Воссоединенные - Элли Каунди

Не знаю, отправила ли она цветок, как произведение искусства или как послание, но я выбираю для себя оба варианта.

— Я думаю, — говорю я, — это может быть лекарством.

Глава 46. Ксандер

Я не вижу саму Кассию, но лампы на солнечных батареях отбрасывают ее тень на стену тюрьмы. Ее голос доносится до моей камеры из коридора.

— Мы думаем, что нашли возможное лекарство, — говорит она охранникам. — И нам очень нужна помощь Ксандера.

Охранник смеется. — Я так не думаю, — говорит он.

— Я не прошу вас выпустить Ксандера, — убеждает Кассия. — Нам просто нужно передать ему необходимое оборудование для приготовления лекарства.

— И что вы сделаете с ним потом? — спрашивает другой охранник.

— Мы хотим дать его одному пациенту, — говорит Кассия. — Нашему пациенту. Каю.

— Мы не можем идти против Колина, ведь он наш лидер. И мы потеряли последний шанс попасть в Иные земли.

— Это и есть ваш шанс, — говорит Кассия низким, тихим, но убедительным голосом. — Вот, что собирался найти Окер. — Она достает что-то из своей сумки. — Ночная лилия. — По ее тени я вижу, что она сжимает в руке цветок. — Вы едите ее луковицы, не так ли? Употребляете в пищу летом во время цветения, и припасаете ее на зиму.

— Она сейчас цветет? — спрашивает кто-то. — Сколько вы выкопали?

— Только несколько штук, — говорит Кассия.

Другая тень попадает в поле зрения, и я слышу голос Анны. — Эти же цветы росли и в Большом каньоне, — говорит Анна. — Мы тоже употребляли их в пищу. И я знаю, как их собирать, чтобы было чему взойти на следующий год.

— Да какая разница, даже если искоренят все растения? — говорит один охранник другому. — Если бы мы ушли в Иные земли, нам не пришлось бы собирать никакой урожай.

— Нет, — возражает Анна. — Даже если уйдут все, то цветок все равно должен возрождаться. Мы не можем взять все и ничего не оставить.

— Луковицы такие маленькие,— с сомнением говорит другой охранник. — Я не понимаю, как из них может получиться лекарство.

Кассия попадает в поле зрения, и я вижу, что она держит настоящий цветок и лист бумаги, который прислала ей мать. Они идентичны. — Окер видел, как я доставала этот цветок — бумажный — во время голосования. Я уверена, что именно это растение он хотел найти. — Ее голос звучит самонадеянно, будто она во всем уже разобралась. Возможно, она права: Окер поменял свое мнение сразу после того, как увидел, что она достает этот клочок бумаги.

— Пожалуйста, — мягко настаивает Кассия. — Разрешите нам попробовать. — Разве вы не понимаете? — теперь ее голос звучит задумчиво. — Иные Земли уходят от вас все дальше и дальше.

Наступает тишина, когда мы осознаем, что Кассия права. Я, по крайней мере, точно чувствую, что Иные земли ускользают от меня, как, наверно, ускользал целый мир от Лей и Кая, когда они впадали в кому. Такое чувство, что из моих рук ускользает все подряд. Я последовал за Лоцманом, Окером и Кассией, но все пошло не так, как я ожидал. Я думал, что увижу Восстание, найду лекарство и обрету взаимную любовь.

А если бы они все ушли? Если бы все люди или улетели в Иные земли, или лежали неподвижными, и я бы остался здесь один? Стал бы я и дальше бороться за жизнь? Да. Я должен относиться к этой жизни так, будто она все, что у меня есть, а не так, будто она лишь жалкая часть чего-то.

— Хорошо, — соглашается один из охранников. — Но поторопитесь.

***

Анна предусмотрела все. Она принесла оборудование из лаборатории: шприц, ступку и толокушку, чистую кипяченую и обработанную воду, и несколько основных смесей Окера, со списками ингредиентов. — Как ты узнала, что именно нам понадобится? — удивляюсь я.

— Я не знала, — говорит она. — Это все Тесс и Ноа. Они находят вполне возможным, что Окер изменил свое мнение. Они никак не могли определиться, верить тебе или нет, шансы были равны.

— И они просто отдали все это тебе? — спрашиваю я.

Она кивает. — Но если кто-то спросит, то мы украли. Не стоит доставлять им неприятности.

Кассия держит фонарик, пока я протираю руки стерилизующим раствором. Краем толокушки разделяю луковицу на две половинки. — Как красиво, — восхищается Кассия.

Внутри луковица выглядит такой же белой и светящейся, как луковицы камассии. Я раздавливаю ее, растираю до состояния пасты. Анна подает мне пробирку. Кассия наблюдает за моими действиями, и мне становится неловко. Может, потому что я вспомнил о той ночи в Ории, когда обменивался на синие таблетки. Я брал кровь, когда не следовало, и давал обещания, которые никто был не в силах сдержать. Я делал в точности то, что делали Общество и Восстание, — я использовал страхи людей, чтобы получить то, что мне требовалось.

Я снова повторяю прошлое, делая это лекарство? Я смотрю на Кассию. Она доверяет мне, хотя и не должна. С помощью синей таблетки я убил того парня в Каньоне. Я сделал это не намеренно, но если бы не я, то он вообще бы никогда не принял эти таблетки.

Я старался не вспоминать этот факт, хотя знал обо всем с тех пор, как мы зашли на борт корабля. Паника и желчь подкатывают к горлу, и хочется сбежать от возложенной на меня обязанности. У меня не получится сделать лекарство: слишком много раз последствия оказывались печальными.

— Ты понимаешь, я не могу дать гарантии, что лекарство подействует, — говорю я Кассии. — Я не фармацевт. Я могу неправильно дозировать, или в основе может присутствовать реагент, о котором я ничего не знаю…

— Очень многое может пойти не так, — соглашается она. — Может, я не нашла нужный ингредиент. Но мне кажется, что у нас все получится, и что ты сможешь сделать это лекарство.

— Почему? — спрашиваю я.

— Ты из кожи вон вылезешь ради тех, кто в тебе нуждается, — говорит она с грустью. Как будто она знает, чего мне это будет стоить, но все равно просит сделать, и это разбивает ей сердце.

— Пожалуйста, — просит она. — Еще один раз.

Глава 47. Кассия

В лазарете Анна отвлекает медиков, пока я вливаю лекарство в капельницу Кая. Это не занимает много времени; Ксандер все объяснил мне. Может, раньше мне и было страшно, но, насмотревшись, как Ксандер смешивает лекарство в тюремной камере, как Кай тяжело дышит в тишине, у меня не осталось места для страхов.

Я закрываю иглу колпачком и прячу ее и пустой флакончик, в котором содержалось лекарство, в манжету рукава, рядом со стихами, с которыми никогда не расстаюсь. Присев возле Кая, я вынимаю датапод и притворяюсь, будто сортирую, хотя мой взгляд, в действительности, не отрывается от Кая, наблюдая, выжидая. Он принимает на себя наибольший риск; это через его вены струится лекарство. Но нам всем есть, что терять.