Твари Господни - Макс Мах

"Или нет", – последняя мысль в равной степени относилась, как к тому, что на Каскаде можно увидеть и знакомые лица тоже, так и к тому, что встреча с кем-то из старожилов все еще могла иметь для Виктора хоть какую-то ценность.

Он посидел немного в "Шабаше" – надо отдать должное вкусу хозяина – стильном кабаке, где, впрочем, не подавали ничего лучше горького пива, напомнившего Виктору венгерское, произведшее на него когда-то, в Будапеште, самое неприятное впечатление, и дрянной, "доперестроечной" водки. Затем, прогулялся по самой площади, рассматривая вечно сухие фонтаны и витрины новых кафе и ресторанов, которые, несмотря на дневное время (во всяком случае, в Европе и ее окрестностях), отнюдь не пустовали. Потом, от нечего делать, зашел в харчевню Клары, которая, как он помнил, являлась подлинным старожилом Каскада вообще и Итальянской площади, в частности, но ни луковый суп, ни традиционный портвейн его сейчас не заинтересовали. И, побродив еще немного по переулкам за "королевским" дворцом, где располагались мастерские местных художников, и где Виктор нашел несколько по-настоящему неординарных работ, созданных людьми, которые на самом деле, то есть в своей настоящей жизни, скорее всего, не были способны даже на то, чтобы ровно провести прямую линию, вернулся на площадь. Здесь он немного послушал игру уличного музыканта, бездарно, но с чувством игравшего на дрянной скрипке, поболтал – ни о чем – с каким-то словоохотливым типом из относительно новых старожилов, и наконец присел отдохнуть в кафе "У Лешего", где со вкусом и удовольствием выпил кофе по-ирландски, на удивление оказавшийся просто великолепным. Лешего – худого, как щепка, и вечно хмурого, какого-то по-осеннему пасмурного мужика с седым бобриком коротко стриженых волос на шишковатой голове и крупными, но грубыми чертами лица, Виктор помнил еще по Верхнему городу, но вот тогдашние напитки Лешего особого впечатления как будто не производили. Впрочем, люди не только стареют, они еще и учатся. Так что ничего необычного в таком обороте дел, в общем-то, не было. А вот увидеть второе уже знакомое лицо, даже такое, каким обладал хозяин кафе, было просто приятно, так что Виктор задержался у Лешего дольше, чем предполагал, и с удовольствием выпил еще одну чашку кофе. И сливки, и виски – по-видимому, "настоящий" ирландский мальт – были выше всяческих похвал, да и сама атмосфера традиционного английского паба, в котором, однако, не разливали ни пива, ни эля, располагала к неторопливому времяпрепровождению, что было более чем, кстати, так как спешить Виктору было совершенно некуда. К тому же кафе-паб Лешего оказался местом весьма оживленным. Не то, чтобы из-за своей популярности он был битком набит. Но люди сюда заходили все время и, если и не задерживались надолго, то, уж во всяком случае, и не молчали, а, разговаривая, голосов не понижали, так что уже через десять минут, без всяких на то особых усилий, Виктор оказался в курсе всех сколько-нибудь значимых новостей Города и Мира. И новости эти, положа руку на сердце, ему совсем не понравились. Вернее, ему не понравилась одна конкретная новость, которую больше всего, собственно, и обсуждали.

Известие, что ночью женился какой-то Чел из Цитадели, оставило Виктора равнодушным. Он не знал ни этого человека – и даже угадать не мог, чем он так знаменит – ни того, что такое эта Цитадель, и что с ней не так. Соответственно, ему не интересны были и гадания о том, на ком женился этот неведомый ему Чел и почему. Во всей этой истории по-настоящему интересным было одно лишь упоминание имени Монгола.

"Значит, Монгол жив, – отметил Виктор, прислушиваясь к щебетанию двух дамочек, пристроившихся на высоких табуретах около стойки и не забывавших, несмотря на увлекательную тему разговора, демонстрировать всем желающим, свои длинные гладкие ноги едва ли не до самых трусов которые, впрочем, у обеих отсутствовали, как факт. И это тоже было не новым и очень даже характерным для Города явлением, которое проявилось почти сразу, как только первые маги начали топтать его улицы и, по всей видимости, за прошедшие годы ничего здесь кардинально не изменилось. Для многих Город был не только местом, где можно встретить себе подобных и хоть немного пожить, не таясь, но еще и редкой и почти недостижимой для обычного человека возможностью реализовать любые свои фантазии, даже самые неприличные, любые желания, даже такие, которым на "той стороне" места не было или не могло быть по самым разным обстоятельствам, от моральных до физических. Однако заниматься социологией и антропологией Чистилища в планы Виктора ни сейчас, ни вообще не входило. Все, что следовало об этом знать, он узнал еще много лет назад, а для новых исследований не было ни причины, ни, что самое главное, настроения.

Точно так же, мало заинтересовало его и обсуждение идущих уже целую неделю по всей Европе облав, направленных, как будто, против маргиналов всех мастей и раскрасок и против партий и организаций, находящихся по краям политического спектра. На самом деле, эта была очередная акция властей в их длящейся уже более трех десятилетней войне против магов. Такое уже происходило на памяти Виктора, и не раз. Так что ничего нового для себя он не узнал. Еще одна операция, только и всего. А вот вызвавшее у местной публики настоящий ажиотаж известие о ночных столкновениях в Мюнхене оказалось очень интересным, потому что, если "очевидцы" не врали, а они, похоже, не слишком преувеличивали, ночью там отметились, как минимум, два мага совершенно невероятной силы. В свое время, такое могли устроить Нерон или Конфуций, Агасфер, Калигула или Аарон… Однако во время их последней встречи, Лиса сказала, что все они давно и безнадежно мертвы. Следовательно…

Дверь из толстого голубовато-сиреневого стекла, покрытая снежными узорами, открылась, и в паб вошел Бах. Высокий, элегантный, с черной тростью в руке, он "равнодушно" оглядел зал, сдержанно кивнул бармену, не торопясь, прошел к свободному столику – у Виктора сразу же возникло впечатление, что стол этот был свободен для Баха всегда – и сел. Не прошло и минуты, как перед джентльменом с седыми висками возник, как бы, сам собой стакан с виски.

"Это судьба…" – Виктор допил кофе и, оставив насиженное место, пошел "знакомиться".

– Здравствуйте, господин Бах, – сказал он, вплотную приблизившись к столику, за которым в одиночестве сидел со своим стаканом Петр Кириллович Лавров.

– Добрый день, – вежливо ответил старик, поднимая на Виктора взгляд внимательных серых глаз. Вероятно, он пытался сейчас вспомнить этого абсолютно незнакомого ему невысокого мужчину, похожего не только одеждой, но как будто даже и внешне на Алексея Александровича Каренина в исполнении актера Гриценко. – Мы знакомы?