Ведьмак - Виталий Гладкий

Чудеса…

Я присмотрелся к летательным аппаратам внимательней и прислушался. Они и впрямь были необычными. В верхней конусообразной части «тарелок» вместо винта вращался с большой скоростью огромный ротор с лопатками как у турбины (мне так показалось), но так тихо, что до нас долетало лишь едва слышное «зу-у… зу-у… зу-у…»

Мало того, я не заметил на них опознавательных знаков. Но это обстоятельство совсем не говорило о том, что «тарелки» неземного происхождения.

Кто это? Для меня сей вопрос отнюдь не праздный.

Если это наша, российская, разработка и черные служат в какой-нибудь госконторе, то это одно дело. Ну, а вдруг «тарелки» прилетели из-за бугра, тогда ситуация рисуется совсем в другом свете.

Я видел, что черноризцы что-то ищут. А может, и нашли. Они ковырялись в грязи, как муравьи. Первая «тарелка» им светила и, похоже, корректировала направление поисков, а вторая, судя по всему, прикрывала ее сверху.

Надо же, какие умные эти пучеглазые образины…

– А не попробовать ли мне достать их отсюда из карабина? – спросил я риторически, возвращая своему другу бинокль. – Тут чуть больше одного кэмэ. Расстояние для СКС вполне нормальное…

– Что ты, что ты, перестань! Выбрось из головы эти глупости! – в ужасе замахал на меня руками Зосима. – У них там такое… Враз сожгут.

– Да ты глянь на них, присмотрись. И не дрожи, как заячий хвост. По-моему, эти штуки похожи на НЛО, как я на китайца.

Немного поколебавшись, Зосима все же последовал моему совету. Смотрел он долго. А когда отнял бинокль от глаз, его лицо было задумчивым, а руки уже не тряслись.

– Ну как? – спросил я, закуривая.

– Дык, это, кто его знает… – Зосима, как всегда, осторожничал.

– О чем вы там шепчетесь? – наконец прорезался голос у Кондратки. – Что делать, что делать!? Надо в лес уходить, чтобы нас не заметили.

– А если заметят, то что будет? – спросил я лениво.

– Они… они на все способны! Мне рассказывали…

– Кондратий Иванович, успокойтесь, – перебил я чересчур экзальтированную речь Кондратки. – Не верьте досужим вымыслам. Вы им не нужны. Они ищут не нас, а НЕЧТО, похороненное в болоте. И, как на меня, это вовсе не инопланетяне.

– А кто это?

– Знать бы… – Я задумчиво погладил приклад карабина.

Мне, конечно, ничего не стоило пальнуть несколько раз по черноризцам, а заодно и по иллюминаторам «тарелки». Меня сдерживали только два обстоятельства: присутствие моей лихой команды, не шибко быстрой на ноги, и отсутствие уверенности, что летающий аппарат заграничного происхождения.

Карабин Симонова – классная машинка. На полтора километра из нее можно бить вполне прицельно. А если при этом иметь еще и определенный опыт в обращении с оружием… м-да. Заманчиво.

Тем более, что у меня на этих козлов в черных рясах уже зуб прорезался. Большой зуб.

Мы наблюдали за работами на болоте часа два – пока нас окончательно не сморила огромная усталость. Я так вообще уснул с биноклем в руках и в позе охотника, выслеживающего дичь.

А когда утром открыл глаза, то летательных аппаратов и черноризцев не было и в помине. Может, мне померещилось от огромного напряжения? Такое случается. Когда человек на чем-то сильно зациклен, у него во время нервных срывов иногда бывают такие галлюцинации, что будь здоров. Хотя сразу бери его и запихивай в психушку.

У нас, в России, вопрос снятия стресса снимается очень просто: зашел в магазин, купил поллитры, выпил – и все дела. На следующий день ходишь здоровым и обновленным, словно бабка пошептала.

Но ежели тебе крайне приспичило полечиться нашим народным методом где-нибудь на арабском Востоке, а ты находишься в образе правоверного – вот тогда тебе точно приключится полный пердомонокль. Там крепче и забористей верблюжьей мочи ничего нельзя найти.

– Ну что, братва лихая, пора по домам? – сказал я, смачно зевая. – Зосима, у нас там пошамать чего-нибудь осталось?

– Найдем, – туманно ответил Зосима и начал рыться в изрядно отощавшем сидоре.

Во время наших совместных экспедиций он всегда был интендантом. А я – носильщиком. Иногда мне очень хотелось поменяться с ним «должностями», однако я лишь горестно вздыхал и продолжал тащить на своем горбу тяжелую ношу.

Но еще труднее мне приходилось, когда нам выпадала большая охотничья удача, и мы возвращались в деревню с добычей. В такие моменты я готов был прожить остаток жизни на одних консервах, лишь бы не горбатиться как крепостной.

Мы быстро перекусили, особо не присматриваясь, что там подал нам Зосима, и поторопились покинуть место ночлега. Нас снедало обычное нетерпение путешественников, которые после долгих скитаний уже видят вдалеке дым родного очага.

Удивительно, но нам почему-то стало здорово везти. Не прошли мы и двух километров, как на глухой лесной дороге нам попалась телега, запряженная двумя лошадками. Они мирно щипали травку на обочине, а на телеге мертвым сном спал мужичок, чем-то похожий на Зосиму, только помоложе и более щуплый.

– Ты знаешь его? – спросил я своего доброго друга, когда у нас прошел первый этап радостной эйфории по поводу столь знаменательного события.

Мы почему-то совсем не сомневались, что теперь до обжитых мест нам не придется топать на своих двоих.

Конечно же, Зосима знал хозяина лошадей. По-моему, он был знаком со всеми выпивохами в округе.

Едва мы появлялись возле пивной, как его наперебой приветствовали и стар, и млад. Не говоря уже о бродячих псах; наверное, они начинали умильно вилять хвостами, едва Машка выезжала на станционную площадь.

– Дык, это, конечно… Митроха, Митроха! – затормошил он дрыхнущего без задних ног мужичка. – Просыпайси.

Но тот лишь что-то промычал и отбрыкнулся ногой. Похоже, он думал, что его будит родная Дуська.

Причина столь глубокого, почти каталептического сна Митрохи, была, что называется, налицо – в телеге валялась пустая литровая бутылка какой-то местной водки. Ее не то что пить, но даже нюхать было нельзя. Иначе нос отпадет. Такой гадостью можно только клопов травить.

Мне надоели тщетные потуги Зосимы добудиться до сознания Митрохи и я рявкнул у него над ухом:

– Проснись, транда, нас обокрали!

– А! Что? Где? – Митроху подбросило вверх, словно пружиной.

Он бессмысленно таращился на нас и махал руками перед своей изрядно помятой физиономией, словно обрывая невидимые нити-паутинки «бабьего лета». Похоже, мужичок спросонку подумал, что его посетили похмельные черти.

– Митроха, это я, – выступил вперед Зосима. – Ты чего это размахался?

– Зосима? – Мельница в исполнении Митрохи враз прекратила работу, словно сломалась. – Ты как?… Куда мы?… Где я!?