Наследник поручика гвардии - Юрий Шестера

— Теперь-то турки уж точно со страху наложили в штаны! — рассмеялся старший офицер, по-дружески обняв старшего механика.

— А почему бы и нет, Андрей Игнатьевич? — тот ничуть не обиделся его шутке. — Пыжатся, пыжатся, а «Константин», знай себе, все дальше и дальше уходит от них.

— И все благодаря вам и вашим «духам», Владимир Спиридонович! Большое спасибо за ратный труд!

— Какой такой «ратный», Степан Осипович?! — воскликнул Павловский, недоуменно глядя на командира. — Я просто изо всех сил стараюсь обеспечить максимальный ход судна. И все.

— Это ваше старание как раз и спасает всех нас от погони! Ведь ход корабля — один из элементов его успешных боевых действий. Это аксиома военно-морского искусства. Во времена парусного флота противники перед началом боя стремились перехватить друг у друга ветер. Теперь же всё решают мощности машин и мастерство механиков. А превышение вами в самый критический момент скорости хода судна почти на два узла, достигнутой при его ходовых испытаниях, — просто фантастика! За что низкий поклон вам от всей команды «Константина»!

Старший механик, порозовев лицом от столь высокой похвалы, смущенно переводил взгляд с одного офицера на другого.

— Я вот, кстати, — продолжил Макаров, — думаю даже чуть снизить ход, чтобы раззадорить турок и тем самым увести их как можно дальше от берега…

Эта игра в кошки-мышки продолжалась часа два, пока внезапно налетевший шквал с дождем не скрыл противников друг от друга. Когда же дождь перестал и прояснилось, броненосца уже и след простыл. «Константин» больше не встретил неприятеля и прибыл в Новороссийск.

Выяснилось, что броненосец был отвлечен от Гагр в самый критический для отряда Шелковникова момент. В своем донесении тот телеграфировал: «Колонну князя Аргутинского рассвет застал в сфере огня со стороны броненосца. Она была спасена от страшных потерь пароходом “Вел. кн. Константин”.

После возвращения «Константина» в Севастополь Макаров находился в приподнятом настроении.

Успешно закончившийся хитрый поединок у Гагр с турецким броненосцем еще выше поднял его авторитет в среде офицеров Черноморского флота, а благодарственная телеграмма полковника Шелковникова стала бальзамом на душу для вице-адмирала Аркаса. Аркасу очень редко приходилось получать подобные сообщения от командования сухопутных войск. Он, конечно, знал, что об этом эпизоде обязательно будет доложено государю, и его душа прямо-таки пела: Черноморский флот, несмотря на всю свою немощность, все-таки действует, помогая сухопутным войскам ковать победу над неприятелем!

Теперь даже так называемые «доброжелатели» вынуждены были признать, что «Константин» в умелых руках его командира является эффективным средством в борьбе с турками на море. В связи с этим Макаров получил относительную свободу действий, и сумел как нельзя лучше воспользоваться этим благоприятным обстоятельством.

Он, как всегда, для принятия решений по дальнейшим действиям собрал в своей каюте «военный совет».

— Есть сведения, что в Сухум-Кале находятся неприятельские броненосцы. А посему предлагаю направиться туда для их атаки.

Офицеры возбужденно пожимали друг другу руки, высказывая тем самым единодушное одобрение предложения командира.

— Предлагаю также провести минную атаку в ночь с 11 на 12 августа, когда ожидается лунное затмение, дабы воспользоваться им для обеспечения скрытности и неожиданности нашего нападения.

— Это вы очень здорово придумали, Степан Осипович! — воскликнул лейтенант Зацаренный.

— Благодарю за поддержку, Иван Кузьмич, — улыбнулся Макаров. — Однако должен предупредить вас, что атаковать неприятеля будем только буксируемыми минами.

— Отчего же, Степан Осипович?! — удивленно, с обидой в голосе воскликнул лейтенант Шешинский. — Ведь и «Чесма», и «Синоп» вполне готовы к атаке минами Уайтхеда!

Тот понимающе посмотрел на него:

— Дело в том, Владимир Аркадьевич, что Сухумский рейд довольно мелководен и ввиду этого не пригоден для использования самодвижущихся мин. Я вполне разделяю ваше разочарование, но их пусковые установки с этих катеров для предстоящего похода придется все-таки снять. Пока, разумеется. До лучших времен, — уточнил он. — Вопросы есть, господа офицеры?

Со своего места поднялся лейтенант Рождественский, командир большого номерного катера.

— Выходит, Степан Осипович, что я опять остался не у дел?

— Выходит, что так, Дмитрий Львович. Вы же помните, что когда мы на «Константине» вышли в поход к Гаграм, то нас двое суток трепал такой жестокий шторм, что ваш катер, если бы он шел на буксире, пришлось бы волей-неволей затопить самим. А ведь до Сухума идти еще дальше.

— Не унывайте, Дмитрий Львович, — сочувственно добавил Зацаренный. — Вы у нас будете вроде как резервным командиром. Если кого-нибудь из нас, не дай бог, зацепит, вы тут как тут его сразу же и замените.

Рождественский уныло улыбнулся:

— Скорее вы, Иван Кузьмич, сами кого-нибудь зацепите, чем вас, — и обратился уже к Макарову: — А вообще-то с потерей катера Пущина со всей его командой я, Степан Осипович, как бы осиротел.

— Не в бирюльки играем, Дмитрий Львович, а делаем общее дело во славу нашего Отечества! Каждый на своем месте! — строго ответил тот. И тут же улыбнулся: — Вам ли обижаться, лейтенант?! Свой орден за успех у Сулина вы уже получили в отличие от других менее удачливых командиров, — он уважительно кивнул на крест Георгия IV степени на его шее. — Так что все по справедливости, Дмитрий Львович. Все свободны, господа офицеры!

К Сухуму подходили со всеми мерами предосторожности. В шести милях от берега застопорили машину и спустили катера на воду.

— С богом, господа командиры! — напутствовал Макаров. — Старшим назначаю лейтенанта Зацаренного. Подойдя к рейду, застопорьте машины и ждите. Как только диск луны покроется тенью, начинайте атаку. А по моему сигналу немедленно возвращайтесь к «Константину»…

Катера встали, сгрудившись у «Чесмы». В призрачном свете полной луны были видны силуэты броненосцев, стоявших на якорях на рейде.

Наконец на лунный диск стала наползать тень. Через некоторое время ночное светило приняло бронзовый оттенок, и Зацаренный махнул рукой. Катера, набирая полный ход, устремились в атаку.

В это время на берегу, как назло, где-то вспыхнул пожар. Он осветил катера. На кораблях объявили тревогу, загремели орудийные и ружейные выстрелы.

«Синоп» первым подскочил к самому крупному броненосцу, круто развернулся и, подведя под него мину, подорвал ее. Поднялся огромный столб черной воды.