О мысленных разговорах (внутренних диалогах), как виде построения страстных помыслов - Ника

Бл. Диадох (Добротолюбие, т.3, Подвижническое слово, гл.26): «Надобно блюсти ум несмущенным, чтоб различать верно помыслы, от Бога ли они или от дьявола. Подвизающимся надобно всегда соблюдать мысль свою неволнующеюся, чтобы ум верно мог различать набегающие помыслы, и различая, добрые и богопосланные влагая в сокровищницу памяти, а непотребные и демонские извергая вон из влагалищ естества».

Нил Синайский (Письма, п. 3.131): «Великий потребен подвиг, много нужно надлежащей заботы и трезвенной и неразвлекаемой молитвы, чтобы взыскать и обрести то ничем не возмущаемое состояние ума, пребывающим в котором Владыка, как говорит Апостол: или не „знаете себе, яко Иисус Христос в вас живет?“».

На этом закончим краткое рассмотрение вопроса об эмоциональности.

Раздел 3.5. О характерной особенности всех страстных помыслов — услаждении, как стремлении получать удовольствие от мыслей и мысленных разговоров

В этом разделе поговорим о том, почему же грешный человек так увлечен мысленными разговорами, которые относятся к понятию «страстный помысел».

По христианскому учению одной из основных особенностей страстных помыслов есть получение удовольствия разной силы. Да и само понятие «страсть» иногда обозначается как «удовольствие».

С. Зарин (Аскетизм по православно-христианскому учению, гл.2, п.2): «Элемент удовольствия является настолько преобладающим и характерным для того психического явления, которое называется „страстью“, что самое это явление иногда называют не „παθος“ (пафос), а „ήσονή“ (исони — удовольствие, наслаждение)».

И именно об этом скажем подробнее (хотя и очень сжато), т. к. этот вопрос является очень важным для познания сути греха, для понимания, почему мы так или иначе думаем или поступаем, для научения большему трезвению и осознанной мысленной брани против страстных помыслов (в том числе и в форме мысленных разговоров).

«Удовлетворением страсти чает (наша душа) достать себе самоуслаждение»

Прежде чем сказать о том, что каждый страстный помысел приносит душе удовольствие, кратко отметим, что грешный человек всегда и во всем ищет удовольствия. Например, от приобретенных материальных благ, от телесных ощущений, от себя самого, и от много другого, что вошло в понятие восьми страстей (о них говорилось выше). Это происходит потому, что одним из главных составляющим греха, есть стремление получить то или иное удовольствие.

Василий Великий (Беседы, б. 13): «Удовольствие — матерь греха».

Василий Великий (Правила пространно изложенные, в.17): «…великая приманка к злу есть сластолюбие, ради которого всего более мы, люди, падки ко греху».

Григорий Нисский (О блаженствах, сл.8): «…чрез удовольствие вошел грех».

Григорий Нисский (Изъяснение Песни песней Соломона, б. 12): «…всякому греховному действию непременно предшествует какое-либо удовольствие, и от раздражения ли, от вожделения ли бывают страсти, невозможно найти греха, с которым бы не было сопряжено удовольствие».

Марк Подвижник (200 глав, 99): «Причина всякой грешности — тщеславие и желание удовольствия».

Григорий Палама (Слово, обещанное в письме, к Иоанну…): «…жажда удовольствий является началом зол, и, можно сказать, вся последовательность зол отсюда берет свое начало».

Блж. Феофилакт (Толков. на послание к римлянам…, гл.7): «…под грехом… разумей и склонную к удовольствию волю, и стремление к греху, и потому диавола, и самую деятельность, увлекаемую удовольствием».

Феофан Затворник (Толков. 118 Псалма, ст.1): «И мы грешные, грехолюбивые, ради чего любим грех? — Ради того, что чаем обрести в нем блаженство; и хоть он обманывает нас и вместо блаженства томит и мучит, а мы все в нем валяемся: авось дождемся блаженства! Да, дождемся, как от репейника смоквы».

Феофан Затворник (Сб. проповедей «Слова о покаянии…», В неделю сыропустную): «…удовлетворением страсти чает (наша душа) достать себе самоуслаждение».

Софроний (Сахаров) (Старец Силуан Афонский, разд. Начало духовной жизни — борьба со страстями): «Страсти обладают влекущею к себе силою… Влекущая сила страсти состоит в обещании услаждения… Если бы в страстном движении не было услаждающего момента, но сразу начиналось бы оно страданием, то не могло бы склонить на свою сторону волю человека».

Также христианство выделяет три главных источника удовольствий у грешного человека: удовольствия от плоти, что обозначено сластолюбием, или похотью плоти; удовольствия от мира (материальный достаток и житейское благоустройство) — сребролюбие, или похоть очей; и удовольствия от себя самого — славолюбие, или гордость житейская.

Максим Исповедник (Главы о любви, 3-я сотн., 64): «Водящийся земными пожеланиями желает или яств, или удовлетворения подчревных движений (блуда), или славы человеческой, или богатства, или чего другого, за сим последующего».

Григорий Палама (Слово Св. Григория Паламы обещанное в письме, к Иоанну…): «Поскольку наша человеческая природа состоит из двух элементов, духовного и чувственного, то и понятие удовольствия выражается в двух видах: один из них имеет чисто-духовный характер, некий представляющийся приятным „зуд“, — хотя бы и был вызван чувственными восприятиями и возбуждением (страстей), — и носит он наименование: „славолюбие“; другой же вид удовольствия основывается исключительно на чувственных возбуждениях, и от самого понятия удовольствия заимствовал свое имя: „погоня за удовольствиями“ (ориг. „удовольстволюбие“). Прияв же в сотрудники пресмыкающуюся по земле змею — „сребролюбие“, они испускают множество поистине острых и смертоносных стрел в обольщенные бессмертные души. Таковы — первородные отпрыски древнего змия».

Следует четко понимать, что свойство греха — доставить душе какое-либо удовольствие — направлено на то, чтобы «уклонять душу от Бога», и находить блаженство не в Нем, а в мире и в себе самом.

Филарет Дроздов (т.4, 186. Слово в день тезоименитства … Имп. Н.П.): «Познай себя несколько глубже. Свойство греха есть уклонять душу от Бога, как истинного всеобщего средоточия и полноты, образовать для нее ложное средоточие в ее самости, заключать ее во тьме чувственности, в грубости вещества, и все влещи (тащить) к ней посредством самолюбия, самочестия, своекорыстия, самоугодия и самоуслаждения».

Заметим, что есть такой порок, который определяется, как сластолюбие. В толковых словарях и по мнению многих людей оно относится преимущественно к похотной, блудной чувственности. Но христианство говорит об этом пороке не только в отношении чувственных вещей.

Ефрем Сирин (О добродетелях и страстях): «…надлежит нам ясно уразуметь, что сластолюбие не ограничивается одной роскошью и телесными наслаждениями, но имеет место во всем, что любим по душевному произволению и пристрастно. …Надобно знать, что обратившееся в страсть сластолюбие весьма разнообразно и много имеет видов, и что много удовольствий, обольщающих душу, когда не трезвится она пред Богом и не объемлется страхом Божиим и любовью Христовою, озабоченная делом добродетелей. Ибо отовсюду представляются тысячи удовольствий, привлекающих к себе душевные очи: и телесная красота, и деньги, и роскошь, и слава, и леность, и гнев, и обладание, и любоначалие, и любостяжательность на обольщение наше доставляют нам удовольствия, у которых взор светел и любезен, достаточен, чтобы привлечь к себе обвороженных чем-либо подобным и не имеющих в себе сильной любви к добродетели, но испытывающих трудность ее. Всякая земная связь, всякое пристрастие к чему бы то ни было вещественному, как бы ни было это маловажно, производит в пристращающемся удовольствие и приятное ощущение, хотя неразумное и впоследствии вредное, и вожделевательную силу души так сильно в этом порабощает, что покорившийся страсти при лишении любимого ввергается в раздражительность, в печаль, в гнев, в памятозлобие. А если сверх пристрастия нечувствительно и неисцельно овладеет человеком хотя небольшая привычка, тогда, увы! она приводит к тому, что плененный неразумным пристрастием до конца предается ему по причине скрытого в нем удовольствия, потому что удовольствие похоти, по сказанному выше, многообразно и находит себе удовлетворение не только в блуде и других телесных наслаждениях, но и в прочих страстях».

Т.е. по сути, любая страсть имеет основу — сластолюбие, как стремление получать удовольствие и приятное от разного.

Григорий Нисский (О молитве, Сл. 4: на «Да будет воля Твоя…»): «…страсть и сластолюбие по родовому понятию — один зверь, но разные и различные виды удовольствий, примешиваемые чувствами к человеческой жизни».