Река надежды - Соня Мармен

Интуитивно уловив перемену в настроении спутника, молодая виандотка повернулась к нему лицом и посмотрела на него своими черными глазами.

– Тебя тревожит судьба моего народа, я знаю, – сказала она, целуя Александера в плечо – туда, где была вытатуирована голова волка. – Один не может сделать ничего, но, когда мы вместе, мы можем многое. Вот только, на наше несчастье, Злой Дух сеет раздоры между людьми, заставляет их убивать друг друга…

Последовавшее за этой тирадой молчание встревожило Александера. Девушка отодвинулась от него. В лунном свете ее влажная кожа блестела, вода вокруг ног переливалась серебром. Она была похожа на цветок, который только и ждет, чтобы его сорвали… Он потянулся к ней, но она увернулась и указала пальчиком на отражение луны на дрожащей глади озера.

– Это и есть Атаентсик! Она – звезда-повелительница женщин, пленница Ночи! Иоскеха – это Солнце, он повелевает мужчинами-воинами и освещает наши дни. А вместе они – источник жизни. Именно они направляют наши души.

Она провела рукой по воде, очерчивая круг, в котором оказалось отражение тоненького серпика луны.

– Каким именем тебя крестили? – внезапно спросила она.

– Александер.

И правда, он ведь никогда не говорил ей, как его по-настоящему зовут! Для нее он с самого начала был Белым Волком.

– Александер, – повторила она нараспев. – Это имя дала тебе мать, когда ты родился. Для Годашио ты – Белый Волк. А для меня ты – «Тот, кто говорит взглядом».

Она сложила руки чашей, зачерпнула ими отражение луны и подняла их так, чтобы вода пролилась на лоб Александеру. По спине молодого шотландца прошла дрожь. Обхватив руками лицо любимого, Тсорихиа поцеловала его в губы, заглянула в глаза.

– Ведь так ваши священники делают, когда крестят и дают человеку новое имя?

– Почти… Еще они произносят особые слова.

– Слова? – повторила она сладким тягучим шепотом. – Иногда слова не нужны, чтобы выразить устремления сердца. Глаза, в особенности твои, говорят о многом.

– А что говорят тебе мои глаза сейчас, Тсорихиа?

Александер провел указательным пальцем вдоль ее позвоночника, отчего она вздрогнула и улыбнулась.

– Yonnonweh…

– Это не из языка ирокезов, верно? Что ты сейчас сказала?

– «Я тебя люблю» на языке виандотов. Я ведь больше не тсоннонтуанка.

– Мне нужно выучить твой язык! Со всеми вашими диалектами, на одной латыни далеко не уедешь!

– На латыни? Ты говоришь на языке священников?

– Я знаю пару молитв, и это все. А ты?

Девушка приблизилась к нему, медленно качая головой.

– Меня не крестил священник. Отец настоял на том, чтобы мы воспитывались в вере наших предков.

– А Матиас Маконс – христианин, так?

– Многие сейчас становятся христианами по доброй воле. Хотя мне кажется, ваш бог во всем видит зло! Он говорит, что для женщины любить мужчину – это грех. А я думаю, что любить – это хорошо. Еще твой бог говорит, что грех – делать… это, – прошептала она, легонько куснув его за шею.

– Если «это» и грех, то небольшой, – поправил ее Александер. Он погладил девушку по бедрам, потом руки его поднялись по ее телу вверх, к грудям. – Хотя ты права, любить тоже можно по-разному…

Молодая виандотка засмеялась тихим хрипловатым смехом, который только подстегнул желание в ее возлюбленном. Руки Александера переместились с теплых грудей к ягодицам.

– Если делать вот так, можно угодить прямиком в ад… – продолжал Александер, рисуя поцелуями тропинку на ее влажной теплой коже. – Или – в рай… Это уж как повезет.

Она вскрикнула от неожиданности, когда он просунул руку ей между ног.

– Тсорихиа, думаю, нам с тобой самое место в раю!

Девушка схватилась рукой за его шею, впилась ногтями в его мокрую кожу, изогнулась, пока он исследовал под водой ее тайное местечко. Дрожа и постанывая, она наслаждалась его нескромными прикосновениями.

Через какое-то время по телу молодой индианки пробежала дрожь, она разжала руки, упала спиной вниз и ушла под воду. Александер дернулся к ней, но подхватить не успел.

Над озером повисла тишина. Под разноголосое пение лягушек Александер тревожно всматривался в воду. Тихий плеск, смех… Он повернулся, но увидел только разбегающиеся круги на воде. Мимолетное прикосновение, ласка… Это было сводящее с ума ощущение. Словно осьминог, Тсорихиа обвилась вокруг его ног и дернула вниз. Однако он устоял. Она вынырнула на поверхность и шумно потянула носом воздух. Он попытался поймать ее, но она увернулась и нырнула снова.

– Я думал, нечисть водится только в озерах моей родины, а оказывается, в канадских ее тоже хватает! – усмехнулся Александер, оглядываясь по сторонам. – Может, мне повезет встретиться с прекрасной водяной феей?

Молодая индианка знала, что ей нужно, и наконец завладела желаемым. Колени у Александера мгновенно стали ватными, и он едва не упал в воду. Задыхаясь, он пытался удержаться на ногах, а водяная фея тем временем в буквальном смысле слова выпивала из него силы. Вдруг она отпустила его и он, задыхаясь, рухнул в озеро. Однако голод, который она породила в нем, еще не был утолен.

– Дьяволица! А ну, вернись! – с напускной строгостью приказал он, когда она вынырнула в нескольких шагах от него.

Наслаждаясь игрой, Тсорихиа обрызгала его, встала на ноги и побежала. Александер бросился вдогонку. Легкая, как ветерок, она упорхнула к пляжу, заливисто хохоча. Еще бы! Она опять от него убежала! Быстрый, как молодой олень, он метнулся вперед и схватил ее в объятия, и они снова оказались в воде.

Совладав в конце концов со своей «феей», белый мужчина положил ее спиной на воду и, осторожно придерживая, сказал:

– Попалась!

В этом месте было неглубоко. Лицо и груди Тсорихиа были похожи на очаровательные островки, которые сладострастно лизали волны. Александер лег на нее сверху; тепло девичьего тела на фоне бодрящей прохлады озерной воды дарило приятные ощущения. Его возлюбленная вдруг стала ласковой и послушной.

– Думаю, я обуздал свою водяную лошадку-келпи, – проговорил Александер, наклоняясь к ее губам и легонько их покусывая.

Возле уха послышалось жужжание. Снова эти проклятые комары! Он выпрямился и попытался отмахнуться, но насекомое не желало отказываться от роскошного ужина. Почувствовав укус, Александер охнул, но добытую с таким трудом водяную «фею» из рук не выпустил.

Когда он вонзил жало в свою добычу, она издала едва слышный вздох. Тсорихиа сполна отдалась ласкам, позволяя возлюбленному утолить свою страсть. Стиснув зубы в спазме наслаждения, Александер запрокинул голову и увидел последние отблески северного сияния, танцующие в небе вместе со светлячками. Возможно ли, что он наконец обрел свое счастье?