Не померкнет никогда - Николай Крылов

Пока эвакуировались полки 157-й дивизии, их отправку можно было объяснять командованию других соединений как частное мероприятие, не изменяющее основной задачи Приморской армии. В конце концов дивизию Томилова нам дали совсем недавно, она позволила отбросить врага в Восточном секторе, а теперь понадобилась высшему командованию в другом месте — на фронте так бывает часто. Но когда пришла очередь эвакуироваться инженерным батальонам, разным тыловым службам, госпиталям, настало время расширить круг лиц, осведомленных о том, что происходит.

6 октября поздно вечером Военный совет ООР собрал командиров и комиссаров дивизий и отдельных частей, Контр-адмирал Жуков зачитал им директиву Ставки, рассказал об обстановке в Крыму. Затем, дав осознать ошеломившие многих новости, командующий ООР изложил принципы того плана вывода из боя основных сил армии, на которым мы продолжали ориентироваться. Он подчеркнул, что выполнение плана потребует непоколебимой стойкости, величайшей организованности. Всякая недисциплинированность, любые проявления паники могли погубить все дело.

На совещании было объявлено, что последней оставит Одессу 95-я стрелковая дивизия генерала Воробьева. Даты отвода и эвакуации основных сил пока не назывались. Кстати, уже наметилась возможность ускорить всю операцию! подача транспортов в Одессу начинала опережать предварительный график.

А на подступах к городу продолжались бои. Они были трудными для нас уже потому, что постепенно сокращалась поддерживающая войска артиллерия. 6 октября погрузился на транспорт и отплыл; в Крым один дивизион богдановского полка. Отправили на Большую землю дивизион гвардейских минометов. Грузились и первые подразделения бригады ПВО. Славные одесские зенитчики имели на своем боевом счету кроме десятков сбитых самолетов также и уничтоженные фашистские танки. Не было такого сектора обороны, где их расчеты, выдвинутые в трудный час на передний край, не били прямой наводкой по рвущемуся к городу врагу.

5-6 октября возникло опасное положение в районе Болгарских хуторов и Татарки — там перешла в наступление только что появившаяся под Одессой новая дивизия противника. Чтобы обеспечить большую устойчивость центрального участка обороны, где также усиливались неприятельские атаки, мы отвели на новый рубеж правофланговые подразделения 95-й дивизии, и генерал Воробьев перенес свой КП в пригородное село Усатово.

А 9 октября противник преподнес нам последний сюрприз: с утра перешел в наступление почти на всем фронте Одесской обороны.

На отдельных участках левого фланга армии врагу сперва удалось нас потеснить. Но потом контратаками, в которые здесь вводились подразделения из нашего армейского резерва, в том числе отлично себя показавший батальон 3-го морского полка, нам удалось восстановить положение. В целом итоги этого боевого дня, мне кажется, очень ярко отразили моральное состояние войск обеих сторон.

Противник, имея везде большой численный перевес, вел себя на ряде участков так, словно с самого начала не верил в успех наступления. Наши же части почти повсюду держались и дрались с отменным упорством, о которое разбивались вражеские атаки.

Не было уже на одесском плацдарме дивизии Томилова, во сохранялись подъем духа, вызванный сентябрьским контрударом, окрепшая уверенность в том, что врагу нас не одолеть.

Контратаки, предпринятые в целях восстановления положения на левом фланге, переросли в преследование отходящего противника. Между Татаркой и селом Сухой Лиман попал в окружение 33-й румынский пехотный полк. Отчаянные его попытки пробиться к своим оказались безрезультатными. Более тысячи солдат и офицеров остались убитыми на поле боя, около двухсот сдались в плен. Трофеями чапаевцов стали полковое знамя, гербовая печать и оперативные документы — неприятельский полк попал в окружение со всей своей канцелярией…

Провал наступления и потери этого дня утихомирили врага почти на сутки. Но и новые атаки, начатые противником на отдельных участках, мы успешно отразили. Была в октябре даже одна "психическая" атака, во время которой неприятельские офицеры шагали с шашками наголо, а капралы подгоняли отстававших солдат палками, что отлично наблюдалось с наших НП. Однако, как и в прежних подобных случаях, сосредоточенный огонь из всех видов оружия не дал атакующим домаршировать до наших окопов.

Наступление 9 октября явилось еще одной попыткой врага ворваться в Одессу. Пленные, взятые в полосе Чапаевской дивизии, показали на допросе, что их частям ставилась задача овладеть юго-западной окраиной города… А через день-два из штабов наших соединений стали поступать донесения о том, что противостоящие неприятельские части интенсивно укрепляют свои позиции.

Тогда мы не знали, что в это время глава гитлеровской военной миссии в Бухаресте получил от своего берлинского начальства срочное поручение помочь командованию 4-й румынской армии в подготовке нового наступления на Одессу. Л пока что полторы дюжины осадивших город дивизий, отчаявшись взять его, переходили к обороне…

И потому особенно обидно было изо дня в день расписывать вместе с начальником штаба военно-морской базы эвакуируемые части по очередным транспортам. Утешало лишь сознание, что в Крыму наши войска сейчас нужнее.

Эвакуация шла полным ходом. За десять суток было отправлено почти 52 тысячи человек (сюда вошло и гражданское население), 208 орудий, около 900 автомашин, более 3200 лошадей, 162 трактора, тысячи тонн заводского оборудования.

Порт работал с огромной нагрузкой. Проведение посадки и погрузки в кратчайшие сроки и маскировка всех этих действий требовали больших усилий от многих людей. И все же эвакуация оставалась хоть и сложным, но уже освоенным делом, пока на одесских рубежах прочно держали оборону основные силы нашей армии — три стрелковые и кавалерийская дивизии. Главное было впереди: успех или неуспех эвакуационной операции определяло то, как сумеем мы вывести из боя и отправить на Большую землю эти войска.

О том, как выглядел первоначальный план отвода четырех дивизий, доложенный Военному совету ООР 4 октября, я говорил. Он и тогда вызывал определенные опасения. Но, чувствуя уязвимые места плана, мы еще не могли предложить ничего конкретного взамен.

Однако уже к 6–7 октября в оперативном отделе штарма созрела, как плод коллективной мысли и поисков, идея отводить дивизии с занимаемых позиций не на промежуточные рубежи, а прямо к пунктам посадки на суда — одним броском. И не двумя эшелонами, а все четыре дивизии в одну ночь.

Мы исходили из того, что вывод войск из боя, растянутый на четверо суток с занятием промежуточных рубежей, почти неизбежно раскроет противнику наше намерение оставить Одессу. И если еще удастся прикрыть отход и посадку на суда двух первых дивизий, то две вторые могут быть запросто смяты и разгромлены, не дойдя до причалов. Такой финал эвакуации представлялся довольно вероятным, если учесть, сколько дивизий мог бросить враг на преследование двух отходящих наших.