Третьего тысячелетия не будет. Русская история игры с человечеством - Михаил Гефтер

Так и в сталинском СССР. Со всех сторон неслось: окончательное решение товарища Сталина, окончательное решение генерала Жукова. Тем, кто домогался «окончательного решения», такие люди, как Бухарин, мешали. В перспективе, при смене обстоятельств совпав с переменой в людях, они могли помешать политике окончательных решений.

Вот и теперь — окончательное решение Ельцина 4 октября 1993-го. В дни октябрьских событий 1993 года все стороны говорили на одном убогом диалекте. Это был язык Endlösung, которым всякое человеческое действие можно подверстать в заговор — на языке окончательного решения вопроса. И выдумки о «коммуно-коричневом заговоре» — просто цитата из стенограмм пленума ЦК ВКП(б) 1937 года. Казалось бы, теперь этот номер не пройдет, но ведь нам это еще неизвестно.

179. Неуправляемая Россия в Мире: торговать страхом или сдерживать

— Выпавший из ниши человек превратился в того, кто обладает властью растоптать другого человека. Этим он скомпенсирован за утрату себя прежнего. В нем пробудились чувства, какие бывают в каждом, но сглаженно. В них могучая сила, и она всех опережает. С этой точки зрения где тут «веймарское состояние»? Наше хуже веймарского, и спасает нас только то, что мы опасные обладатели ядерного оружия. В силу этого Запад вынужден приходить нам на помощь.

— Да. Но в какой-то момент на Западе наступит оценка нашей ситуации как неуправляемой. Впрочем, Москве она даже выгодна.

— Да, именно как ты сказал. Здесь научатся управлять своей неуправляемостью, а Запад опять станет нас сдерживать.

— И найдет, как нейтрализовать Россию в этой области. Теперь спроецируй-ка все это в контекст преобразующегося Мира.

— Мира, у которого нет явных ресурсов для одоления его главных недугов. Надеялись на капитализм? Послушайте, этот ваш капитализм ничего глобального решать не умел и не смог бы. Сперва он вынужден был провести людей через беды — через Великую войну и Великий Кризис, через фашизм. Пережить Сопротивление, Победу 1945 года, деколонизацию — и прийти к нынешнему социальному капитализму, который слегка образумился и с потрясениями научился справляться. Но неизвестно еще, справится ли с будущими встрясками.

Часть 13. Персонаж Ельцин и герои конца русской истории

180. Вы не знаете, что делать? Вам нужен Ельцин

— В предальтернативных ситуациях чья-то гибель таится в приходе новых людей как ограничивающем моменте. Здесь одна из ключевых тайн. Нашей искомой опасности Ельцин показанней Горбачева и Явлинского, вот в чем дело. Ельцин внутренне отвечает ситуации, где неизвестно, с чего начать, поскольку не решили, чем кончить. Что вы намерены делать дальше с беловежским стартом? Гайдар, например, чего хочет — упорядочить рубль или не выдать старухам в Приморье пенсию за февраль месяц? А безопасности, предмета которой мы не опознали, возможно, показанней был бы кто-то другой. Но на место «безальтернативного Ельцина» социум власти ищет такие же безальтернативные вакансии.

Не знаете, что делать? Тогда вам нужен Ельцин! Своим ростом, голосом и манерой вести дела он подойдет больше всех. Ельцин сродни опасностям. Ну а чтобы искать лидера, показанного безопасности, предстоит пуститься в сложный путь анализа ее предмета.

Пока у вас нет знания о сложных угрозах, не будет и альтернатив; тут и сценарные варианты едва проступают. Отсюда персонаж Борис Николаевич Ельцин, который всегда, по точному определению Явлинского, излагает то, что ему сказал некто, забежавший в кабинет первым. Он безальтернативен, пока не мыслят, что именно хотят менять как целое.

181. Либеральная революция как захват партийной недвижимости

— Отсчетная точка — август 1991-го. В политическом плане Август расчистил почву для перетасовки в верхнем эшелоне власти со сменой лиц. А та повлекла перемены далеко идущего свойства, начальной точкой которых стало упразднение КПСС. Но как? Захватом недвижимости — комплекса зданий на Старой площади!

Политический аспект — психологическая иллюзия демократов, что им теперь все доступно. Здесь совпадение ситуации с характером Ельцина роковым образом повлияло на весь остальной ход. Вседоступность означала политическую катастрофу демократии на первом же шаге.

Типологически близкие хрущевская оттепель и горбачевская перестройка споткнулись на проклятии второго шага. Горбачев ведь тоже жертва второго шага. В борьбе наверху он опирался на демократов и интеллигенцию, и тут же воздвиг плотину против демократии — с 1989-го еще, с I съезда народных депутатов.

Ельцин же споткнулся на первом шагу — история ему подарила слишком большой и красочный предшаг. Вообще говоря, Ельцин подобен Хрущеву: Горбачев мало биографичен, Ельцин и Хрущев индивидуально заострены. Этим они поначалу импонировали России, где отсутствие публичной политики восполняет красочность личности, выломившейся из общего порядка. Само выламывание и привлекает. Кстати сказать, и выламывающийся из речевого убожества демократов Жириновский этим подпитывается.

Но если Хрущев — это попытка обновления коммунизма, а Горбачев — попытка его реконструкции при удержании системы в неравновесном состоянии (поощряя демократов в ущерб демократии и этим стопоря ее саму), то Ельцин — это разрыв с коммунизмом и попытка укрепить личную власть с помощью антикоммунизма.

Надо сказать, что ничья мысль к этому не была готова. Доступность любого шага сделала лишним создание демократических структур — все и так шло в руки. Вместе с тем вседоступность требовала ярких масштабных шагов. Горбачевский либерализм для этого не годился, он себя дискредитировал. Его заменил конвульсивный антикоммунизм, в спектре от Говорухина до Марка Захарова.

Нельзя идти вперед — нельзя пятиться назад — нельзя кризис доверия заместить доверием, основанным на коалиции. Что дальше? Перебор президентских прерогатив при пустоте демократически деятельного поля и бессодержательности фигур привели к взрыву 1993-го. Все общество отброшено к элементарным задачам диссидентской поры. Например, к необеспеченности прав человека и гражданина. Но эти задачи не осознаются.

182. «Коллективный Ельцин» и персонифицированно-закрытая властная система

— Твоя статья[48] отменно написана. Но в ней есть недотянутый пункт — образ коллективного Ельцина. Мне это ясно. Неясно, каким образом человек, будто бы не имеющий для этого данных, нас всех повязал собой? Конечно, неприемлема версия, будто Ельцин не знает, кто у него за спиной. Но в какой степени он стал главным? Отчего теперь все сконцентрировано на нем? Как вышло, что все с разных сторон сходятся на одном — лишь бы от Ельцина освободиться, хуже не будет?

— Я не утверждал, что хуже не будет. Скорей всего, думаю, будет хуже. Я о другом, что Ельцин «защиту от худшего» сделал профессией. Теперь в принципе нельзя сказать, где он, а где его окружение. Эту размытость я и назвал «коллективным Ельциным». Она исключает политическую постановку вопроса о его удалении от власти.

— Ельцин — выдающаяся ипостась персональной системы власти, синтезирующей наследие Сталина с частичным его преодолением. Система сложилась при Никите и Брежневе, достроена при Горбачеве, всякий раз предъявляя новые персонификации, что для нее крайне характерно.

Власть персонифицирована постольку, поскольку закрыта. Когда нечто надо скрыть, является персона, никем не контролируемая и готовая к непредсказуемым действиям. И все, забыв о существе дела, бросаются ее обсуждать.

Горбачев персонализовал перестройку, чем подвел всех к краху и в то же время к иллюзии, будто все дело только в нем и Ельцине. Теперь эта персонифицированно-закрытая система закрепила себя в виде «государства», которое стало персональным, именным. Для начала ельцинским, но это лишь начало.

Кто в этой системе лично Борис Николаевич? С одной стороны, он не охватывает проблем в комплексе. С другой стороны, движение проблем идет только через него, от этого приобретая безумный характер. Откуда в такой системе возьмется комплексный лидер — непонятно. Некто, кто действовал бы с меньшей долей безумия, с большим хладнокровием и, главное, давал бы работать правительству?

— «Эта система» всегда та же самая? Сама она при этом не меняется?

— Кардинально нет. Перемены в ней можно выявить только в ряду ее неуходящих свойств. Из ее моноприроды и вытекает страшная сила персонифицируемости власти.

183. Эталон победы и повторное изобретение права убивать

— Есть слова, которые я не признаю, отторгаю — например, суд истории. Я истории не судья и не адвокат. Я хочу знать правду, которой не знаю. Есть три человека, назову по алфавиту: Ельцин, Руцкой, Хасбулатов. Мне представляется, что без этих троих не случилось бы то, что случилось 3–4 октября.