Фрейя. Ведущая волков - Аля Файпари

Когда я начала задыхаться, Ник оторвался от моего рта. Мягко обхватил зубами нижнюю губу и слегка оттянул, после чего провел по ней кончиком языка и спустился к подбородку, осыпая его невесомыми поцелуями. Пока я судорожно глотала ртом воздух, он скользил все ниже, оставлял влажные следы на шее, легонько прикусывал лихорадочно бьющуюся жилку, проступившие от учащенного дыхания ключицы. Я невольно прикрыла глаза и приподняла голову, подставляясь горячим губам. Они спускались все ниже, постепенно замедляясь, будто Николас с огромным усилием заставлял себя сдерживаться. И только оказавшись около груди, он хрипло выдохнул и остановился.

– Где моя черника, девочка?

Меня будто окатило холодной водой, которая потушила разгоревшийся пожар. Я резко распахнула глаза и попробовала отстраниться, но Николас протестующе замычал, снова потянувшись к моим припухшим губам. Я рассмеялась и уткнулась лбом ему в плечо.

Смирившись, он сжал меня в кольце рук, и некоторое время мы пытались восстановить дыхание. Николас справился с этой задачей лишь наполовину, когда я вновь ощутила на своем лице его ладони. Освещая все вокруг своей улыбкой, он огладил пальцем мою покрасневшую нижнюю губу, смахнул с глаз влажные кудри.

Теперь, когда грохочущее сердце утихло, я вдруг с особой ясностью поняла, что мы здесь только что делали, и смутилась.

– Все хорошо? – тихо спросил Николас, продолжая улыбаться. Он попытался поймать мой взгляд, но я спряталась на его груди, чем вызвала светлый смех и поцелуй в макушку.

– Мне нужно отнести ягоды твоей бабушке, иначе она съест меня, – проворчала я, нехотя выпутываясь из крепких рук, и взглянула на него из-под ресниц. Растрепанные волосы закрыли его лицо, когда он наклонился, чтобы едва ощутимо коснуться губами кончика моего носа.

Я вновь застенчиво отвернулась, подхватила брошенный на стол мешочек с черникой и попыталась уйти, но он осторожно поймал мою руку.

– Подожди, – тихо попросил Николас и притянул меня к себе. Я думала, он хочет снова поцеловать меня, но он лишь крепко обнял, зарываясь лицом в мои волосы. – Постой так со мной еще немного. А потом пойдем вместе.

– Зачем? – шепнула я, не желая сопротивляться. Я прижалась щекой к его груди, вслушиваясь в рокот сильного сердца и с трудом веря в реальность происходящего.

– Отдадим Сахаар ягоды и сходим кое-куда.

– Куда?

– Туда, где мы займемся тем, чем следовало заняться уже давно.

Мои глаза расширились. Я немного отстранилась, изумленно вглядываясь в умиротворенное лицо Николаса. Он вопросительно приподнял бровь, нахмурился, словно прокручивал свои слова еще раз, а затем поджал губы, стараясь не рассмеяться.

– Ну и о чем ты подумала? – с ухмылкой протянул он, его глаза лукаво сверкали.

Осознав, что мои мысли, видимо, до сих пор не остывшие, были далеки от его, я выдавила «Ни о чем» и поспешила удалиться, но Николас снова притянул меня к себе. Он скрестил руки на моей спине, чмокнул в щеку, сделав это так легко, что я смутилась еще сильнее, а потом виновато пробормотал:

– Извини, больше не буду так шутить. И правда не лучшая формулировка.

Я не знала, сколько мы так простояли. Посреди комнаты, залитой закатным светом, в теплых объятиях друг друга. Никто из нас не спешил отстраняться. Мне было так хорошо и спокойно, как не было уже очень давно. Я вслушивалась в глубокое дыхание Ника, чувствовала, как медленно исчезает давление в груди, появившееся после крушения моей деревни. Болезненные воспоминания, едва забрезжив на краю сознания, словно натыкались на невидимую преграду – что-то неизвестное давало им отпор. Угрожающе рычало, не позволяя разрушить реальность.

В кольце рук Николаса было уютно. Безопасно. Сперва мне было неловко от ощущения оголенной мужской груди под щекой, и я подложила под нее свою ладонь, но потом нерешительно обвила его за пояс руками, стараясь не касаться ребер. От черновато-фиолетовых пятен мне было по-настоящему жутко. Но Николас будто бы забыл о боли. Его прекрасное лицо было расслаблено, глаза полуприкрыты, пока он невесомо перебирал мои волосы, пропуская кудри сквозь пальцы.

С каждым нежным прикосновением ссора в лесу становилась все менее значима. Я вспомнила страх в его глазах, когда он сосредоточился на моем лице в деревне Хири; вспомнила слова Фабиана и Дамена, тоску в его взгляде и попытки завязать со мной разговор. Я вспомнила, как он обратился ко мне, когда надевала уздечку на Мятежа. Солнышко. Он ведь и раньше так называл меня… А главное то, как прижимал меня к себе после поцелуя. Отчаянно, так, будто не хотел отпускать. И я поверила. Поверила, что он действительно испугался за меня.

Николас заметил, что я украдкой рассматриваю его, и повернулся ко мне, блеснув белозубой улыбкой.

– Ты больше не обижаешься на меня? – шепотом и с такой надеждой спросил он, что у меня по рукам пробежали мурашки.

– Уже меньше, – призналась я. – Я злопамятная.

Николас тихо рассмеялся, вновь целуя мои волосы. Он часто касался их и нюхал, каждый раз заставляя меня напрягаться и беспокоиться, насколько приятный запах от них исходил.

– Я запомню.

– Девочка! – прогремело где-то на улице. Да так, что мы оба невольно вздрогнули.

– Пожалуй, надо поспешить. – Николас неохотно выпустил меня из объятий и потянулся за рубашкой, висевшей на стуле. Я повела плечами, чувствуя неприятную прохладу без его рук. Он кинул взгляд на небо. – Темнеет.

– Ты куда-то хотел? – вспомнила я, с любопытством глядя на него.

– Да. – Короткий ответ и загадочная улыбка, скрывшаяся за ворохом ткани, когда он, повернувшись ко мне спиной, начал натягивать рубаху. – Кстати, твоя трость там, – сказал он и махнул рукой куда-то в сторону.

Я поддалась попытке отвлечь меня от наблюдения за его болезненными движениями и подошла к указанному месту. В углу и правда стояла моя трость, которую я забыла, когда ринулась собирать вещи в дорогу.

Я провела пальцами по гладкому дереву.

– Мне она не нужна, – тихо ответила я и посмотрела на Николаса, который теперь тоже прихрамывал.

Мы переглянулись. Он глянул на трость, чуть нахмурился. Спустя мгновение я прислонила ее обратно к стене. И заслужила благодарный взгляд.

Николас был в состоянии справиться со своей болью. Как и я.

Глава 25

Фрейя

Звон, отдающийся в ушах и всем теле. Слабая боль. Снова звон. А потом легкость, ощущение которой стало для меня непривычным.

Не дыша, я проследила взглядом за искореженным куском металла, который отскочил от скамьи и с лязгом упал на каменный пол. Я всегда представляла, что в этот момент меня охватит сильное чувство. Как, освободившись от оков, сорвусь с места и исчезну среди деревьев, подобно дикому зверю, который слишком долго был заточен в клетке.

Но я сидела не шелохнувшись.

На том месте, где еще недавно кожу сдавливал рабский браслет, белел давно заживший след от ожога. Бледное кольцо, напоминавшее о дне, когда вокруг руки сомкнулось раскаленное железо.

Ник отложил инструменты и теплыми пальцами нежно растер мое предплечье, с беспокойством изучая отстраненное выражение лица.

– Это останется навсегда, – с извиняющимися нотками в голосе сказал он, и я наконец-то посмотрела на него.

– Хорошо, – прошептала я. – Я хочу помнить.

Я повернулась к Коде. Она выглядела отрешенной, но, заметив мой взгляд, улыбнулась. И в улыбке той была надежда. На ее темноватой коже след от рабского браслета выделялся особенно сильно.

После того как мы отдали ягоды бесновавшейся старушке, Николас, по-прежнему ничего мне не говоря, направился к дому Фабиана, где после долгих споров, слез и уговоров все же обосновалась Кода с ребенком. И только когда мы остановились напротив кузницы, я наконец-то поняла, о чем он говорил.

Я решила пропустить Коду вперед, ведь она носила эту рабскую метку всю жизнь. Но стоило Николасу приблизиться, как ее накрыло волной паники такой силы, что я всерьез собиралась бежать к Делии и просить у нее какие-нибудь успокаивающие снадобья. Видимо, сказалась наша с Ником ссора в лесу, или же ее просто пугал внешний вид огромного мужчины, но каким бы ласковым тоном он с ней ни говорил, Кода с загнанным взглядом металась по углам кузницы, тряслась и плакала.