Серые братья - Том Шервуд

– За то, чтобы на освободившееся место назначили нашего епископа. В качестве повышения. Это только громко звучит – перевод в Ватикан. А должность может быть самая убогая. Но пусть наш епископ узнает об этом уже на месте, когда ничего нельзя будет изменить.

– Но одновременно мне нужно будет заплатить за назначения…

– Совершенно верно. Одновременно: назначение в Ватикан епископа, назначение вас на его место, и назначение меня – на ваше.

– Много денег потребуется…

– Берите всё. Розыск еретиков среди принявших католичество иудеев даёт неожиданно прекрасные результаты. Так что вослед вам я пошлю ещё гонца с золотом.

– Но… Папа может не подписать назначение епископа на какую-нибудь блошиную должность!

– А взятка? Прелату, ведающему назначениями, дают деньги за знание того, когда и в каких обстоятельствах подсунуть Папе бумаги на подпись.

– Разумно.

– Разыщите в Ватикане нашего аббата Солейля, если он ещё там, возьмите на себя все его расходы, окажите покровительство. Он будет запасным вариантом: ведь, по слухам, Папа ему… не чужой.

– Да-да, это мне известно. Когда ехать?

– Немедленно. Епископ не догадывается. Деньги – вот они. Чего ждать?

И глава инквизиторского трибунала Массара Сальвадоре Вадар с необъяснимой для всех поспешностью отбыл куда-то. Своим заместителем он оставил – опять же необъяснимо – новичка-инквизитора, епископского ставленника Иеронима. Самоличное же прибытие Вадара в Ватикан должно быть для священной канцелярии оправдано и понятно: трибунал собрал с еретиков тройную денежную контрибуцию, и его глава пожелал воспользоваться этим для какой-то собственной выгоды.

Секретные узники

Если в дом придёт бессовестный гость, а хозяину в это время придётся срочно уехать по чрезвычайному делу – чем займётся гость в его отсутствие?

Иероним, оказавшись полновластным распорядителем маленькой чёрной империи Массара, до дрожи в руках возжелал облазить все закоулки принадлежащих трибуналу зданий и помещений, отпереть все замки, войти во все архивы, во все склады, во все казематы. О, как сладко сунуть нос в скрытые, оберегаемые, притягательно-жгучие тайны, – может быть, – к слову, – весьма полезные.

Исполняющий обязанности главы трибунала занял отделанный с мрачноватой тяжёлой роскошью кабинет, и на первую аудиенцию вызвал к себе брата Марцела. Тот, почтенный и заслуженный инквизитор, торопливо пришёл, и прятал перед мальчишкой глаза, и кланялся.

– Ты ведаешь имуществом трибунала? – спросил его Люпус.

– Я ведаю, брат Иероним, – с готовностью ответил Марцел.

– Принеси мне чертежи и планы всех помещений. Полный реестр, включая чердаки и подвалы.

Ни словом, ни жестом не выразив ни удивления, ни протеста, Марцел проворно принёс большую гору бумаг. Юный наместник жадно схватил их и стал торопливо просматривать. От изумления он непрестанно приподнимал брови – много, очень много оказалось во владении трибунала недвижимого имущества. Время текло, а он всё изучал, и неподвижно и немо стоял поодаль старый заслуженный инквизитор.

– Что это? – вдруг поднял голову Иероним.

Марцел сделал шаг, оставаясь на приличествующем расстоянии, вытянул шею.

– Подвал под подвалом, – сказал он, всмотревшись.

– Где это?

– Здесь, внизу. Под помещением для допросов.

– Я нигде не видал, чтобы туда был где-нибудь ход.

– Это секретный ход. Он скрыт в стене.

– И что там находится?

– Там, можно сказать, личная тюрьма Сальвадоре Вадара. Там содержатся по настоящему опасные еретики.

– Вот как? И сколько?

– На сегодняшний день – два человека. Старик и старуха.

– По настоящему опасные? – с иронией уточнил юный наместник.

– Да. Колдун и ведьма. Закованы в цепи.

– Повидал я уже и ведьм, и колдунов…

– Эти – особенные.

– Да? И чем же?

– Старуха предсказывает опасные события. Однажды, когда я был у неё с Сальвадоре, она потребовала от Вадара не ходить в полдень по одной из улиц – а он как раз там собирался пройти.

– И что?

– Настал полдень, и по этой улице понесла вдруг взбесившаяся лошадь, и повозка её моталась из стороны в сторону и сметала всё на своём пути. Было покалечено много людей. И это только один случай, о котором я знаю, а Сальвадоре знает много таких.

– Хорошо. А колдун?

– Он лечит любые болезни. Кого бы ни приводили или не приносили к нему – после его колдовства человек вставал совершенно здоровым.

– И колдун делает это с готовностью, не смотря на то, что сидит на цепи в тёмном подвале?

– Это так. Для него каждый такой случай – своего рода праздник: перед колдовством он требует, чтобы его на день выводили на солнце.

– И это все его чудеса? Где же опасность?

– О, она есть! На допросах он говорил ужасные вещи – и про церковь, и про королей, и про Папство, и про инквизицию – и так говорил, что к нам приходила уверенность, что всё им сказанное – гнетущая правда.

– Где?! Где протоколы его допросов?

Иероним, непонятно почему, вдруг ощутил небывалую смесь чувств – острейшего любопытства и – такой же пронзительности – необъяснимого страха.

– Их нет. Как и самих заключённых – то есть они имеются, но ни в каких отчётах о них не упоминается. Протоколы допросов… В личном ведении Вадара. В архив они никогда не поступали.

– Я хочу видеть этих двоих.

– Не… Невозможно… Уже много лет к ним входит только Вадар, и лишь у него имеется ключ…

– Но сейчас Вадар уехал. Кому-то он должен был передать ключ? Ведь этих двоих как-то кормят?

– Да. Ключ он передал брату Гуфию. Но если он узнает, что я рассказал…

– Не узнает.

В тот же день Иероним, укрыв предварительно на груди украшенный драгоценными камнями кинжал, подошёл к брату Гуфию. Тот, торопившийся куда-то по неизвестным делам, глубоко поклонился, умерив поспешность шагов, но Иероним, слегка приподняв руку, остановил его.

– Наш Сальвадоре, – доверительно снизив голос, сказал наместник, – поручил мне время от времени навещать двоих узников в подподвальном подвале.

Гуфий растерянно вскинул глаза, собираясь что-то произнести, но Иероним не позволил.

– Возьми ключ, – твёрдо сказал он, – и иди к тайной дверце.

Не смотря на спрятанный под одеждой кинжал, Иероним чего-то очень боялся. Следствием его необъяснимого страха стало то, что он позвал с собой и Гуфия, и Марцела, и палача.

Гуфий, подойдя к одному из закоулков в стене ведущего в подвал коридора, нерешительно остановился. Он, нервно сжимая в руках ключ, сказал временному главе трибунала:

– Секрет входа знают лишь трое: я, Марцелл и его светлость Вадар. Теперь приходится посвящать, кроме вас, ещё палача? Но Сальвадоре при мне сокрушался, что о тайной двери знают и без того слишком многие. Глава трибунала мне не разрешал…