Изгнанная армия. Полвека военной эмиграции. 1920—1970 гг. - Олег Гончаренко

Однако и гостеприимству иностранного государства порой приходит конец. Не вдаваясь во внутриполитические причины перемен в отношении русских эмигрантов, можно отметить, что уже в 1931 году была закрыта Кикиндская гимназия, а примерно год спустя — и так называемый Харьковский институт. Воспитанниц и персонал этих учебных заведений принял Мариинский Донской институт, подобный Ноеву ковчегу, собиравшему на свой борт спасавшихся от масштабного бедствия. В 1940 году настала очередь и самого института, когда по требованию военных властей он был переведен в худшие помещения, располагавшиеся возле Белградского вокзала. Очевидцы вспоминали: «Казалось немыслимым покинуть обжитое годами здание, где классы носили названия русских городов, нарисованных на стенах (Москва, Киев, и др.), а столовая вся была расписана эпизодами из русских сказок. Новое помещение состояло из здания против вокзального парка и также здания на углу Караджорджевой улицы, где были устроены комнаты для старших классов и маленькая учительская. В главном здании были размещены дортуары и классы младших, во дворе во флигеле была столовая. Самая большая классная комната служила залом. В ней же помещалась и церковь»{153}.

Несмотря на то, что теперь институт был лишен многих прежних помещений, занятия продолжались в соответствии с учебным планом. Так продолжалось до марта 1941 года, когда югославским Министерством просвещения было издано распоряжение о закрытии всех школ в стране, а 31 марта в институт доставили телеграмму, предлагавшую его немедленное закрытие и роспуск воспитанниц, живших в нем по домам. Все лето и осень среди всеобщей неразберихи, охватившей страну в связи с вторжением германских войск и оккупации Югославии, оставалась надежда, что занятия в институте буду продолжены, и преподаватели даже начали занятия с небольшой группой воспитанниц 8-го класса в 19 человек и приняли у них выпускные экзамены в июне 1941 года. После этого всякая работа в этом русском учебном заведении замерла, а с началом войны Германии с Советским Союзом оккупационные власти посчитали для себя обязательным закрытие русского образовательного центра навсегда.

За 21 год его существования институт окончило свыше 1000 девушек, получивших аттестаты зрелости, продолживших образование в Европе и ставших юристами, архитекторами, врачами и получивших профессорские звания в Югославии и за её приделами. Необходимо отметить, что за эти годы наряду с русскими воспитанницами в институт принимались и сербские девочки, воспринявшие русскую культуру и язык на всю оставшуюся жизнь. В 1957 году в Нью-Йорке было создано Объединение бывших воспитанниц Мариинского Донского института за рубежом с целью оказания помощи нуждающимся подругам и персоналу. В первые годы своей работы Объединение устраивало ежегодный бал и чаепития, собирательно названные «Чашкой чая», однако уже к 1970-м годам прошлого века, за неимением достаточных средств, оставшиеся участницы Объединения ограничивались ежегодными сборами на традиционные «пельмени», куда приглашались бывшие воспитанницы, приезжавшие порой из самых экзотических уголков проживания — от Тасмании до Венесуэлы.

Отсутствие возможности полноценного возрождения Александровского лицея или Бестужевских курсов вне контекста российской жизни, материальные трудности и ограниченность применения полученных знаний в полной мере в странах проживания неизбежно обрекали любую идею полноценного воспроизводства русских учебных заведений за границей. Вместе с тем представляется важным отметить значительную недооценку советским правительством значительных высокообразованных человеческих ресурсов, живших и работавших, по существу, на интересы иностранных государств в то время, как в России продолжительное время остро ощущалась нехватка в профессорско-педагогических кадрах и квалифицированных специалистах в различных отраслях знаний.

Оставляя за рамками обсуждения вопрос отношения большинства выпускников за границей к советской власти, должное отношение правительства к интеллектуальному слою России, вынужденно находящемуся в эмиграции, правильное использование всего его творческого и научного потенциала вывело бы страну на новый уровень развития и, возможно, по-другому бы повернуло ход Истории.

Оглядываясь на давнюю историю рассмотренных нами учебных заведений, овеянную славой имен и страниц русского прошлого, невольно проникаешься глубоким уважением к тем, кто и в вынужденном рассеянии по миру сохранил верность традициям своих учебных заведений. Тех, кто с достоинством пронес сквозь весь свой жизненный путь звания лицеиста или бестужевки, кто в чужих странах сохранял частицы национальной культуры и воспитал детей в любви к нелегкой истории своего Отечества.

Глава восьмая.

ИСТОРИЧЕСКАЯ ПЕРСПЕКТИВА ПОЛИТИЧЕСКОГО И ДУХОВНОГО НАСЛЕДИЯ ВОЕННОЙ ЭМИГРАЦИИ

…И скоро улетит — во марке незаметный —

Последний, скудный дым с потухшего костра.

8.1. ВОЕННАЯ ЭМИГРАЦИЯ КАК ПРИМЕР СОЗИДАТЕЛЬНОЙ ВЫСОКООРГАНИЗОВАННОЙ СОЦИАЛЬНОЙ ГРУППЫ — ХРАНИТЕЛЯ ОСНОВНЫХ ДУХОВНЫХ ЦЕННОСТЕЙ И ДЕРЖАВНОЙ ИДЕОЛОГИИ

Минуло уже шестьдесят пять лет с тех пор, как окончились активные боевые действия на территории СССР и вместе с частями и обозами отступавшего вермахта на запад потянулись советские граждане и старые эмигранты, уходившие с немцами в обетованный «весенний поход» на большевиков. Европу и другие континенты в 1970-х годах еще населяли представители первой волны эмиграции, но все чаще периодическая печать русской военной и гражданской эмиграции пестрела новыми некрологами.

Взятые наугад объявления о кончине тех или иных чинов гвардии можно встретить почти в любом номере «Вестника гвардейского объединения». За скупыми строчками об основных вехах жизни ушедших стояла жизнь поколения. Извещения о кончинах, сообщавшие краткую биографию покойного, его боевой путь, указывали и место вечного упокоения эмигрантов, расположившихся от Сен-Женевьев-де-Буа до дальних погостов экзотической Южной Африки.

Незаметно, друг за другом уходили представители старших поколений, согласно возвышенной метафоре поэта Ивана Савина, на свой последний смотр «Лейб-гвардии Господнего полка». Листая выцветшие от времени страницы полковых журналов, неизменно наталкиваешься на множество известных фамилий, перечисление блистательных полков погибшей империи, краткие зарисовки подвигов. «Ушедшие… Кавалергардский Государыни Императрицы Марии Федоровны полк. 6 мая скончался Генерал-Лейтенант Александр Павлович Родзянко, производства 1899 г. В гражданскую войну генерал Родзянко командовал Северо-Западной армией. 16 июня скончался Ротмистр Олег Федорович Дубасов, производства 1912 года. Лейб-гвардии Преображенский полк. 15 октября 1970 г. в Париже скончался Полковник Юрий Владимирович Зубов, выпуска 1913 года, кавалер Ордена св. Георгия 4 ст. Погребен на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа. Лейб-гвардии Семеновский полк. В ночь на 4 сентября, в Англии, скончался Капитан Анатолий Владимирович Иванов-Дивов, выпуска 1908 года из Павловского Военного Училища. Прах перевезен в Южную Америку… Гвардейский Экипаж. 8 сентября 1969 года, в штате Нью-Йорк, скончался Старший лейтенант Павел Алексеевич Воронов, производства из Морского корпуса (“Мессинского” выпуска) 1908 года. По окончанию заграничного плавания Корабельным Гардемарином и по производстве в офицеры, был зачислен в Гвардейский Экипаж с назначением на крейсер “Олег”. В 1911 году был зачислен на Императорскую яхту “Штандарт”, потом плавал на яхте “Александрия”. С началом войны, с батальоном Гвардейского Экипажа был отправлен на Западный фронт, где батальон отличился в боях на Висле. После отступления в 1915 году, одно время состоял в Собственном Его Величества Сводном пехотном полку, после чего вернулся к себе, в батальон. Во время Гражданской войны был в Вооруженных силах Юга России. Годы эмиграции покойный провел со своей супругой в США. Служил в разных фирмах, главным образом в Филадельфии и Чикаго. Выйдя на пенсию, проживал сперва в окрестностях Нью-Йорка, потом недалеко от Св. Троицкого монастыря, где и скончался 8 сентября после тяжелой болезни... Лейб-гвардии Уланский Его Величества полк. В мае месяце в Нью-Йорке скончался Ротмистр Борис Александрович Борзенко, выпуска 1912 года из Эскадрона Николаевского Кавалерийского училища. В 1918 году, в Киеве, был расстрелян вместе со своим однополчанином Полковником Домонтовичем. Раненный пятью револьверными пулями, упал. Был сочтен за мертвого — чудом спасен…»{154}

В последней четверти XX века каждый год число гвардейских офицеров в зарубежье таяло столь стремительно, что порой казалось, что за «железным занавесом» уже не осталось ни одного живого представителя этого блистательного племени. Так, в Справочной книге Гвардейского объединения, составленной в Париже, в начале 1970-х годов, можно отыскать звучавшие отголоском безвозвратно канувшей эпохи имена и адреса секретарей и председателей гвардейских полков за границей. На её страницах отмечено, что, например, в XV округе Парижа, на 3, rue Pierre Mille располагалось объединение Лейб-гвардии Измайловского полка под руководством капитана Александра Александровича Грунау. Там же базировался и представитель всей Гвардейской пешей артиллерии полковник фон Рейнгард, проживавший по адресу 208, rue Vaugirard.