Великие Борджиа. Гении зла - Борис Тененбаум

Понятно, что девушку из такой семьи замуж выдавали не за первого встречного – и донья Мария в ранней юности была просватана за дона Педро Луиса де Борха, или Педро Луиса Борджиа, старшего сына папы Александра VI. Брак обещал быть счастливым, но осуществиться не успел, потому что жених доньи Марии внезапно умер.

И в сентябре 1493 года она вышла замуж не за него, а за его сводного брата, дона Хуана, так что он унаследовал не только владения покойного, не только его титул герцога Гандии, но и его невесту. Жили супруги не всегда в полном согласии, но так или иначе произвели на свет мальчика, Хуана II, которому предстояло унаследовать отцовские титулы и поместья. B 1497 году дон Хуан де Борха, или Хуан Борджиа, 2-й герцог гандийский, испанский гранд и гонфалоньер Церкви, уехал в Италию, оставив жену беременной. Она родила ему дочь, Изабель, но отец этого своего ребенка так никогда и не увидел, потому что еще до рождения девочки он был зарезан в Риме, его израненное тело было выловлено из Тибра – и прежняя жизнь доньи Марии на этом закончилась. Герцогиня Гандии потеряла мужа, но обрела миссию – увековечить память своего супруга и покарать его убийцу. Она перестроила церковь, стоявшую возле герцогского дворца, удвоила ее в размерах и превратила в монумент союза домов Энрикес и Борджиа. Гербы обоих семейств украшали стены, на обозрение верующим были выставлены священные реликвии, присланные в Валенсию папой Александром – например, «частица Истинного Креста Господня»

А за алтарем была выставлена скульптура Мадонны, и полотно, на котором изображены Матерь Божья, святая Катерина и святой Доменик, а ниже поставлены три фигуры. Предположительно они изображают братьев Борджиа: Хуана, Чезаре и Жоффре.

Хуан Борджиа, герцог гандийский, стоит на коленях перед Богородицей, которая протягивает к нему красную розу, символ мученичества. Его герцогский берет лежит на земле, возле него. А напротив коленопреклоненного мученика изображен другой человек, с бородой, но еще в самом цвете лет. В руках у него меч, обращенный острием вниз – знак раскаяния, а лицо представляет собой точную копию с портрета Чезаре Борджиа, известного нам по гравюре, помещенной в книге Паоло Джиово «Gli Elogi»[70].

Матерь Божья, по-видимому, молит Христа о снисхождении к убийце.

II

Удалось ли Богоматери, вселенской заступнице, вымолить у Христа прощение братоубийце, выяснить затруднительно. Но вот то, что донья Мария, хоть и добрая христианка, простить его не хотела и не могла, это мы знаем совершенно точно. Она требовала суда и кары – и, когда Чезаре Борджиа все же сумел уйти из рук испанского правосудия, она не успокоилась и делала все, что только могла, для того чтобы убийца ее мужа не остался безнаказанным. Но после 1507 года, когда Чезаре покинул этот свет и перешел в мир иной, чтобы предстать наконец перед своим Создателем, донья Мария де Борха, сиятельная герцогиня Гандии, оставила свои усилия и положилась на Господа.

Она положилась на него настолько крепко, что ее чувства в полной мере передались обоим ее детям. Они выросли глубоко религиозными людьми, и дочь доньи Марии, Изабелла де Борха, даже постриглась в монахини[71]. Кто знает, может быть, и ее брат, дон Хуан де Борха, 3-й герцог Гандии, последовал бы ее примеру, но у него были обязанности перед семьей.

Его мать продала все итальянские имения своего покойного мужа и вложила деньги в покупки земли в Испании. Она сумела очень серьезно округлить владения дома Борджиа, и ее сын оказался богатым человеком, одним из первых грандов Испании. Достояние рода не должно было пропасть втуне, 3-му герцогу гандийскому требовались наследники.

Значительное состояние дона Хуана не ускользнуло и от внимания его суверена, короля Фердинанда. И он решил, что это обстоятельство может послужить и его целям. У короля был сын, Альфонсо, рожденный от внебрачной связи. Король его пристроил и сделал архиепископом Сарагоссы – папы римские были внимательны к просьбам его католического величества, могущественного короля Фердинанда, и рукоположение прошло без всяких осложнений, хотя новый архиепископ мессу читал один-единственный раз в жизни, и при этом как раз во время церемонии своего рукоположения. Он был веселым прелатом, как раз в духе многих и многих своих итальянских коллег – любил вино, веселье и женщин. Но обеспечить будущее своему потомству он не мог, сан архиепископа по наследству не передавался – по крайней мере, не передавался автоматически. И тогда король Фердинанд взял заботу на себя и предложил свою внучку, дочь дона Альфонсо, в жены герцогу Гандии, дону Хуану де Борха – и он вступил в брак, который оказался счастливым. А когда супруга дона Хуана умерла, он женился еще раз.

И в отношении производства наследников преуспел так, как мало кому удавалось – у него было 18 детей, из которых 17 были детьми законными. При таком количестве детей и при том, что в Испании существовала система майората, при которой основное состояние наследовалось старшим сыном, управиться с обеспечением младших было нелегко. Поэтому детей с самого начала готовили к церковной карьере – король Фердинанд тут ничего нового не открыл. Старший в роду получал в наследство титул и становился знатным грандом, а остальные шли в Церковь, или на военную службу, или в королевскую администрацию – но Церковь все же была самым надежным выбором. Так что детей дона Хуана с самого начала воспитывали в глубоком благочестии. Но получилось как-то так, что наибольшую склонность в этом направлении обнаружил как раз старший сын, дон Франсиско. Он был настолько погружен в свои духовные занятия, что его даже упрекнула в этом его мать, которая сказала ему однажды, что «молила Бога, чтобы ее сын стал достойным кавалером, а не смиренным монахом». Она умерла, когда мальчику было всего 10 лет, и заботы о превращении монаха в кабальеро легли на отца мальчика. Он определил его пажом к молодому двору внучки короля Фердинанда, Катерине. Там Франсиско де Борха и оставался вплоть до замужества своей госпожи. В 1525 году ее выдали замуж за короля Португалии, а ее 15-летний паж Франсиско вернулся домой. Теперь он выглядел поближе к идеалу настоящего испанского идальго – превосходно ездил верхом, прекрасно владел оружием и даже выходил на арену против быков. В его храбрости уже никто не мог бы усомниться, и заботливый отец решил сделать следующий шаг в трудном деле подготовки наследника – Франсиско начал заниматься юридическими науками. Он делал это в Сарагоссе, под крылом своего дяди-архиепископа[72].

А потом наступил 1527 год.