Дисфункция реальности: Увертюра - Питер Гамильтон

— Люблю, Мэри. Господи, люблю. Пожалуйста. Пойдем со мной!

Она провела своим пальцем по его подбородку. На его глаза навернулись слезы.

— Тогда наложи на себя руки, Лен, — хрипло прошептала она. — Потому что она — это все, что у тебя есть. Она — это то, что у тебя вообще когда-либо было. И до конца своих дней, Лен, ты будешь жить, зная, что я всегда была выше тебя.

Она подождала, пока на его лице выражение трагической надежды превратилось в полное смирение, и рассмеялась. Эта сцена принесла ей намного больше удовлетворения, чем если бы она заехала ему коленкой в пах.

По грязной главной дороге в направлении на запад двигался фургон с силосом. Фургоном управлял четырнадцатилетний парень, время от времени подхлестывая лошадь по большому блестящему крупу. Мэри подняла большой палец, и парень с готовностью кивнул головой, восторженно выпучив на нее глаза. Мэри заскочила в повозку, не дожидаясь, пока та остановится.

— Далеко до Даррингема? — спросила она.

— Пятьдесят километров. Но так далеко я не поеду, только до Мепейла, — покачал головой парень.

— Для начала и это сойдет.

Она уселась на жесткое дощатое сиденье. Подпрыгивающие на неровностях колеса заставляли ее раскачиваться из стороны в сторону. Солнце жарило, повозку трясло, лошадь воняла. Но Мэри чувствовала себя великолепно.

Гигантику было более семи тысяч лет, когда Латон и маленькая группа его последователей прибыли на Лалонд. Он рос на небольшом пригорке, отчего его трехсотметровый ствол еще выше поднимался над джунглями. Его вершину сломала буря, и теперь там образовался узел из переплетенных, торчащих в разные концы сучьев с пучками листьев. Птицы превратили этот своеобразный купол в целое поселение из гнезд, они потихоньку клевали древесину, и за столетия она оказалась вся усыпана мелкими дырками.

Когда шел дождь, вода скапливалась в толстых мохнатых листьях гигантика, под ее весом сучья изгибались и прижимались ближе к толстенному стволу. Затем, спустя несколько часов, вода скатывалась с листьев, осушая гигантик, начиная с макушки, и ветви снова медленно выпрямлялись. Если в этот момент оказаться на земле около ствола, то попадаешь в небольшой мощный водопад. Последние остатки почвы из-под ветвей были вымыты несколько тысячелетий тому назад. Все, что там теперь осталось, — это переплетение толстых изогнутых корней, раскинувшееся по округе на сотню метров и покрытое скользким налетом, как прибрежные скалы.

Черноястреб доставил Латона на Лалонд в 2575 году. В это время на планете было не больше сотни людей, команда, обслуживающая лагерь и посадочную площадку. Группа экологического обследования закончила свои анализы и удалилась; инспектирующих комиссий из Конфедерации в ближайшие несколько лет не ожидалось. Он достал копию секретного доклада компании: планета вполне подходила для обитания и должна была получить сертификат Конфедерации. Здесь непременно должны были появиться колонисты: грязные невежественные бедолаги, не обладающие никакой прогрессивной технологией. Прикинув собственный вариант развития событий, он пришел к выводу, что здесь появится вполне подходящая для внедрения культура.

Они приземлились в горах в восточной части Амариска; двадцать человек и семь вездеходов, загруженных всем необходимым для того, чтобы обеспечить им вполне сносное существование в изгнании. Среди прочих жизненно необходимых запасов были малогабаритные кибернетические системы и его генетическое оборудование. У него также имелось девять яиц черноястребов, извлеченных из яичников и помещенных в ноль-тау камеры. Черноястреб был отправлен в забвение на одну из горячих бело-голубых звезд, а небольшой отряд начал пробираться сквозь джунгли. Два дня они потратили на то, чтобы добраться до притока, который впоследствии получит имя Кволлхейма. Три дня они плыли по реке (вездеходы имели корпус амфибий), после чего оказались в районе Шустера, где почва была достаточно твердой, чтобы выдержать гигантики. Новое путешествие по джунглям, и через полдня он нашел то, что определенно было самым большим гигантиком на континенте.

— Это нам вполне подойдет, — сказал он своим товарищам. — На самом деле, это именно то, что нам и надо.

Когда Квинн Декстер и Клайв Дженсон подошли к скользкой паутине корней гигантика, ветви дерева были еще согнуты под тяжестью воды после недавно прошедшего дождя. В сени огромных взъерошенных ветвей был постоянно мерцающий свет. Вода капала с листьев и образовывала ручейки, которые с журчанием пробивали себе путь среди переплетенных корней.

Квинн еле сдержался, чтобы не втянуть голову в плечи, почувствовав падающие ему на голову большие капли воды. То ли споры, то ли какие-то соки смешивались с водой, отчего она становилась липкой. В тени было прохладно, причем настолько, что такой прохлады на Лалонде, пожалуй, больше и не встретишь.

Они приблизились к колоссальному стволу. Здесь корни начинали тянуться вверх и поглощались массой ствола, как деревянные волны, разбивающиеся о деревянный утес. Поднимаясь вверх и поглощаясь стволом, эти толстенные канаты корней образовывали щели, постепенно сужавшиеся до толщины лезвия ножа, а по высоте превосходящие рост Декстера в пять раз. Клайв Дженсон скрылся в одной из таких расщелин. Квинн проследил, как его спутник скрылся среди изгибов корней, пожал плечами и последовал за ним.

Через пять метров почва под ногами выровнялась, а стены раздвинулись на пару метров, шершавая поверхность коры перешла в ровные стены из голого дерева. «Вырезали, — решил он. — Брат Божий! Они вырезали себе жилье в стволе дерева! Сколько же сил потребовалось на это?»

Впереди показался проблеск света. Они прошли по извилистому коридору и оказались в ярко освещенной комнате. Эта комната была метров пятнадцать длиной и десять шириной и выглядела вполне обычной, если не считать отсутствия окон. На одной стене на гвоздиках висел ряд темно-зеленых плащей с капюшонами. Древесина гигантика по цвету напоминала орешник, но обладала очень широкими волокнами, отчего стены казались сделанными из ровных широких досок. В комнате был стол наподобие стойки бара, сделанный из одного цельного куска, который тянулся вдоль одной из стен. За дальним концом стола стояла женщина и безразлично смотрела на пришельца.

Квинн лениво улыбнулся. На вид женщине можно было дать лет двадцать пять, она была немного выше Квинна, кожа у нее была черная, длинные каштановые волосы и маленький приплюснутый носик. Ее безрукавная желтая блузка и белые штаны позволяли полностью оценить ее фигуру.

По лицу женщины пробежала тень недовольства.

— Постарайся вести себя поприличней, Декстер, — сказала она.

— Что? Но я даже и слова-то еще не сказал.

— А этого и не надо. Я скорее пересплю со слугой-мартышкой.

— А я буду наблюдать?

Выражение недовольства на ее лице усилилось.

— Стой смирно и не двигайся, а то я прикажу Клайву расчленить тебя.

Она взяла со стола щуп.

Продолжая улыбаться, Квинн поднял руки и позволил ей провести щупом вдоль своего тела. Клайв стоял наготове метрах в двух позади Квинна, он стоял совершенно неподвижно и напоминал выключенного робота. Декстер вовсю старался скрыть свое волнение.

— И как давно ты здесь? — спросил он.

— Уже достаточно давно.

— Как мне тебя называть?

— Камилла.

— Хорошо, Камилла. Все нормально. Итак, что здесь происходит?

— Пусть это тебе расскажет Латон, — она потыкала языком себе в щеку. — Если он не решит просто воспользоваться твоим телом, как он это сделал с Клайвом.

Квинн бросил взгляд в сторону неподвижно стоящего мужчины.

— Это один из колонистов из-под Шустера?

— Правильно.

— Ага.

— У тебя слишком бьется сердце, Декстер. Что-нибудь беспокоит?

— Нет. А тебя?

Она положила щуп обратно на стол.

— Ты можешь теперь встретиться с Латоном. Ты не опасен; два импланта и куча внимания.

При упоминании об импланте он вздрогнул. Это была его единственная надежда, хотя и очень призрачная.

— Хотите меня использовать так же, да?

Камилла направилась к двери.

— Переселиться, это самое простое.

За дверью оказалась широкая винтовая лестница, ведущая вверх по стволу. У основания лестницы Квинн успел заметить коридор и несколько комнат. Один этаж был полностью отведен под бассейн с минеральной водой. Воздух перенасыщен паром, мужчины и женщины или плескались в воде, или лежали на всякого рода лежаках. Один мужчина лежал ничком на полу, а женщина средних лет делала ему массаж. У женщины было отсутствующее выражение лица, которое он уже начал определять. Квинн вдруг сообразил, чего здесь не хватает: некоторые люди смеялись, но никто не говорил. Слуги-мартышки сновали по коридору, занятые своими загадочными делами. Все они — полутораметрового роста, передвигались почти с человеческой сноровкой, их золотистый мех был хорошо ухожен. Присмотревшись, он заметил, что у этих мартышек лапы более походят на ноги, в отличие от лап их прародителей в земных джунглях.