась ниже, чтобы слышать затухающий шёпот. — Не в том сила твоя… Делай то, что лучше других можешь… Молись, Лёлюшка… молись…

И одновременно с тем, как пролетел над ними огромный серый сокол, преследуемый врагом, Лёля склонила голову. Она не произносила слов, она раскрыла Роду сердце. Род всеведущ, пусть услышит не слова её разума, а вопль её души. Пусть знает Создатель, что погибают они, и лишь в его власти спасти их. Спасти будущее мира, что начинается сейчас здесь с неё, с Ульяны, с Похвиста и Догоды. Не бывать такому, чтобы побеждало зло. Тем, кто верует искренне, всё возможно. Для тех, кто не сдаётся, открываются небеса всех трёх миров, провожая молитву прямиком к звёздам, за которыми таится он, Род, создавший всё и вся.

Лёля будто сама устремилась туда, выше Прави, вслед за своей невысказанной мольбой через распахнутые полотна миров. Но её вернуло на покорёженный каменный пол нежданное ласковое прикосновение. Лёля быстро открыла глаза и ахнула от того, как дико этот чистый голубой и красный смотрелся в вечно приглушённых цветах Нави.

— Род услышал твою молитву, — провозгласила Птица Сирин, укрывая крыльями её и Ульяну.

Глава 18

И повсюду раскрылись зияющие окна. В одних виднелись в туманном мареве серебряные деревья и небо удивительной синевы, усыпанное тьмой-тьмущей звёзд. Что-то в душе Лёли сладко и болезненно сжалось. Как же давно не была она дома, в Прави своей родной, откуда бежала без прощания! В других же проходах, поддёрнутых мерцающей дымкой, зеленела трава, ярко светило Ярило-солнышко, и даже воздух оттуда, казалось, самой жизнью пах. Явь прекрасная всю себя по воле Сирин явила, отворилась, и хлынули оттуда духи лесные, похожие на крепких парней, да только с кожей цвета зеленоватого, как молодая листва. Тонкие девицы в длинных развевающихся платьях — полуденницы али иные духи полевые — ворвались, закружили в хороводе, и от силы хоровода того, от звонких их голосов прятаться побежали прихвостни Скипер-Змея, что послабее были — души крестьян изрубленных-иссеченных, утопленниц, стариков и старух, оставленных на погибель жадными родственниками.

Карликами сгорбленными проникали сквозь слишком высокие для них двери лесовики, падали, спотыкались, но быстро поднимались и становились в строй, кто луком вооружаясь, кто ветвями заострёнными, будто спицы. В тёмное небо Нави одна за другой птицы устремились. Распахивали крылья вольные ветры, кидались на врага без страха. Аспиды визжали тонко, до боли в ушах, в бой бросались, но рвали их, трепали семьдесят и семь ветров. Духи воздуха и земли пришли отстоять мир свой, и только водных не было, не их то битва, в мёртвой сухой Нави. Но за свой народ Ульяна уже повоевала знатно.

Войска Прави в белых одеждах шли степенно, ровными колоннами, но там, где проходили они, ни одного вражеского воина в живых не оставалось. Скипер-Змей взревел, видя, как полегает его рать. Полупрозрачные духи, челядь местная, бежали прочь, покидая своего новоявленного господина. Должно быть, слишком хорошо помнили они, как помирать страшно.

Но воины Кощеевы сдаваться не собирались. Свирепые, ладно обученные, гонимые в бой разъедающим желанием мести, не чета простым убиенным душам они были. В Явьской жизни пали эти несчастные на полях сражений, исколотые, израненные, умиравшие когда быстро, а когда долго и тяжело, и часто по воле князя или царя, которые за стенами отсиживались, пока смерть забирала других.

Лязг оружия, птичьи крики, женские тонкие вопли наполнили воздух. Но громче всех Скипер-Змей лютовал. Лёля с замирающим от ужаса сердцем наблюдала, как превращались в пыль на его рогах лесные защитники, как сминал он собой правьскую дружину, как разорвал пополам тоненькую полуденницу, которая до последнего пыталась дотянуться до его глаз длинными пальцами. Но вдруг воздух рассёк едкий хлёсткий звук. Кожа на спине Скипер-Змея закровоточила узким порезом. Змей крутанулся, отбросил в сторону пытающихся достать его пиками воинов Прави и дико заревел.

Напротив него стоял Стрибог. И в этот же момент разглядела Лёля среди дерущихся отца своего,