Птичья песня - Яна Ветрова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Даже родная сестра держит меня за дурочку! – со смехом объявила она и сделала глоток. – Но это иногда полезно. Считай, что я делюсь с тобой жизненной мудростью.
Она подмигнула, уселась на край кровати и вздохнула:
– Как же я устала! – она глотнула ещё, поставила бутылку на пол и, раскинув руки, упала спиной на кровать. – А теперь ещё и это.
– Что – это? – хмуро поинтересовалась я.
Тун повернула голову и вперила в меня взгляд своих чёрных глаз.
– Тебе сколько лет вообще? – с сомнением проговорила женщина.
– Достаточно… – прошептала я и погрузилась в созерцание остатков курицы.
Прошло всего несколько минут, а Тун уже размеренно сопела. Я осторожно поднялась со стула и выскользнула в гостиную – не могут же они запретить мне посещать туалет! Только выйдя из соседствовавшей с комнатой Тун и Тео маленькой ванной, я заметила, что в гостиной я не одна. Меня обманул вечерний свет. Я замерла, но дедушка Габи не обратил на меня внимания. Он сидел за столом и плавно, как во сне, отрывал от роз лепестки и укладывал их между страницами лежащего перед ним фолианта. Его бакенбарды как будто светились в полутьме.
Вообще-то я хотела взять какую-нибудь книжку с картинками с полки за спиной у деда, но теперь засомневалась. Я тихонько сделала шаг обратно к двери, под моей ногой скрипнула половица, но старичок никак не отреагировал. Я осмелела и, обойдя стол по широкой дуге, подошла к полкам, вытащила одну книгу наугад и пролистнула её. Я выбрала правильно – картинки были почти на каждой странице.
– Шар бы зажгла или на худой конец свечку. У меня-то глаза острые, – раздался тихий голос.
Я вздрогнула и обернулась. Старичок так и сидел ко мне спиной, обрывая лепестки. Его бакенбарды белели по обеим сторонам головы, как два одуванчика.
– Мне надо обратно в комнату, – сказала я.
– Ты посиди со мной немножко, – жалобно сказал Габи, потянулся и простой спичкой, не магией, зажёг свечу, стоявшую в центре стола. – Тут людей много, да никто не подойдёт.
Странно, подумала я. Ведь Сет сказал, что дед нервничает.
Я села за стол и раскрыла книгу на первой иллюстрации, изображавшей домик на краю болота.
– «Сказки трёх сестёр», – одобрительно кивнул Габи, аккуратно раскладывая лепестки по странице фолианта. – Любимая книга моего внука. Даже взрослый сядет, бывало, тут, у камина, и читает, иногда поесть забывал. Особенно любил сказку про мёртвую флейту и путника, сбившегося с пути.
Я впервые пожалела о том, что так и не выучила местный язык.
– Он больше не читает?
Рука старика зависла над страницей, он что-то растерянно пробормотал себе под нос, потом сказал громче:
– А внук-то мой не вернулся, – его рот задёргался, а глаза наполнились слезами.
Ну вот, и почему я не ушла сразу в комнату!
– Да нет же, – постаралась успокоить я Габи. – Он дома, меня привёл. Вы же видели нас в саду! Он скоро вас проведать придёт.
– Не придёт! – простонал дед. – Его горцы на войне убили.
У меня внутри всё похолодело.
– Дедушка, Сет дома, – как можно убедительнее произнесла я.
Габи нахмурился, погладил себя по лысине, забормотал:
– Не вернулся мой Мири с войны. Надо бы ему чай заварить, а то сидит сутками напролёт с друзьями, делами занят, похудел.
Он стал беспорядочно перекладывать розы на столе, перелистнул страницы фолианта назад, и на пол полетели лепестки. Габи вдруг поднял голову, посмотрел сквозь меня и улыбнулся.
– Счастливые времена! А ты уже на флейте играешь, золотце?
Я медленно поднялась. Мне была знакома эта улыбка.
– Тебе ведь одному идти было хорошо до этого дня? А сейчас что? Сколько они стоят – твои грибы и твоя жизнь, которую ты положил в корзинку?
Меня пробрала дрожь, а боль от пятна клятвы ударила в висок с новой силой. Габи продолжал улыбаться. Так же улыбалась и Лора, и Алина. И наверняка Лиза. Но я была готова поспорить на что угодно, что они не путали своих родственников с другими людьми и не разговаривали фразами из сказок. А теперь подумай, птица бестолковая, зачем Сету тащиться через миры, чтобы доставить тебя домой?.. Нет, нет, я просто себя накручиваю! Ведь он не сделал ничего, что поставило бы под сомнение его честность.
Стало уже совсем темно, а Тун так и не проснулась. На цыпочках я подошла к лестнице, молясь всем богам этого мира, чтобы под моей ногой не скрипнул пол. Спустившись на полпролёта, я замерла. Что же за глупая ты птица, Екатерина! Я быстро окружила себя зеркалами.
Коридор освещался лишь слабым светом с кухни, откуда доносились голоса. Из дальней комнаты вышел Сет. Я прижалась к стене. Мужчина застегнул верхнюю пуговицу на рубашке, пригладил волосы и что-то сказал, обращаясь к тому, кто оставался в комнате. Когда он скрылся на кухне, я закрыла глаза и сделала глубокий вдох и выдох, чтобы успокоить бешено бьющееся сердце. Я не была уверена, что зеркала заглушают звуки.
Пахло сигаретным дымом. Я выглянула из-за угла, чтобы посмотреть, как выглядит кухня. Это было большое помещение, совмещённое со столовой. Один световой шарик висел над столом, за которым сидел Сет с дневником в руках. Перед ним ходил туда сюда, обняв себя за плечи, сутулый мужчина. Рядом с плитой жевал что-то здоровяк. Из темноты раздавался шёпот. Я положила зеркало на пол перед кухней и соорудила конструкцию для подслушивания, а сама снова забралась на середину лестницы.
– …всё ещё в доме, – раздражённо говорил незнакомый мне голос. – Хотя бы рассмотри возможность пойти сейчас. Сколько нам ещё ждать? Что ты так вцепился в тень мира?
– Ждали тринадцать лет, подождём и пару дней, – раздался спокойный голос Сета. – Я повторю, Фау. Здесь в секунду явится его дружок, а там у меня будет преимущество во времени, и останется только дотащить его до дома Чёрной свиньи по тени мира.
– С полицейским ты справишься, – уверенно сказал третий голос, низкий. Я решила, что это здоровяк.
– Это если бы он был один, – ответил Сет. – Но если верить дневнику, меня там ждёт очень опасное существо.
Из угла донёсся приглушённый голос. Зеркало было слишком далеко, чтобы отразить его.
– Тогда убью его и заберу камень, – Сет начинал злиться.
– Вот сразу так и надо! – воскликнул Фау.
– Фау, – голос Сета звенел, – я предпочту живого дракона. С ним я хоть завтра займу замок, а к следующей неделе от горцев не останется и следа. Уже осенью мы сможем продолжить наступление на юг. Если убить ан-Тарина сразу, то мы потеряем не сутки и не двое, а месяцы, и не факт, что камень приживётся.
Я сидела на ступеньке и грызла ногти. Во что
