Путь домой - Михаил Михеев

Да, лететь было куда приятнее, а главное, быстрее, чем шагать на своих двоих (ну ладно, ладно, лошадиных четырех) по грязной дороге. Десять минут в неспешном темпе – и все, бот уже на месте. А так медленно потому, что дашь газ – и выскочишь на орбиту. Петр еще не до конца уверовал в свои навыки пилотирования этой машиной и предпочел не рисковать. Можно было, конечно, включить автопилот, но разница в ощущениях между полетом на электронном поводке и чувством власти над могучей машиной все же колоссальна. Давным-давно не сидевший за штурвалом курсант предпочел лететь самостоятельно, получая удовольствие от самого процесса пилотирования, и плевать, что потеряно несколько лишних минут. В свете нынешних перспектив они не играли никакой роли, тем более что Петр все равно хотел прибыть ближе к ночи.

Черным призраком (в отличие от ревущих двигателями и выдающих теми же двигателями световые эффекты современных машин имперский бот шел совершенно беззвучно) десантная машина, неразличимая в надвигающихся сумерках, зависла над лесной поляной километрах в пяти от города. Аккуратно приземлилась, даже траву примяв лишь под посадочными опорами. Курсанту оставалось только вылезти наружу, что он и сделал, игнорируя посадочный люк, – просто отодвинул прозрачный блистер кабины и прыжком лихо переместился на землю. Искинт, наблюдавший за ним через аппаратуру бота, довольно крякнул, однако тут же отечески пожурил. Все правильно, лихость – она враг техники безопасности, и исключения из этого правила очень редки, так что строгое внушение в такой ситуации делает любой нормальный начальник. Привычно пропустив ворчание искинта мимо ушей, Петр поправил клинок на бедре и зашагал в сторону города.

До ворот – тяжелых, массивных, окованных потемневшими от времени, но, как ни странно, не тронутыми ржавчиной металлическими листами, – он подошел как раз к тому моменту, как их собрались закрывать. Собственно, так он и хотел – днем дворянин (а для чего он, спрашивается, взял палаш – да чтоб легенде соответствовать), идущий пешком, привлекает внимание, не говоря уж о том, что бот пришлось бы сажать как минимум километрах в десяти от города, чтоб не заметили. А сейчас стражники, занятые закрытием ворот, лишь удостоили его мимолетным взглядом, вписали имя в толстенную регистрационную книгу (смотри-ка, цивилизация, однако) да взяли мелкую монету в качестве пошлины. Один, молодой и еще не успевший, наверное, проникнуться безразличием к проходящим мимо людям, спросил, правда:

– А что с вашей лошадью, князь?

– Да ногу сломала, пришлось прирезать. Жалко, но что поделаешь, – с безразличным выражением лица соврал Петр.

Стражник кивнул понимающе и сочувственно и больше вопросов не задавал, вернувшись к увлекательному занятию – толканию тяжелых створок. Вот так вот, никем не остановленный, Петр вошел в город и с гордостью подумал, что как шпиону ему в этих местах, населенных в чем-то по-житейски мудрыми, а в чем-то наивными и не слишком искушенными людьми, цены бы не было.

Не торопясь, Петр дошел до гостиницы, спросив дорогу к ней у встреченного по пути ночного патруля, уже вышедшего на улицу, – здесь, похоже, патрулировать город начинали достаточно рано. Человек, который сам подходит к стражам порядка, не вызывает подозрений, так что ему подробно и без лишних вопросов объяснили, как пройти к недорогому, но приличному заведению, в котором нет клопов и не подмешают дури в вино.

В гостинице Петр и заночевал, впервые за последнее время нормально поужинав. Пожалуй, он все же неправильно расставил приоритеты, решив начать с поисков Виктории, а стоило бы с затаривания продуктами, ибо женщины преходящи, а желудок – он свой, родной, и нужен, как это ни удивительно, каждый день, да еще и по нескольку раз.

Клопов в постелях и впрямь не было, зато был парнишка, совмещавший, очевидно, функции официанта, портье, а возможно, и еще кого-то. Народу в заведении почти не было, поэтому парень, получив щедрые чаевые, вцепился в Петра как клещ и вертелся вокруг него, будто муха вокруг… ну, предположим, меда. Курсант обожал хорошее обслуживание, но назойливость ненавидел, поэтому вначале он с каменным лицом отвергал предложения в стиле «еще вина» или «может, добавки», но когда Петр уже лег спать, а в дверь постучали и на пороге, стоило ее открыть, материализовался все тот же парнишка с предложением «девочек», он не выдержал и врезал парню по зубам, да так, что тот буквально влип в противоположную стену, а затем натурально стек по ней. Метод оказался действенным – до утра Петра больше никто не беспокоил, а за завтраком стоящий за стойкой мужичок, сменивший, судя по всему, незадачливого сутенера, смотрел на него с большим уважением.

Теперь оставалось найти Викторию. Ничего в принципе сложного – город хоть и большой, но в нем всегда есть те, кто все про всех знает или хотя бы знает тех, кто знает… Кто это? Ну правильно – преступники и мальчишки, и если с первыми Петру связываться категорически не хотелось (не потому, что это было противно – через щепетильность его когда-то учили переступать, а потому, что это было чревато лишними проблемами), то стоило пообещать пацанам пару серебрушек, как процесс поиска завертелся не хуже смазанного вала в какой-нибудь машине – четко, быстро и почти бесшумно, но в то же время неотвратимо.

К следующему вечеру Петр знал все, что необходимо, а необходим ему был только адрес. С наступлением темноты он уже бодро шагал по улице, отмахиваясь от девиц ну очень легкого поведения и демонстративно громыхнув оружием, когда какие-то типы неосмотрительно увязались за ним. Типы оказались понятливыми, что в общем-то неудивительно – для преступного элемента инстинкт самосохранения является обязательным условием выживания. Вежливо кивнув, они моментально растворились в тени какой-то подворотни, куда не попадал свет уличных фонарей и темнота вступала в свои права – полные и окончательные.

Домик, который то ли купила, то ли сняла Виктория, располагался на другом конце города. Выбору ее Петр мог только поаплодировать – абсолютно бесцветный, не привлекающий внимания домик. Не новый и не старый, не богатый и не бедный, да и район из тех, что еще можно назвать приличным, но не более того. Впрочем, и не менее. Ну и кто здесь после этого идеальный шпион? Оставалось только признать свое поражение и съесть с досады свои сапоги вместе с портянками. К счастью, на ногах были десантные ботинки – штука абсолютно несъедобная.

Хозяева были дома – из-под щелястых ставен бил слабый свет. А вот сада вокруг дома не было – в этом городе, уже изрядно страдающем от перенаселения, сад возле дома был роскошью, доступной лишь очень богатым людям. Зато дверь была прочная, из толстых даже на вид досок. Судя по глухому звуку, который дверь издала после удара кулаком, доски были и впрямь толстыми и надежными – хорошо устроилась девочка, с умом. А ведь такой дурой была совсем недавно. Поистине, поставьте человека в сложные условия – и он покажет вам чудеса изворотливости и приспособляемости. Труд сделал из обезьяны человека, а трудности сделали из него умного человека. Живой пример, как говорится, перед глазами.